Леонид Андреев - Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907
В задней стене коленчатая лестница, ведущая наверх, в те комнаты, где происходил когда-то бал; внизу видны кривые погнувшиеся ступени, дальше они теряются в густой насупившейся мгле. У той же стены под искривленным, порванным балдахином кровать, на которой умерла жена Человека.
Справа темное жерло холодного, давно потухшего огромного камина; большая куча мертвой золы, в которой белеет полуобгорелый лист какой-то бумаги, по-видимому, чертежа. Перед камином в кресле сидит неподвижно умирающий Человек; в том, как оборван его халат, в том, как лохматы и дики его нечесаные седые волосы и борода, чувствуется полная заброшенность и одиночество умирания. В стороне от Человека, в таком же кресле, крепко спит Сестра Милосердия с белым крестом на груди; за все время картины она не просыпается ни разу.
Вокруг умирающего Человека, обнимая его тесным кольцом жадно вытянутых лиц, сидят на стульях Наследники. Их семь человек, три женщины и четверо мужчин. Их шеи хищно вытянуты по направлению к Человеку, рты жадно полураскрыты; напряженно-скрюченные пальцы на поднятых руках походят на когти хищных птиц. Есть среди них толстые и весьма упитанные люди, особенно один господин, жирное тело которого бесформенно расплывается на стуле, но по тому, как они сидят, как они смотрят на Человека, — кажется, что всю жизнь они были голодны и всю жизнь ожидали наследства. Голодны они как будто и сейчас.
В углу неподвижно стоит Некто в сером с догорающей свечою. Узкое синее пламя колеблется, то ложась на край, то острым язычком устремляясь вверх. И могильно-сини блики на каменном лице и подбородке Его.
Разговор наследниковГоворят громко:
— Дорогой родственник, вы спите?
— Дорогой родственник, вы спите?
— Дорогой родственник, вы спите или нет? Отвечайте нам.
— Мы ваши друзья!
— Ваши наследники.
— Отвечайте нам!
Человек молчит. Наследники переходят на громкий шепот.
— Он молчит.
— Он ничего не слышит: он глух.
— Нет, он притворяется. Он ненавидит нас, он рад был бы нас выгнать, но не может: мы его наследники!
— Каждый раз, когда мы приходим, он смотрит на нас так, точно мы пришли убивать его. Как будто не умрет он и сам!
— Глупец!
— Это от старости. От старости все люди становятся глупы.
— Нет, это от жадности. Он рад был бы унести в могилу все. Он не знает, что в могилу человек уходит один.
— Почему вы так ненавидите нашего дорогого родственника?
— Потому, что он медлит умирать. (Громко.) Старик, почему ты не умираешь? Ты портишь нам жизнь, ты грабишь нас. Твое платье рвется и гниет, твой дом разрушается, твои вещи стареют и теряют ценность!
— Это правда, он нас грабит!
— Тише! Зачем кричать!
— Старик, ты обираешь нас!
— Но, может быть, дорогой родственник слышит нас?
— Пусть слышит! Правду всегда полезно слышать.
— Но, может быть, у него еще хватит силы составить завещание и лишить нас наследства?
— Вы думаете?
Натянуто смеются. Продолжают нежными голосами, громко, так, чтобы слышал Человек.
— Пустяки, он всегда был умным человеком, склонным к юмору, и прекрасно понимает шутку. Не правда ли, дорогой родственник?
— Конечно, мы шутили.
— Мы можем ждать сколько угодно. Нам только жаль его. Так грустно день и ночь сидеть одному перед потухшим камином, — не правда ли, дорогой родственник?
— Почему он не ляжет в постель?
— Так, маленькая причуда. На этой постели умерла его жена, и он никому не позволяет коснуться ни белья, ни подушек.
— Но время уже коснулось их!
— От них пахнет гнилью.
— Здесь отовсюду пахнет гнилью. (Нюхает.)
— Когда я подумаю… Нет, когда я подумаю, что в этом камине он непроизводительно жег целые бревна…
— А вы помните его бал? Наш милый родственник так сорил деньгами!
— Нашими деньгами!
— А вы помните, как он баловал жену, эту ничтожную женщину?
— Добавьте: которая обманывала его.
— Тише!
— У которой была дюжина любовников!
— Тише! Тише!
— Которая жила с лакеем! Да, со своим лакеем. Я сама видела однажды, как они переглянулись.
— Но она умерла! Не оскверняйте могил клеветою!
— Но это правда: я сама слыхала о том же.
— Бедный, обманутый глупец!
— Вы не замечаете украшений в его почтенной седине.
— Тише! Тише!
С возгласами «Тише! Тише!» переглядываются и тихонько смеются.
— Человек не имеет права думать только о самом себе. Когда я рассчитаю, сколько он мог бы нам оставить и сколько нам остается…
— Гроши!
— Нужно благодарить провидение и за то, что осталось. Наш почтенный родственник так небережлив.
— Взгляните на его халат: разве можно так обращаться с дорогими вещами.
— Вы думаете? Я не вижу отсюда, что это за материя.
— Подойдите осторожно и пощупайте пальцами. Это шелк.
Одна из женщин подходит к умирающему Человеку и, делая вид, что оправляет подушку, ощупывает материю. Все с любопытством следят за нею.
— Шелк!
Различными жестами Наследники выражают свое негодование.
Человек (на мгновение выходит из неподвижности и просит слабо). Воды!
Наследники. Что он говорит? Он слышал? Чего ему надо?
Человек. Воды! Бога ради, воды! (Умолкает.)
Несколько испуганные Наследники ищут воды, но не находят. Брезгливо-встревоженные голоса:
— Воды!
— Он просит воды!
— Да дайте же ему воды!
— Воды нет.
Все разом обращаются к спящей Сестре Милосердия, крича, приставляя руки ко рту в виде рупора:
— Сестра Милосердия!
— Сестра Милосердия!
— Сестра Милосердия!
— Вам говорят, Сестра Милосердия! Больной просит воды.
— Растолкайте ее. За что же ей платят деньги, если она все время спит!
— А если вы хотите такую сестру милосердия, которая бы не спала, то придется платить еще дороже. Разве вы этого не понимаете?
— Она очень устала. У бедной женщины так много работы!
— Пусть спит. У нее такой сон, что жаль его тревожить.
— Дорогой родственник, вы не можете подождать? Сестра очень устала и спит.
Человек не отвечает, и все снова рассаживаются по местам, полукругом. Слабый свет, озаряющий комнату, медленно гаснет — в углах встает мрак. Тяжело, откуда-то сверху, ползет мрак по ступеням, стелется по потолку, бесшумно липнет к каждому углублению.
— Он успокоился. Бедный!
— Как темно! Господа, вы не замечаете, как темно?
— Когда я подумаю, что так, перед камином, он может просидеть еще долго — недели, месяцы, мне хочется схватить его за тощую шею и удушить.
— Позвольте: вы так беспокоитесь о наследстве, а вместе с тем я не знаю, кто вы?
— И я не знаю! И я!
— Вы просто человек с улицы: какое вы имеете право на наследство?
— Я такой же наследник, как и вы.
— Нет, сударь, вы мошенник!
— Нет, это вы мошенник!
— Тише! Тише!
— Его надо выгнать! Вон!
— Вы все мошенники!
— Тише! Вы разбудите его!
Яростно оскалив зубы, грозят друг другу сжатыми кулаками.
— Господа, свет гаснет! Я почти не вижу лиц.
— Надо уходить. Еще один погибший день!
— Надо уходить.
— А я останусь. Я не пойду отсюда. Это мой дом. Мой, мой, мой!
— Вас съедят здесь крысы.
В исступлении:
— Это мой дом — мой, мой, мой!
— Одна седьмая часть, господин наследник с улицы, во всяком случае не больше как одна седьмая часть.
— Это мой дом! Мой!
— Господа, темнеет.
— Спокойной ночи, дорогой родственник!
— Спокойной ночи, дорогой родственник!
— Спокойной ночи, дорогой родственник!
По очереди, низко кланяясь Человеку, уходят. Некоторые поднимают вялую, бледную руку умирающего, лежащую на ручке кресла, и нежно пожимают ее. Наследник с улицы остается один. Презрительно взглянув на безмолвных Человека и Сестру Милосердия, он быстро и сердито исследует комнату: трогает стены, щупает материю на стульях, оценивает взглядом то, до чего не может дотянуться руками. Подходит к кровати, на которой умерла жена Человека, и пробует крепость белья. Но гнилая материя расползается под пальцами, и, бешено топнув ногою, Наследник разбрасывает подушки и простыни. Потом решительно идет к умирающему и останавливается за его спиною.
Речь Наследника. Послушай, старик. Ты должен умереть. Зачем ты оскорбляешь смерть сопротивлением? Уходи. Освободи живые вещи от твоей мертвой власти, — она свинцовой тяжестью лежит над всем. Посмотри: все ждет и жаждет твоей смерти — эти падающие стены, — эта паутина и паук, заключенный в ее круги, — этот черный камин. Прежде он дышал на тебя огнем, теперь в прохладу могилы зовет твое изношенное тело. Уходи. Там ты встретишь тех, кто любил тебя и в черноте и в седине твоих волос и был любим тобою.
