Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы - Кришан Чандар
— Господин судья сегодня не придет? — спросил Викрам у своего адвоката.
— Как знать, — раздраженно ответил тот. Викрам пообещал адвокату платить по три рупии при каждом вызове и подумал при этом, что недорого сторговался. Но разве мог Викрам предполагать, что дело так затянется и вместо трех рупий ему придется уплатить тридцать три? Адвокат отвечал недружелюбно — а как еще прикажете отвечать за три рупии? Вот если бы дело приносило пятьдесят, хотя бы двадцать рупий — адвокат наверняка улыбался бы своему клиенту. У адвокатов улыбка на губах появляется только в определенных случаях. И у каждого, как на счетчике такси, существуют свои особые расценки. У одного улыбка появляется при пяти рупиях, у другого — при пятидесяти, а некоторым для появления улыбки надо не меньше тысячи.
«Я отдал этому кровопийце тридцать три рупии, — подумал Викрам, — а он даже слова по-человечески не скажет. Оштрафуют, наверное, не больше чем на десять рупий, а адвокату отвалил уже тридцать три».
— Спросите, пожалуйста, у секретаря: придет сегодня судья или нет, — умоляюще попросил Викрам адвоката. — Машина стоит, а я несу на этом большой убыток.
Адвокат взглянул на часы и заторопился:
— Уже без четверти двенадцать, а у меня еще одно дело во втором участке. Бегу туда. Ты посиди пока здесь, в помещении. Если тебя вызовут, немедленно дай мне знать.
Адвокат поправил потертый воротник пиджака, подтянул повисшие мешком брюки и направился во второй участок. Много лет назад он женился на неказистой дочке известного адвоката в надежде, что тесть поможет продвинуться по службе и своему зятю. Но вскоре тесть умер. Потом у адвоката один за другим появились на свет семеро детей. А тут еще протерся воротник пиджака. «Что сделаешь на три рупии? Если в жизни касаешься только горя, откуда возьмутся сладкие речи?» — думал адвокат по пути во второй участок.
Викрам попытался было разузнать о судье у секретаря, но секретарь накричал на него, и Викрам испуганно отошел в сторону и в растерянности поглаживал свою бородку. У него была удивительно красивая борода и большие выразительные глаза. У всех мужчин в их семье красивые глаза, и все они носят огромные тюрбаны. Эти тюрбаны и пучок волос на макушке были признаками величия его древней религии и культуры. Из рода Викрама вышли известные ученые, знатоки священных книг, пандиты. Ну а Викрама обстоятельства вынудили сесть за руль.
Викрам долго беспомощно оглядывался по сторонам. Вдруг в самом дальнем уголке зала он заметил рассыльного господина судьи. Рассыльный был приставлен к судье, и, когда тот выходил из своего кабинета и направлялся в зал заседаний, рассыльный шел в двух шагах впереди и громко оповещал переполненный зал о появлении господина судьи. Когда появлялся господин судья в черных очках, черной мантии с белым воротничком, все присутствующие вставали в знак уважения к нему и стояли до тех пор, пока господин судья не садился в высокое судейское кресло.
— Когда придет судья-сахиб?
— Обычно он приходит ровно в двенадцать, — ответил рассыльный. — Не знаю, что с ним случилось сегодня.
— Не заболел ли?
— Если заболел, может, и совсем не придет.
— Конечно. А не заменит ли его другой судья?
— Бывает и такое. Может быть, судья-сахиб еще позвонит по телефону.
Не успел он закончить свою мысль, как зазвонил телефон, и рассыльный направился в кабинет судьи. Вслед за ним побрел и Викрам.
Рассыльный снял трубку и внимательно слушал, а Викрам тем временем осматривал кабинет. Чистая светлая комната. С одной стороны — стол судьи-сахиба, с другой — мягкое кресло, в котором отдыхал господин судья, несколько стульев и табуретов, несгораемый шкаф. На противоположной стене прибита вешалка, на ней — судейская мантия. Очки в черной оправе, воротничок и мадрасский тюрбан господина судьи лежали тут же на табурете.
Рассыльный положил трубку и повернулся к Викраму:
— Судья-сахиб не придет. У него грипп. — И вдруг, изменив тон, он закричал: — Как ты посмел войти? Разве не знаешь, посторонним не позволено входить сюда! Ну-ка, немедленно убирайся!
И рассыльный с грозным видом двинулся на Викрама. В тот же миг крепкий кулак Викрама опустился на голову рассыльного.
Зал заседаний четвертого участка до отказа набит людьми. На этот раз в судейском кресле восседал новый судья, и все с нетерпением ждали, какие решения он будет выносить.
В первом деле истцом выступал Бала Чандран. Он возбудил дело против старухи, которая вот уже десять лет снимала в его доме комнату. У старухи полгода назад в катастрофе на улице погиб сын, и с тех пор она не могла платить за квартиру.
— Сколько комнат в твоем доме? — спросил судья у Балы Чандрана.
— Десять, — ответил тот.
— А сколько человек в твоей семье?
— Один я, — пробормотал Бала Чандран.
— Сколько тебе лет?
— Уже семьдесят, господин!
— К чему семидесятилетнему старцу десять комнат?! — воскликнул судья. — Разве ты не можешь одну из них отдать старухе, которая полгода назад потеряла сына?
— Господин судья, — вмешался адвокат Балы Чандрана, — в главе такой-то, статье такой-то, параграфе таком-то закон говорит…
— А что говорит человек? — повысил голос новый судья, и адвокат Балы Чандрана испуганно смолк.
Потом судья с улыбкой посмотрел на Балу Чандрана, тщедушного семидесятилетнего старикашку с запечатлевшимися на лице следами многолетней скупости.
— Сколько слуг у тебя в доме? — спросил новый судья.
— Ни одного, — ответил истец.
— Ты не чувствуешь себя одиноким?
Адвокат хотел было заявить судье протест — что за вопросы он задает, какое отношение они имеют к делу.
— Иногда чувствую, — ответил Бала Чандран.
— И не хочется тебе, чтобы кто-нибудь прибрал твою комнату, вовремя подал тебе белье, согрел воды, приготовил и подал завтрак, чтобы вечером, перед сном, кто-то помассировал ноги?
— Конечно, хочется, господин!
— И если
