Дар - Элеонора Бостан
Время уходит, прошептал голос в ее сознании, теперь она поняла, что за чувство не давало ей покоя все утро. Время почти ушло. И так как она за всю жизнь привыкла зубами цепляться за мельчайшую возможность и не отпускать до самого конца, Аннета набрала полные легкие воздуха и, чтобы разрушить охвативший ее ступор, закричала.
***
– Что?! Что такое?! – в дверях появилась Рита с мокрым лицом, тушь размазалась, но еще не смылась, и она была похожа на хэллоуинского зомби. Вода капала с лица и расползалась темными пятнами на блузке. – Что случилось?!
– По-моему, самое страшное, – сдавленно проговорила Аннета, указывая на конверт. – Не спрашивай, знаю и всё.
Рита несколько секунд пристально смотрела в глаза подруге, а потом кивнула и опустила глаза.
– Я с самого утра места себе не нахожу, – сказала она, – так и думала, что хорошо это не закончится. Это чувство не ушло, даже когда мы решили, что он просто пошел по делам и…
Она сокрушенно покачала головой, понимая, что все это теперь не важно.
– Мы должны открыть его.
Аннета протянула руку и вытащила конверт. Он был не запечатан, только на обратной стороне знакомым почерком были написаны их имена. Осторожно, как будто обращаясь с взрывчатым и крайне нестабильным веществом, Аннета достала сложенный лист бумаги, исписанный неровным почерком с обеих сторон.
– Зачем он писал от руки? – шепотом спросила она, ни к кому не обращаясь, – у него ведь есть принтер.
– Потому, что это важно, – так же тихо ответила Рита, – это как лично сказать, а не прятаться за безликим шрифтом.
Аннета осторожно развернула письмо, чувствуя, как трясутся руки, а сердце стучит, как молот где-то в голове. Читать придется ей, это она понимала и не слишком радовалась. Рита подошла почти вплотную и попыталась заглянуть в текст, но вода и частично смытая косметика мешали ей разобрать неровный, скачущий почерк.
– Прочти. – Повторила она мысли Аннеты, – у меня от воды все расплывается.
Невероятным усилием поборов искушение пробежать текст глазами и быстро узнать суть, Аннета вдохнула и, сжав письмо до боли в пальцах, начала читать. Он потратил силы и время на то, чтобы написать свои последние слова от руки, именно в том порядке, в каком они должны были дойти до адресатов. Так что меньшее, что они могли сделать – ответить ему тем же уважением и дочитать все до конца.
Здравствуйте, мои прекрасные леди!
Если вы читаете это, значит, все получилось, и у меня хватило решимости довести дело до конца. Скажу сразу: это наш последний разговор, и, предвидя вашу реакцию на слово «последний», поспешу попросить – не заглядывайте в конец, не бегайте по строчкам… тем более, что всю информацию я разбросал по письму, чтобы иметь возможность сказать все, что я хотел вам сказать без спешки и суеты. Это прощание, а оно должно быть настоящим.
Аннета оторвала глаза от текста. Сердце билось в груди, как пойманная в силки птица, слезы уже начали застилать глаза, но она решительно смахнула их рукой. Рита смотрела на нее полными страха и понимания глазами. Они оказались правы, чувства не врут, и не обманули на этот раз – он ушел, плохое все-таки случилось.
– Дай мне письмо! – прошептала Рита, – нельзя так… так не должно быть! Мы должны найти его, должны остановить…
– Нет.
– Что?! – Рита с удивлением уставилась на подругу, – ты слышала? Он прощается, он решил умереть, покончить с собой! Тебе что, плевать?!
– Нет, не плевать. – Твердо ответила Аннета, пытаясь восстановить дыхание, слезы душили, разрывали грудь. – Именно поэтому я останусь здесь и дочитаю до конца то, что он хотел.
Рита посмотрела на нее, как на ненормальную, как будто вдруг увидела впервые то, чего раньше не замечала. Слезы покатились по щекам, лицо задрожало, а в глазах зажегся какой-то дикий огонек.
– Дай сюда! – она рванулась вперед, пытаясь выхватить письмо, но Аннета ловко увернулась и схватила ее за руку. Хватка была железной.
– Посмотри на меня! – строго сказала она, ища глазами глаза подруги, пытаясь поймать взгляд. – У него нет шансов. И не было. Он умирает. И хочет уйти достойно, разве не понятно?
Взгляд Риты немного прояснился, она всхлипнула и опустила глаза, не вырываясь и не пытаясь снова выхватить письмо.
– Он принял решение, и мы должны его уважать, – продолжила Аннета, – он наш друг и он прошел через ад. Это его жизнь и его право решать, что с ней делать. Так имей уважение и исполни его последнюю волю.
Рита сникла, плечи затряслись, она высвободила руку и закрыла ладонями лицо. Аннета подошла вплотную и обняла подругу одной рукой, второй удерживая последние слова Антона. Горячие слезы катились и по ее щекам, но жизнь давно научила ее плакать беззвучно. Невидимый и неслышимый плач всегда скрываемой боли, потому что мир не прощает слабости и не щадит слабаков.
– Он все спланировал у нас под носом, все предвидел, – тихо сказала Рита, уткнувшись ей в плечо, – он знает нас…это так…
Она не договорила, но в этом не было необходимости, здесь все было понятно без слов.
Наверное вы злитесь или недоумеваете: почему он ушел, почему не остался с нами, почему сообщает об этом вот так?! И раз это прощание, нет смысла недоговаривать или скрывать. Я ушел, я покинул вас и мой дом, потому что пришел мой час.
Когда-то давно, когда я был еще ребенком и верил, как все дети, что буду жить вечно и очень счастливо, мы иногда ездили в деревню навестить бабушек-дедушек. У них была живность, козы, куры, и конечно, собаки и кошки. Иногда я проводил там все лето. И в одну из таких поездок я узнал один из многих законов жизни – нельзя осквернять место, которое считаешь домом.
В то лето собака моих родных умерла, и бабушка очень горевала, даже дед – человек старой закалки, прошедший войну – и то пустил скупую слезу. Нет, ничего ужасного я не видел, она просто ушла. Тихо и незаметно, ночью я слышал, как она скребла калитку, а утром ее уже не было. Я спросил, почему бабушка плачет, ведь Руна – так ее звали, я помню очень хорошо, как и темное пятно, похожее на какой-то мистический знак на белом боку – вернется, просто погуляет и придет. И тогда дедушка рассказал мне. «Она не придет, Антон, –
