Сакура любви. Мой японский квест - Франсеск Миральес
Я выключил телевизор в твердой уверенности: в этом мире куда больше миров, чем нам когда-либо суждено узнать.
Дзю року (16)
十六
Судя по моему списку забронированных гостиниц, в понедельник я должен был ночевать в Киото, бывшей столице Японии. Я быстро собрал вещи, наспех принял душ и с рюкзаком за спиной отправился к новой цели.
По дороге на станцию Уэно я перекусил сэндвичем с яичницей в кафе «Veloce»[28]. От Уэно поезд линии Яманотэ домчал меня до Токийского вокзала. Там мне пришлось опять показывать свой «JR Pass», чтобы мне дали место на суперэкспресс «Синкансэн»[29].
Это было мое первое путешествие на поезде-пуле, так что в предвкушении я занял очередь у стойки «JR». Хотя впереди стояло с полдюжины пассажиров, двое служащих старались работать быстро, и дела у них шли гладко. Когда подошел мой черед, я показал проездной и назвал пункт назначения.
– До отправления «Хикари»[30] в Киото остается меньше часа, – сообщил служащий на исковерканном английском. – Время в пути два часа сорок минут. Место у окна или в проходе?
Не успел я ответить, как меня ткнули в бок, а через мгновение чей-то голос шепнул мне в ухо: «Ку-ку!»
Обернувшись, я увидел Идзуми. На ней были клетчатые штаны с подтяжками и черная футболка. Рядом стоял огромный чемодан, судя по всему существенно старше ее самой.
– Куда едешь? – поинтересовался я, все еще пребывая в изумлении.
– Не знаю… может, в Кобе. А ты?
– В Киото.
В этот миг у служащего иссякло терпение, и он вмешался:
– Простите, вы не можете нарушать очередь. Вашей приятельнице придется встать в конец. Так у окна или в проходе? – настойчиво потребовал он.
– Оба! – заявила Идзуми, выкладывая на стойку свой «JR Pass». – Два места, у окна и в проходе, с той стороны, где Фудзи.
Кассир недовольно застучал по клавишам. Через полминуты он вручил нам два картонных квадратика с местами на «Хикари».
– Когда едешь из Токио в Киото или обратно, всегда надо просить с той стороны, где Фудзи, – объясняла она, пока мы выходили в коридор. – Это самый первый урок для любого туриста, собирающегося в Японию.
– А разве… ты не собиралась в Кобе?
– Ну, это был один из вариантов. Я намеревалась оставить Киото на самый конец путешествия, но мне вдруг захотелось поехать… – Бросив на меня плутоватый взгляд, она добавила: – Хотя бы для того, чтобы постоянно дергать тебя во время поездки. Правда я злюка?
– Да ладно… Думаю, не слишком страшно менять маршрут, если тебя нигде не ждут, – сказал я, пока мы проходили контроль перед выходом в терминал «Синкансэна». – Более странно то, что мы встретились на вокзале, через который проходит миллион народа.
– Вовсе не странно! Для начала, все гайдзины[31] приходят в этот офис «Японских железных дорог», и большинство планирует как раз ехать в Киото. А что касается нашей встречи… я бы не назвала это случайностью.
– И как бы ты это назвала? – поинтересовался я.
– В японском для такого есть специальное слово – гоэн. Это некий особый вид судьбы, который таинственным образом связывает двух людей. Поэтому ничего странного, что мы встретились. Согласно гоэну это совершенно обычное дело.
До отправления «Хикари» оставалось четверть часа, так что мы успели заскочить прямо на перроне в магазинчик бэнто[32]. Идзуми положила в пакет пять шариков риса с разной начинкой, завернутые в листики нори, а я выбрал себе нечто напоминающее эскалоп с зеленой фасолью. В дорогу я взял бутылку холодного зеленого чая.
Затем мы встали в очередь перед выходом с номером нашего вагона. Мне уже казалось, что в этой стране невозможно заблудиться. Все было организовано невероятно логично. Все, кроме моей попутчицы.
Дзю нана (17)
十七
Поезд-пуля «Хикари» мчался на скорости триста километров в час с какой-то невиданной плавностью и мягкостью, словно его колеса парили над рельсами. Идзуми прижалась лбом к окну, а я залюбовался проводницей, разносившей чай и снеки: перед тем как покинуть вагон, она обернулась к пассажирам и молча глубоко поклонилась.
Эта скромная сдержанность резко контрастировала с безудержной говорливостью моей соседки, навязавшейся мне в попутчицы. Заплетая черные волосы в косы, она спросила:
– А ты в курсе, что означает твое имя? Мое значит «родник»… Правда красиво?
– Да, конечно, – ответил я в задумчивости. – Я всегда считал, что мое имя, Энцо, – сокращение от Лоренцо, а потом выяснилось, что это полное имя. Это перевод немецкого имени Хайнц. Понятия не имею, что оно означает.
– Хайнц! Это же прекрасно!
– И что же тут прекрасного?
Идзуми расхохоталась, и несколько пассажиров повернули голову в нашу сторону. Обнаружив, что причина шума – японка с косичками, они впали в еще большее недоумение.
– Тебя зовут, как кетчуп! Не знал? «Хайнц» – это марка кетчупа!
Сто раз пожалев, что связался с этой болтливой девицей, я встал и достал из рюкзака «Гика в Японии». Глава, посвященная поклонам, сообщала, что существует градация по глубине наклона тела в зависимости от того, насколько высокое положение в иерархии занимает твой собеседник.
Идзуми тут же уловила мой скрытый упрек – на самом деле весьма очевидный – и шепнула мне на ухо:
– Не сердись, Хайнц… Воспринимать жизнь так серьезно – роковая ошибка. Все, что не драма, – это просто шутка.
Я сделал глубокий вдох, из последних сил стараясь не сорваться. Мне подумалось, что, если она и дальше будет меня допекать, придется закрыться в туалете и сидеть там на унитазе, пока не возьму себя в руки.
Идзуми, вероятно, поняла, что переборщила, и примирительным тоном добавила:
– В возмещение морального ущерба из-за того, что я смеялась над твоим именем, предлагаю другое значение. Намного более красивое. Это японский вариант…
Я заинтересованно обернулся к ней. Никогда бы не подумал, что мое имя может иметь какое-то другое значение на японском.
– Ensō – именно так произнес бы японец твое имя – еще означает «круг». Но это не обычный круг…
Идзуми внезапно замолчала, с негодованием глядя в окно. Все было затянуто густым туманом. Удавалось различить лишь силуэты ближайших домов, да и то с трудом.
– Свинство какое! – возмутилась Идзуми. – При такой погоде мы не увидим и тени от Фудзи!
– Не останавливайся на полдороге, – взмолился я. – Что это за круг?
– Насколько я помню, мне рассказывала бабушка – она занималась каллиграфией
