Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
Постоянно бубнящая старушонка Ульяна Ивановна Феоктистова в прошлом году отметила свой девяностый день рождения. В отделении ее любовно называли Фенечкой. Была у Фенечки одна страсть: поправлять всем постели. Если ей удавалось выбраться из палаты, то она тут же плелась в другую. Шаркая тапками, старуха бродила между кроватей, сухонькой ручонкой сметая с пододеяльников невидимые соринки, а потом разглаживала простыни и поправляла подушки. Иногда ей чем-то приглядывалась чужая кровать и тогда Фенечка укладывалась на нее, не взирая на протесты хозяйки постели. Медперсонал загонял неугомонную старушонку назад в шестую палату, но ненадолго. Как только появлялась возможность, Фенечка вновь поднималась и шла наводить свои порядки. Ее частенько привязывали, но отучить от визитов в другие палаты Феоктистову было не реально.
Четверо других старух никогда не вставали, то есть не вставали потому, что были постоянно привязаны. Одна из них любила побиться головой об батарею, другая – попрыгать на кровати. Остальные же были частично парализованы, поэтому особых хлопот медперсоналу не доставляли, за исключением, конечно, мытья и утреннего туалета. Иногда эти сумасшедшие тихо постанывали, иногда кричали. Но большее время суток они лежали, улыбаясь бессмысленной сумасшедшей улыбкой.
Как позднее поняла Лаврентьева, надолго в эту страшную палату попадали женщины с особо тяжелыми диагнозами: депрессивные, шизофренички, самоубийцы и страдающие острыми психозами. Но через горнило шестой палаты пропускали абсолютно всех вновь прибывших. Всех без исключения. Не было мест в шестой палате, несчастных с больными душами, укладывали в коридоре в непосредственной близости от этого чистилища. В какой-то из дней в коридоре уложили аж четырех женщин, трое были алкоголичками-бузотерками, которых почему-то привезли менты. Возможно их концерты в пьяном угаре уже надоели ментам, вот они и сбагрили разбушевавшихся дам в дурку от греха подальше. И теперь им предстояла пытка шестой палатой и лечение, которое по мнению врачей, должно было насовсем излечить их от алкоголизма. Но, как убедилась в этом позднее Лаврентьева, это самое лечение крайне редко приводило к желаемым результатам.
Глава 11.
Сегодня серые рыхлые облака плыли особенно медленно. «Нет ветра, способного ускорить их плавное парение», – решила Кристина, лежа на аккуратно застеленной кровати и подняв взгляд в небо. Иногда облака кучковались, иногда лениво разбредались, выставляя напоказ кусочки чистого синего неба. Голубь и голубка были на своем месте. Они что-то нежно ворковали друг другу. Неразлучная парочка неожиданно вызвала у девушки необъяснимую грусть. Потом вдруг голуби дружно взметнулись ввысь и исчезли из поля зрения.
Лаврентьева повернула голову к Лере. Та держала в руке какую-то фотографию.
– Кто на снимке? Твой парень? – поинтересовалась Кристина.
– Нет, – печально улыбнулась Лера.
– А кто?
– Я.
– Покажи.
Лера протянула фото соседке. На снимке был запечатлен момент из жизни девушки. Она стояла в полный рост рядом с цветущим кустом сирени и счастливо улыбалась. А интересный представительный мужчина обнимал ее за плечи.
– Это кто? – спросила Кристина, рассматривая фотографию.
– Мой папа. Я очень люблю его, – с нежностью ответила Лера.
– Это видно, – проговорила Лаврентьева и почувствовала легкий укол зависти. Ее саму отец никогда не обнимал так нежно и ласково. Спустя короткую паузу Кристина сказала: – А ты здесь очень красивая. Тебе бы в модели
– Я не могу. Я серьезно больна и с самого детства очень часто попадаю в больницы, – равнодушно, как о чем-то совершенно нормальном, поведала Лера.
– А чем ты больна? – насторожилась Лаврентьева.
– Да я и сама толком не знаю. Знаю только, что у меня что-то не в порядке с генетикой. И в этой больнице я не должна находиться. А тем более в этой страшной палате.
Кристина промолчала.
– Они не имели права меня сюда засовывать! – вдруг вскричала Лера. – Это просто издевательство!
– Тише, тише, – прошептала Кристина, заметив пристальный взгляд надзирательницы Марковой, которая сидела у проема палаты на стуле и внимательно прислушивалась к разговору девушек. Кристина еще больше понизила тон и почти шёпотом произнесла: – Ты же не хочешь, чтобы тебе вкололи аминазин или галоперидол.
– Нет, – испуганно пошевелила губами Лера и закрыла глаза, а Кристина пристроила фотографию девушки и ее отца к бутылке с водой. Она опять уставилась в окно и подумала: «Кажется мое пребывание в этой палате будет скучным и бесконечным, как бесконечны и эти набегающие темные облака. И эта тьма не рассеется никогда».
Незадолго до обеда Кристину пригласили в кабинет врача. В глубине души девушка давно ждала новой встречи с Ириной Федоровной. Лаврентьева решила рассказать врачу все. На этом настаивала и Жанна, которая сопровождала ее в ординаторскую.
– Кристина, послушай моего совета, – тихонько заговорила Жанна, – не молчи там. Разговаривай с Федоровной. Она хороший врач и очень многим помогла. Я знаю, потому что работаю здесь уже давно. И если она предложит тебе консультацию психолога и психотерапевта, то соглашайся. Они девчонки молодые, еще не огрубели на этой работе и искренне стараются помочь. Поняла?
Кристина кивнула, но ответить Жанне не успела, потому что они уже стояли напротив ординаторской.
Лаврентьева вошла в кабинет. Она немного нервничала, но увидев, что в кабинете никого кроме лечащего врача нет, вздохнула с облегчением.
– Здравствуйте, Кристина, – улыбнулась Ирина Федоровна.
– Здравствуйте, – поздоровалась девушка, старательно придавая своему голосу уверенности.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Как вы сегодня себя чувствуете? – осведомилась психиатр.
– Спасибо, хорошо.
Кристина удобно устроилась в кресле, внутренне настраиваясь на долгую беседу с врачом.
– Вас что-нибудь беспокоит?
– Нет, – убедительно ответила девушка, а потом слегка замявшись, быстро выпалила: – Только я хотела бы перейти в другую палату. В седьмую.
– Ну это будет легко устроить, – заверила пациентку психиатр. – Эта палата тоже надзирательная и я скоро переведу вас туда.
– Когда? – подалась вперед Лаврентьева.
– А все будет зависеть только от вас, – живо ответила Ирина Федоровна.
– Как так? – удивленно приподняла брови Кристина.
– Когда вы начнете делиться со мной своими переживаниями и мы с вами продвинемся вперед, тогда и вход в седьмую палату будет для вас открыт.
– Хорошо. Я согласна.
– Тогда расскажите, пожалуйста, о себе. Начните с детства.
Кристина задумалась, решая с
