Русский клуб - Владимир Дэс
Часть 2. Власть
Вечером, выйдя из кремля, Глеб решил пройтись пешком через Мытный рынок и зайти к дяде Зине, для которого у него была давно припасена пачка хорошего табака.
Остановился у сапожной будки, поздоровался и отдал подарок. Дядя Зина поблагодарил, набил «козью ножку» и с удовольствием затянулся:
– Хорош табачок! Говорят, тебя министром поставили?
Глеб подтвердил:
– Да, поставили, а радости мало.
Дядя Зина посмотрел на Глеба и сказал:
– Власть – это и радость и горе одновременно. Пойми, власть без понимания долга не власть, а сладкая конфетка. И чем больше её сосёшь, тем больше хочется.
– Наверное, ты прав, – ответил Глеб.
И они расстались.
С первых дней работы в кремле Глеба поразила атмосфера чинопочитания.
Шло постоянное унижение нижестоящих бюрократов вышестоящими. Вся работа строилась по принципу «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак».
Любой руководитель мог наорать, обложить матом, послать, не стесняясь в выражениях, выгнать с заседания, унизить перед случайными людьми. Или, например, начальник мог пригласить к себе подчинённых и держать их в приёмной с утра до вечера, десять раз проходя мимо и не замечая их, а в конце дня выйти и сказать:
– Ну что, обосрались от страха?
Или в другой раз просто удивиться:
– А вы что здесь делаете?
– Вы вызывали…
– Я? Не помню.
И все терпели.
«Почему? – задавал себе вопрос Глеб. – Зарплата маленькая, работа нудная, от звонка до звонка, постоянный риск быть оскорблённым или уволенным. Что их заставляет терпеть такое отношение? Возможно, страх. За себя, за будущее своей семьи».
Но были и такие, которые, попав в министерский аппарат, ничего не делали, просиживая рабочее время.
Такой чиновник сидел за столом в своём кабинете целый день. Было скучно. Он смотрел в окно, ритмично стуча пальцами по крышке стола, чихал, кашлял.
За окном шёл дождь. Окно было немытое, с паутиной по краям и дохлыми мухами, которые валялись в пыли, задрав кверху лапки.
«Идёт дождь», – думал он.
В это время пробили настенные часы.
«Прошёл час», – щёлкнула мысль в его голове.
Достал бутерброд с сыром. Дунул на стол, уложил на него чистый белый лист бумаги, на лист – бутерброд. Встал, включил электрический чайник. Опять сел в потёртое кресло и стал ждать. Посмотрел в окно.
«Дождь», – опять шевельнулась мысль.
Взгляд его погулял по окну, остановился на паутине, где в самом укромном уголке сидел паучок, который, возможно, от его взгляда, вздрогнул и заметался по своему паутинному миру.
«Бегает», – отметил чиновник.
Из стола вытащил папку для бумаг, потянулся к окну и, разорвав паутину, стал пытаться папкой придавить паучка, нарушавшего покой кабинета. Но паук оказался быстрым; очевидно, это было не в первый раз, и, осознав, что это вторжение в его мир – не что иное, как нападение, он быстро шмыгнул в щель между рамами.
«Убежал», – отметил чиновник и положил папку для бумаг обратно в стол.
Щёлкнул чайник. Чиновник налил в стакан кипятку, тут же насыпал заварки и размешал листья чая, стараясь не стучать ложкой по стенкам стакана.
Зазвонил телефон.
– Да, – ответил он, – вы не туда попали. – И положил трубку так, чтобы телефон больше не звонил.
Чаинки опустились на дно. Те, что не пожелали тонуть, были отловлены ложкой и выброшены в урну. Чиновник отхлебнул чай, откусил бутерброд и стал жевать, глядя в окно.
«Всё ещё идёт дождь», – подумал он.
Доел бутерброд, допил чай, сдул со стола на пол крошки.
Дождь закончился.
Пробили часы.
Чиновник встал из-за стола, поправил костюм и, немного постояв в раздумье, вышел из кабинета в коридор.
Там напустил на лицо значимость и озабоченность – и пошёл… Сначала в одну сторону коридора, потом – в другую, здороваясь со всеми, кто попадался на пути. Уважительно, но обязательно озабоченно, чтобы чувствовалось, что он не просто прогуливается, а идёт по очень важному делу.
Затем поднялся на следующий этаж. Там также прошёл из одного конца коридора в другой, здороваясь с такими же, как он, важными, озабоченными, серыми персонами.
Это был обязательный ежедневный ритуал.
Надо, чтобы его видели.
Чтобы знали, что ходит и что-то делает.
В кабинет к нему ни служащие, ни посетители уже давно не заглядывали. Незачем.
Так, пройдя все пять этажей чиновничьего дома, спустился опять к себе в скучный, пыльный кабинет с потёртым креслом, сел за письменный стол.
Тоски не было. Было ожидание истечения времени и целый ритуал по его убийству.
Можно было рисовать чёртиков на листочке или домики, можно было опять пройтись по коридору, покурить в курилке, сходить в туалет по малой или большой нужде, несколько раз тщательно помыть руки. Или просто смотреть в окно.
Часовая стрелка замерла на цифре пять, в голове щёлкнуло: «Всё, пора домой».
Внутри тела поднялась волна какого-то облегчения. Наконец-то чиновник будто скинул с себя всё: пыль, дохлых мух, часы, крошки, весь кабинет в целом. Закрыв дверь на ключ, он вышел вместе с толпой себе подобных в другой мир.
Появилась даже какая-то весёлость, хотя на лице сохранялась усталость от огромной дневной работы.
От этих образов у Глеба портилось настроение, но он сам для себя решил, что это временно и жизнь его на должности чиновника будет деятельной и полезной.
После назначения Глеба министром к нему на приём стали приходить люди, с которыми он давно не общался.
Старый, прожжённый аппаратчик Алексей Алексеевич Стрельников сразу смекнул, что назначение Глеба министром неспроста. И пришёл прямо в кабинет со свёртком. Протянул его Глебу. На вопрос «Что это?» ответил:
– Книги. Желаю понимания современной нелёгкой жизни. Всегда готов к дальнейшему сотрудничеству.
На этом и удалился. Глеб рассмотрел подарок Стрельникова, но это оказались не книги, а французский коньяк, забутафоренный под двухтомник с названием «Библиотека Хеннеси».
«Да, – подумал Глеб, – и просто, и хитро. Вот что значит стреляный воробей».
Директор филармонии Ольга Львовна пригласила его к себе – посмотреть, чем живёт культура области.
Филармония находилась в кремле, в одном здании с правительством губернии.
Здание было старинным. В нём в царские времена располагался кадетский корпус.
Внешне красивое, внутри оно было ветхим.
Гуляя по лабиринтам филармонии, Глеб с Ольгой Львовной как бы случайно наткнулись на достаточно большое помещение над сценой концертного зала.
– Глеб Андреевич, наша мечта – привести это помещение в порядок и использовать для репетиций.
– А что для этого надо? – спросил Глеб.
– Желание правительства области. Сегодня желания такого
