Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
Глава 12.
«История о разбитых мечтах и неизвестном будущем».
– Мое детство было вполне счастливым и чего-то неприятного или страшного тогда не происходило. Нормальная семья, нормальная жизнь и, надо признать, получше, чем у других. Отец, высокопоставленный чиновник, искренне преданный Правителю и своей работе, был человеком жестким и властным. Но ко мне относился терпимо, предоставляя матери заниматься моим воспитанием. Мать, полностью подчинялась отцу и никогда не лезла на рожон, опасаясь потерять достаток и положение в обществе. В шесть лет родители заставили меня учиться музыке. Потом я одновременно училась в музыкальной школе по классу фортепиано и языковой гимназии. Учеба давалась мне легко, так же легко я поступила на лингвистический факультет нашего педагогического университета. С детства я вращалась только в компании себе подобных. Родители дружили только с нашей верхушкой. А мы, их дети, относили себя к золотой молодежи, потому что нам было доступно все: новые гаджеты, дорогая одежда, новомодные тусовки и поездки за границу. Родители строго следили за тем, чтобы в наши ряды не попадали посторонние, как они говорили, хамы и быдло. Мы, отпрыски номенклатурных начальников, очень рано осознали свою избранность и поэтому в универе чурались студентов, которые находились на более низких ступенях социальной лестницы. На свою беду, в первый раз я влюбилась именно в быдло – в парня, у которого за спиной был лишь машиностроительный техникум, да родители – обыкновенные простые работяги. Мы с Сашей Ефремовым долго скрывали свои отношения. Но от глаз бдительной охраны отца, скрыться было не так просто. В один из дней отец вернулся с работы взбешенный и после ужина устроил страшный разнос маме и мне.
– Вы что устроили, сучки? – взревел отец, уставившись на нас злыми глазами.
– О чем ты, милый? – испуганно прошептала побелевшими губами мама, хватаясь за сердце.
Лицо отца побагровело и таким страшным я его еще не видела:
– Не прикидывайся дурой, Галя! Кого ты вырастила? А? Ты знаешь, где шляется твоя дочь и чем занимается после лекций в университете? Нет? Так вот эта проститутка трахается с каким-то подонком без роду и племени!
– Он не подонок, папочка, – встряла я, трясясь от страха. – Саша хороший мальчик и он мне очень нравится.
– Молчать! – грозно сверкнул глазами отец. – Мне доложили обо всем. Степанов, начальник моей охраны, собрал на эту семейку полное досье. Оказывается, папаша твоего ухажера отсидел несколько лет за пропаганду так называемой свободы и демократии. Он расклеивал листовки где не попадя и участвовал в демонстрациях неповиновения. А если узнает обо всем Правитель? Ты, дура безмозглая, подумала, чем это чревато? Мы лишимся всего и вы, милые мои, останетесь в одних трусах и навсегда забудете о курортах, норковых шубах и брильянтах, да о новом особняке на Гладком озере. А еще о моем переводе в столицу. Мои документы уже пошли наверх!
Отец чуть не задохнулся от гнева. Потом тяжело задышал, словно выпуская пар и краска понемногу начала сползать с его лица.
– Так что, курицы, будем делать? Молчите? Ну, ну…
Какое-то время мы сидели почти не двигаясь. Ответить отцу было нечего, да и страшно было разозлить его еще больше. Мы с мамой хорошо знали, что за этим может последовать.
– Ладно, – хлопнул ладонью по столу отец. – Есть один выход.
Мы с мамой облегченно выдохнули. Но отец свирепо посмотрел на меня и выдал:
– Ты особенно, Кристина, не радуйся. С сегодняшнего дня ты прекращаешь встречаться с этим оборванцем. А я тем временем подыщу тебе пару. И из дому ни ногой, кроме как в университет! Поняла?
– Да, папочка, – прошептала я и представила, как отец знакомит меня с кем-то из своих подчиненных: старым толстопузым и лысым мужиком, или наглым молодчиком, который ради власти и денег готов маму родную продать. Но я ошиблась. Мне в пару был выбран красавец Влад Лаврентьев, сын начальника нашего областного МВД.
С этого самого дня ко мне был приставлен соглядатай. Огромный бугай таскался за мной везде: на улице, в университете. Он даже поджидал меня возле туалета, а после занятий провожал домой до самого подъезда. Мне казалось, что я превратилась в заключенную, с которой не спускает взгляд строгий надзиратель. Мать во все происходящее не вмешивалась и сквозь пальцы смотрела на то, как папа игнорирует меня. Он отказывал мне во всем. Мне было запрещено краситься, посещать с друзьями тусовки и выходить из дому без разрешения. Я хорошо помнила рассказы Саши о том, как его отец сидел в тюрьме и что с ним там происходило. И сопоставив жизнь Сашиного отца со своей, я отчетливо понимала, что, по сути, разницы не было никакой. Я тоже находилась в тюрьме, только более комфортабельной. Ненависть к отцу и матери росла и день ото дня становилась все сильнее, и от этой лютой ненависти бежать было некуда. И выходом из этого заточения я посчитала брак с нелюбимым, но весьма привлекательным Лаврентьевым. Перед самыми госэкзаменами я вышла замуж за Влада. Свадьба была пышной и с огромным количеством гостей. Отец настоял, чтобы мы жили в нашей пятикомнатной квартире на Ленинском проспекте в самом центре города. А как только я получила долгожданный диплом, родители отправили нас в круиз по Средиземному морю. Впечатлений была масса. Влад старался быть внимательным и нежным. И скоро я поняла, что постепенно влюбляюсь в своего мужа. Но… но я чувствовала, что Влад не любит меня и просто играет роль примерного супруга. И с этим обстоятельством мне приходилось мириться. И я смирилась. Первая трещина в наших отношениях появилась еще на огромном круизном лайнере, где Лаврентьев начал заигрывать с какой-то девчонкой-аниматором. Та девушка была невысокой, хорошенькой и веселой. Лаврентьев крутился возле нее постоянно и к концу круиза почти не общался со мной. Успокаивало только одно – муж ночевал только в нашей каюте.
Когда проклятый круиз закончился, и мы вернулись домой, я почему-то решила, что Влад изменит свое поведение и будет только со мной. Я успокаивала себя тем, что мой муж, испугавшись гнева отца, не будет шляться по бабам. Но меня ждало горькое разочарование. Лаврентьев гулял направо и налево, а отец почему-то смотрел сквозь пальцы на эти походы Влада на сторону.
Однажды я поделилась своей озабоченность поведением мужа с матерью, но та ответила:
– Доченька, да они все кобели! И твой отец не исключение. Я терпела, и ты терпи.
И я терпела… до того рокового дня, когда поняла, что выносить предательство мужа, странную пассивную позицию
