Михаил Бубеннов - Белая береза
XIV
Проводив самолеты глазами обратно до тучи, все бойцы отделения Юргина, взволнованно поругиваясь, опять потянулись к окопу Андрея.
- Переправу бомбили, - сообщил Андрей. - На Вазузе.
- Далеко ли до этой Вазузы? - спросил Матвей Юргин.
- Километров семь будет.
- Глубока?
- Где перейдешь, а где и плыть надо, - ответил Андрей. - Сейчас она, под осень, и глубока и быстра. Пехоте еще ничего, а с машинами да орудиями плохо.
Солдаты вновь заговорили было наперебой, но Матвей Юргин, взглянув на запад, начал подниматься со своего места.
- И верно, ребята, - сказал Умрихин. - Поговорим в другой раз. А теперь и отдохнуть надо. Сегодня отмахали вон сколь да тут наработались вволю - руки и ноги гудят. Как чужие. Пора и на покой.
- Отдохнешь немного после, - сказал Юргин.
- Это когда же?
- После войны.
- Фью-ю!.. - протяжно свистнул Умрихин. - А сейчас?
Юргин сверкнул зрачками:
- Встать!
Солнце село. Багрово-дымные потоки зари затопили все урочища на западе. Отовсюду потянуло сумеречью. Унялась дрожь земли. Затихло и в небе. Метров за двести позади стрелковой линии отделение Юргина, растянувшись цепочкой, вновь начало рыть окопы.
- Вот двужильный, дьявол! - ворчал Умрихин.
- Не гунди! - просил Дегтярев, копавший рядом. - Надоел. Даже в ушах ломит от твоих разговоров!.. Что ты на него злишься? Ты лучше на немцев вон злись!
- Да никакого ж покою от него!
- И-и, покою захотел! На войне-то?
Позади показалась небольшая группа.
- Командиры, - предупредил Андрей.
Подошли командиры. Первым среди них - высокий, грузноватый капитан Озеров, как всегда, в удобном для ходьбы, работы и боя стеганом солдатском ватнике защитного цвета. Немного позади - комбат Лозневой; плащ-палатка, надетая им поверх шинели, раздувалась и тащилась по траве, как риза.
Узнав Юргина, Озеров спросил:
- Ложные, да?
- Так точно, товарищ капитан!
- Отлично! - Озеров обернулся к Лозневому. - Отрыть как можно больше! Передать артиллеристам - пусть тоже делают ложные позиции. А основные замаскировать так, чтобы в упор не видно было! До начала боя вся огневая система должна быть скрыта от врага. Внезапный удар - самый сильный удар. Пора знать это!
- Есть! - козырнув, ответил Лозневой.
Озеров оглядел бойцов, незаметно собравшихся вокруг, и неожиданно спросил:
- Гранаты не боитесь бросать?
Бойцы, не торопясь, ответили:
- Вроде нет...
- Бросали на учении, но мало...
- Вот ты, - Озеров кивнул на Умрихина, - не боишься? Можешь?
- Показывали...
- А ну, теперь ты покажи!
Волнуясь, Умрихин снял гранату с пояса. Но пока он вставлял в нее запал, стало ясно: обращаться с гранатой - не совсем привычное для него дело. Солдаты подумали, что Озеров даст ему сейчас такой нагоняй, что всем будет тошно, но он, только вздохнув, взял из рук Умрихина гранату и сам показал, как надо готовить ее к броску. Потом спросил окружавших его солдат:
- Теперь понятно? А бросают вот так...
Все думали, что капитан Озеров только покажет, как нужно взмахивать рукой, но он, шагнув, неожиданно сильно швырнул гранату и крикнул:
- Ложи-и-ись!
Все бросились на землю. Раздался взрыв, впереди - показалось - вырос черный куст. Над людьми тихонько пропели осколки.
Озеров вскочил первым.
- Никого не задело?
Зашумев, все начали подниматься с земли.
- Плохо! - заключил Озеров. - Вижу, кое-кто еще боится огня. Очень плохо. Не бояться! - крикнул он. - Кто боится, тому погибать.
- Неожиданно ведь, - путаясь в плащ-палатке, сказал Лозневой.
- В бою все неожиданно! - Озеров обратился к бойцам: - Боевой приказ все знаете? - Выслушав ответы, продолжал: - Правильно, товарищи бойцы! Приказ один: стоять, пока не будет разрешено отойти. Пойдут танки стоять! Пойдет пехота - стоять! Пусть немцы своими головами, своей черной кровью платят за каждую пядь нашей земли! Ни шагу назад!
Проводив Озерова, отделение Юргина вновь принялось за работу. Часто застучали лопаты, - в земле попадалось много камней. Немного спустя Умрихин, оглядевшись, спросил Дегтярева негромко и хриповато:
- Видал, что вышло?
- С гранатой? Видал: ничего у тебя не вышло.
- Плохо видал! - мирно, со вздохом возразил Умрихин. - Моей же гранатой и меня же чуть не убило! Так и секнул было осколок по темю! Нет уж, видать, не наживешь долго с такой, как у меня, фамилией. Ну, как буду помирать, прихвачу с собой одну гранату. Кидать теперь умею. Научили. Отыщу на том свете того, кто придумал нашему роду такую фамилию, да так грохну, чтоб ему вовек не собрать свою требуху! И весь разговор с ним!
Сумерки быстро текли над землей.
XV
Весь вечер полк закреплялся на рубеже для обороны. Больше двух тысяч солдат, растянувшись извилистой цепью на несколько километров, зарывались в землю с пулеметами, винтовками и гранатами. Для защиты рубежа, особенно большаков, по которым двигались немецкие колонны, артиллеристы устанавливали все полковые орудия и пушки из противотанкового дивизиона.
Всеми работами по созданию обороны непосредственно руководил капитан Озеров. Он носился по рубежу то на коне, то пешком, редко присаживаясь покурить. Он лично проверил, где были выбраны ротные районы обороны и их главные опорные пункты, как были отрыты основные и запасные позиции, где устанавливались орудия для стрельбы прямой наводкой. Капитан Озеров отлично понимал, что у немцев большое превосходство в мощности огня, с каким они обрушиваются при атаках, и поэтому особенное внимание обращал на то, как распределяются и маскируются на рубеже все огневые средства полка и какое взаимодействие устанавливается между ними. Всем командирам он давал строгий наказ, чтобы огневые точки были тщательно скрыты от врага до начала боя и только в нужные, решительные минуты и по возможности внезапно вступали в действие. По замыслу капитана Озерова, предстоящий бой должен был таить для немцев множество самых неприятных неожиданностей. Это в значительной мере могло восполнить недостаток в огневой мощи полка и, следовательно, хотя бы в некоторой степени уравновесить две силы, которым предстояло столкнуться на поле боя.
К наступлению темноты все основные работы были закончены. Не без суеты и ошибок, но все же, в конечном счете, каждая рота, а в ней и каждый боец заняли свои места на рубеже.
Озеров очень обрадовался, случайно встретив в третьем батальоне комиссара полка Яхно. Он видел Яхно первый раз за день. Комиссара полка вообще можно было встретить только случайно. Худенький, легкий, большой любитель пешей ходьбы, он от зари до зари бродил по разным подразделениям полка, всюду находя для себя дело.
В этот вечер комиссар Яхно, так же как и Озеров, не уходил с рубежа обороны. Он заставил работать всех своих политработников. Используя короткие перерывы на перекур, его политруки во всех ротах провели коротенькие собрания коммунистов и беседы с солдатами. Солдатам объяснялось одно: до тех пор, пока не поступит приказ об отходе, всеми силами задерживать врага.
Комиссар Яхно тоже обрадовался встрече с капитаном Озеровым и сразу потащил его в сторону от людей:
- Пойдем, капитан, отойдем дальше.
Сгущалась темнота. Трудно было разглядеть выражение лица комиссара Яхно, но чувствовалось, что настроен он бодро и даже немного восторженно. Задержав Озерова в лощинке, метров за сто от командного пункта третьего батальона, он встал перед ним, невысокий, легкий, в распахнутой шинели, сделал какой-то неопределенный жест рукой и заговорил, как всегда, быстро:
- Бой, да? Настоящий бой?
- Я думаю, что здесь будет настоящий бой, - ответил Озеров. - И у нас, кстати говоря, нелегкая задача.
- Но победа будет наша! - резко заявил Яхно, словно Озеров доказывал ему обратное. - Наша! - Он наклонился, сорвал какой-то бледный осенний цветок, едва приметный в темноте. - Я чувствую ее на расстоянии, как запах вот этого цветка!
Даже в полутьме было видно, как на светлом, еще моложавом лице комиссара блеснула улыбка. Озеров взял из его рук цветок, понюхал, ответил невесело:
- К сожалению, такой запах не все чувствуют, особенно на расстоянии.
Яхно схватил Озерова за пуговицу на ватнике.
- Не все? Ты это видишь?
- Вижу.
- Стой, пойдем вон туда! - неожиданно предложил Яхно и быстро, раскидывая полы шинели, пошел из лощинки на пригорок, где виднелся одинокий куст шиповника.
- В ватнике удобнее, да? - спросил он, поджидая тяжеловатого на шаг Озерова на гребне пригорка. - Надену и я. Ты знаешь, мне надо что-то простое и легкое.
Встав рядом с Озеровым, Яхно продолжал:
- Да, когда армия отступает четвертый месяц, не каждый способен сохранить хорошее обоняние. Иным кажется, что все теперь пахнет только кровью да мертвечиной. - Он неожиданно передернул плечами. - Но большинство бойцов верит в победу. И я тебе скажу: сегодня они верят даже сильнее, чем в первый день войны! Я это очень хорошо чувствую. Ты посуди: сколько сегодня прошли, сколько земли перекопали, а у всех такое настроение, что хоть сейчас в бой. Все или почти все уверены в успехе. А самое важное, по-моему, на войне - с каким чувством солдат идет в бой. Вот увидишь: завтра наши солдаты, а особенно коммунисты, будут драться, как львы! И победа будет за нами! Надо задержать немецкие колонны, и полк это сделает!
