Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
— Я не могу на это пойти, — начал Виктор. — Вы решили пожертвовать собой, чтобы…
— Хватит спорить, вы — тряпка и трус! — рявкнул Зеркало и угрожающе шагнул к Виктору. Тот машинально вскинул оружие. Стеклянные кулаки мистера Гласса сжались. — Вы сделаете то, что должны. И перестанете спорить! И будете рады такому подарку! Вам все ясно?
Посчитав молчание Виктора согласием, Зеркало тут же вернулся к своим вычислениям и замерам.
Виктор понял, что Лукинга Гласса не переспорить. Он опустил револьвер, спрятал его в карман — из-за дрожи в пальцах это получилось сделать не сразу — и повернулся к Саше.
— Это существо безумно, — прошептала она. — Ты ведь не станешь стрелять в него?
Виктор задумчиво молчал. Он взял руки Саши в свои и ощутил их слабое, но такое приятное тепло. Подумать только: вот чем все завершится. Адская неделька дома перед праздником, чудовищный праздничный ужин и будто бы целая вечность здесь, в Черном городе. Но кое-что из слов Зеркала осталось для Виктора непонятным.
— О каком подарке вы говорите, мистер Гласс?
Зеркало замер. Он стоял к ним спиной и вот так, не оборачиваясь, заговорил, будто не осмеливаясь взглянуть на них:
— Вы не проживете здесь долго, — тихо сказал он. — Да-да, твари зазеркалья, о которых вы уже наслышаны. Для них вы, к несчастью, слишком уж теплые и живые. Особенно в темноте. Когда все закончится, вы рано или поздно покинете этот подвал. Вы выйдете наружу и окунетесь в безбрежную тьму Черного города. Но до этого вы все же пробудете здесь пять минут, час или вечность. Вместе. Это и есть подарок. А ведь его может и не быть, если вы не поможете мне справиться с мистером Ивом. Или если мой план провалится…
— Что вы все время высчитываете и замеряете? — спросил Виктор. — Зачем вам эта рама?
— Ловушка требует невероятной точности. Мистер Эвер Ив должен появиться в определенном месте, сдвинься он хотя бы на пять дюймов — и все. Мы просто отдадим свои никчемные жизни задаром.
— И каковы шансы? — Виктор сжал зубы. — Шансы на успех?!
Мистер Гласс повернул зеркальную голову, в стекле вновь прорисовался человеческий глаз — он глядел с печалью и сожалением:
— Они мизерны. Но это лучше, чем просто улечься в черный гроб и ожидать смерти. А теперь, прошу вас, я бы занялся делом. Мне предстоят весьма сложные вычисления, времени мало, и отвлекать меня совершенно не стоит.
Виктор задумчиво кивнул, а мистер Гласс вернулся к своим странным перемещениям по подземному залу. Саша высвободила свои руки и взяла Виктора за рукав:
— Неужели нет никакой возможности отсюда выбраться? — Ее глаза смотрели на него с надеждой, как будто от него что-то зависело. — Почему мы не можем выйти так же, как и зашли?
Виктор покачал головой. Ответа у него не было.
Мистер Гласс проскочил мимо и исчез, затем появился снова, таща на себе тяжеленную портьеру. Некоторое время он еще ходил взад-вперед около опустевшего гроба, словно неприкаянный призрак. Откуда-то из-под его зеркальной кожи раздавался задумчивый шепот.
Виктор и Саша молчали. Саша заставляла себя не плакать, чтобы не ухудшать их и без того тягостное положение, но слезы против воли текли по ее щекам. Ну а Виктор глядел на свечу, по-прежнему стоящую на полу, и думал о том, что она совсем скоро догорит — оплавится и умрет, как бедный мистер Уик. В голове вдруг поселилась мысль: «А действительно ли я жалею?»
Виктор поглядел на Сашу и, несмотря на безысходность, раскинувшуюся над ними мрачным пологом, улыбнулся.
«Была ли моя жизнь там, в реальном мире, хоть чем-то примечательна?»
Он снова взял Сашу за руку и ощутил в ней дрожь — ладонь девушки походила на птичку, замерзающую холодной зимой.
«Я здесь, в Черном городе. Заперт. Но неужели я был так уж свободен там, в сером и блеклом мире?»
Он приблизился к Саше. Та поглядела на него снизу-вверх так искренне, так… по-настоящему…
«Я тебя нашел…»
Он склонился к Саше. Саша потянулась к нему.
«Я…»
Губы коснулись губ.
«Счастлив».
Поцелуй длился всего мгновение или целую вечность, но Виктор и не заметил, как он оборвался и перерос в объятия. Виктор чувствовал, как бьется испуганное и влюбленное женское сердце — стучит в его жилетку. Он чувствовал слезы на своей шее.
«А мистер Ив, мерзавец, не так уж меня и одурачил. О, если бы он только знал, как продешевил, съел бы собственные локти с досады!»
Виктор вдруг почувствовал небывалое облегчение, появившееся совершенно неожиданным и странным образом. Он откуда-то понял, что ему больше не нужен его дневник. Да-да, конечно, он понимал, что это не просто рабочая тетрадь, а место, в которое он изливает безысходность… Мысли стали ясными и понятными — для него просто небывалое дело, — чувства и страхи перестали мешать.
«Как жаль, что зазеркалье поглотило нас, а все выходы превратились в щели и… Щели…»
Виктор вздрогнул. Саша почувствовала и отстранилась:
— Что такое? — спросила она испуганно.
— Мистер Гласс! — Виктор поглядел на Зеркало, который в эти мгновения зачем-то полировал рукавом пустоту внутри рамы.
— Что еще такое? — проворчал Лукинг Гласс. — Неужели нельзя потратить оставшиеся крохи времени, не знаю, на объятия? Зачем тратить его на пустую болтовню?
Виктор не придал значения этому показному недружелюбию.
— Вы сказали так: «Все выходы превратились в щели». Что вы имели в виду?
— Что нам отсюда не выбраться — разве не ясно?
— Простите мое занудство, но я хотел бы уточнить кое-что. Щель подразумевает проход. Маленький, с игольное ушко, быть может, но все же проход. Бесконечный Коридор в моей спальне в Крик-Холле не может послужить выходом так же, как до этого стал входом?
Зеркало издал тяжелейший вздох из всех, на какие только, должно быть, был способен.
— Может, но, если учесть, что это лабиринт, в котором у вас нет проводника, и вход в него располагается к тому же на другом конце Черного города, вам ни за что не успеть добраться туда и преодолеть его до того, как мистер Эвер Ив появится здесь.
— Согласен. Но меня интересуют другие варианты…
— Ах вот оно что, — раздраженно проговорил мистер Гласс. — То есть вы не верите мне на слово, когда я говорю, что отсюда нет выходов? Вам напомнить, что меня называют Зеркалом?
