Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1)
- Помню, - отозвался он и, улыбнувшись, стал смотреть в окно.
- Весна! - проговорил он и умолк, вновь погруженный в невеселые думы. - Вчера Нина... Нина Александровна пела мне романс, которого я прежде не слышал: "Дух Лауры" Листа, слова Петрарки. Боже мой, как это прекрасно! Какая редкая женщина - Нина Александровна! В нетопленной комнате, полуголодная, всегда без денег, затравленная семейными несчастиями - и всегда увлеченная искусством.
- Она много страдала?
- Она пережила много горя, Ася. Замуж она вышла тотчас по окончании Смольного, совсем юной, а тут - гражданская война; муж ее - кавалергард князь Дашков - убит в Белой армии, в Крыму; отец - у себя в имении отрядом латышских стрелков, который грабил округу. Тогда же она потеряла и ребенка. Как видишь, одно несчастье за другим, а теперь постоянные неприятно-сти за титул. Она с ее голосом могла бы быть на первых ролях в Мариинском или Большом, а вынуждена петь на окраинах, по рабочим клубам. Хорошо еще, что ее в Капелле держат. Капел-ла и филармония - последние прибежища гонимой нашей аристократии - барон Остенсакен, Половцева, Римские-Корсаковы, брат и сестра, многие... Надолго ли?.. В следующий раз, когда ты увидишь Нину Александровну, постарайся быть с ней поласковей; она очень нуждается - она так одинока! Ты сумеешь.
- Дядя Сережа...
- Что, милая?
Сидя около него на полу, она положила щеку ему на руку, доверчиво глядя ему в глаза, и он видел, как ее щеки становились все розовее и розовее.
- Она, значит, твоя невеста? Да?
Он поднял за подбородок ее просиявшее личико.
- Так ты этого хочешь?
- Конечно, хочу! Я бы так ее берегла, я бы так старалась, что бы она была счастлива! Я научусь аккомпанировать ей и без конца буду слушать, как она поет. Ты уже сделал предложение?
Сергей Петрович замешкался с ответом, и тут в дверь сильно четыре раза подряд стукнули. Звонок с недавних пор не работал.
- Господи! Прямо-таки стук судьбы в Пятой симфонии. Кто же это так поздно? - всполошилась Ася.
Она побежала в переднюю, досадуя, что непрошенный гость перебил разговор. На пороге вырос дворник.
- Повестка вашему дяде. Распишитесь.
Она расписалась и закрыла дверь, вернулась в кабинет.
- Повестка тебе, дядя Сережа.
Он нахмурился, быстро вскрыл повестку, пробежал глазами и остался стоять неподвижно.
- Что ты, дядя Сережа? - спросила она, увидев изменившееся выражение его лица.
Он не отвечал.
- Что-нибудь случилось? Неприятность какая-нибудь?
- Предписание немедленно выехать в Красноярский край. Завтра в два часа я должен быть на вокзале. Ссылка! Только умоляю, без слез!
В семь часов утра вся семья была уже на ногах. Сергею Петровичу предстояла тысяча необходимых дел - увольнение со службы с "обходным листом", сдача продуктовых карточек и тому подобные формальности, которые неизбежно сваливаются на голову советского гражданина в подобном положении, хотя срок ему в лучшем случае дается три дня, а иногда лишь несколько часов. Наталья Павловна с удивительным присутствием духа распоряжалась и складывала вещи сына. Мадам, просидевшая всю ночь над починкой шерстяного свитера, взяла на себя самое ответственное поручение - раздобыть денег - и с этой целью, захватив с собой два серебряных подстаканника и старое бальное платье Натальи Павловны, отправилась на Кузнечный рынок, обещая выручить не менее двухсот рублей и надавать по морде всякому, кто вздумает ее надувать. Асю Наталья Павловна послала прежде всего к Нелидовым, без которых в доме у Бологовских нельзя было представить себе ни одного важного события. Близость эта между Натальей Павловной и Зинаидой Глебовной образовалась за последние несколько лет, после того, как обе понесли столько потерь.
Отправляясь к Нелидовым, Ася после недолгого колебания спросила Сергея Петровича, с которым вместе выходила из подъезда:
- Дядя Сережа, у тебя столько дел... Пошли меня к Нине Александровне, я сообщу ей, чтобы она пришла проститься.
- Бесполезно, Асенька, она вчера уехала в Кронштадт, там подвернулся шефский концерт. Она вернется только завтра. Я передал бабушке для неё письмо.
Ася остановилась.
- Вы даже не проститесь?! Господи, что же будет с ней?
Ася почти не спала эту ночь и теперь от бессонницы и от нервного возбуждения чувствова-ла, что вся дрожит, когда стучала в черную дверь квартиры, где жили Нелидовы. Парадный вход, как и в большинстве квартир в то время, был закрыт по непонятным соображениям "управдомов", этой хозяйственно-шпионской единицы - самого мелкого представителя власти на местах. Было только 8 утра и на лестнице темно, входная дверь приоткрыта и из кухни слы-шался визгливый женский голос. Когда Ася постучала, никто не открыл, а крик продолжался:
- Своими глазами я свет у тебя из-под двери видела! Ты всю ночь электричество жгла - цветы свои крутила! Умеешь жечь, умей и платить, вошь старорежимная!
- Я не отказываюсь платить, Прасковья Васильевна! Я заплачу, но неужели же в три раза больше других? Поймите, что мне это очень трудно, лепетал в ответ голос Зинаиды Глебовны.
- Плати, говорю! А коли не заплатишь, сейчас сообщу фининспектору. Другие бы давно донесли, это уж мы с мужем такие люди, что терпим. Так умей за то уважать людей и не спорь, а дочку изволь приструнить - больно уж зазнается перед нами твоя бездельница!
Ася решилась, наконец, войти сама. Зинаида Глебовна, миниатюрная, с усталым, худым лицом, еще сохранившим следы былой красоты, и со свойственным ей теперь постоянным испугом в глазах, стояла около керосинки с чайником, а возле неё огромная туша разгневанной бабы занимала, казалось, половину тесной кухоньки
- Ася, деточка! Иди сюда, дорогая! - воскликнула Зинаида Глебовна, увидев племянницу, но баба явно не наоралась вволю:
- Наследила-то, наследила по всей кухне! Вытирать за твоими гостями кто будет? Я, что ли?
Только в маленькой, почти пустой комнате, где ютилась теперь семья бывшего камергера, Ася в первый раз расплакалась, бросившись на шею тете Зине и рассказывая о случившемся.
Зинаида Глебовна, как и Наталья Павловна, уже знала долгим мучительным опытом, что отчаяние ничему не поможет и что надо полностью сохранить ясность мысли, чтобы успеть сделать тысячу совершенно необходимых мелочей. И после первых нескольких минут овладела собой, угостила Асю булкой, стала подбирать для Сергея Петровича теплые вещи. У нее сохранился офицерский башлык и шерстяные носки. Зинаида Глебовна извлекла их из кованного железом сундука. Сундук этот с расписной крышкой, на которой были изображены цветы и райские птицы, служил семье Нелидовых еще со времени Иоанна Грозного, а теперь одновременно играл роль кровати - на него стелили тюфяк для Лели.
Через час Зинаида Глебовна, Ася и Леля вышли из дому. Зинаида Глебовна помчалась к Наталье Павловне, а девочки побежали сначала в комиссионный магазин с квитанциями от вещей, сданных на продажу. Магазины эти в то время были завалены самой изысканной утварью, и вещи ждали продажи иногда месяцами.
Сергей Петрович вернулся позже всех, только за два часа до того, как надо было выезжать на вокзал.
- Как ты поздно, Сережа! Мы измучились, ожидая тебя! - воскликнула Наталья Павловна.
- Что же делать, - ответил он, - срок - несколько часов, а нужно переделать тысячу формальностей.
- Садись ужинать, - сказала Наталья Павловна, - неизвестно, когда ты будешь есть!
Он стал отказываться, она настаивала. Садясь, он поймал и поцеловал руку матери; она прижала на минуту к груди его голову. Нелидова и француженка вытерли невольные слезы. "Она уже стара. Увидит ли она его когда-нибудь!" - подумала каждая.
- Продавайте хрусталь, фарфор, бронзу - всё, что найдете нужным, только книги и ноты сохраните по возможности, - говорил он, глотая наскоро завтрак. - Мои романсы... Отдайте Нине Александровне - она их любит. Ася, ни в коем случае не бросай занятия музыкой. Скоро ты сможешь давать уроки и аккомпанировать. Только музыка поставит тебя на ноги. Если я получу работу, тотчас вышлю вам денежный перевод. Только я очень сомневаюсь, что для скрипки там найдется работа, а если они пошлют меня чинить дороги и разгребать снег, то это - конечно, гроши.
- Пожалуйста. Сергей, ничего не высылай! Ведь мы здесь всегда сможем что-нибудь продать. Напиши. Если не будет заработка, мы тотчас вышлем и посылку и деньги. - сказала Наталья Павловна.
- Нет! Этого не будет - на хлеб себе я всегда заработаю, - сказал он, а про себя подумал: "Как знать, там могут запретить мне работать. С некоторым они так делали".
Семейные разговоры прервало появление старой графини Коковцевой. Она жила в том же доме, этажом ниже, и приходила иногда к Наталье Павловне поиграть в вист. Теперь она приплелась, опираясь на палку, поддерживаемая старой горничной, вся в черном, со старинной наколкой на седых буклях. Все поднялись, Сергей Петрович поцеловал ей руку.
