Проза - Василий Алексеевич Слепцов
— Обчественный! Как, значит, прежде солдаты очень уж одолевали, так Федор Кондратьич[25] их и вывели за город, да казармы им и выстроили, чтобы уж они свое место знали.
«Вот как! Это хорошо!» — думаете вы и едете дальше, а тут уже между тем началась мостовая. Хотя вам и сильно поколачивает бока, но так как, во всяком случае, как бы то ни было, ведь это все же таки мостовая, а не киселевидная грязь, которую вы проклинали во всю дорогу от самого Волочка, то уже один вид мостовой должен произвести на вас отрадное впечатление; и действительно производит, и вы говорите, одобрительно улыбаясь: «Ого! Посмотрим, что дальше будет». Вы едете дальше и, поравнявшись с переулком, случайно бросаете взгляд направо и не без сердечного удовольствия примечаете, что и в соседней улице тоже мостовая: вы смотрите налево и видите, что налево травка; но вы уже так довольны, найдя в Осташкове две вымощенные улицы, что великодушно прощаете этой травке и думаете: «Ну бог с ней! Пусть ее растет; невозможно же вымостить целый город. Ведь на это сколько денег нужно? Страсть…» А между тем вы не оставили без внимания и постройку. Дома, мимо которых вы едете, все такие крепкие, хорошие дома, в нижнем этаже лавочки; на воротах пожарные значки: ведро, крюк, лестница, даже лошадка в одном месте нарисована. Лошадка очень недурно сделана, точно картинка.
— Как славно, однако, здесь рисуют пожарные значки! — замечаете вы про себя. А тут постоялые дворы.
— К кому въезжать на двор? к Коновалову, что ли?
Но так как у вас нет в городе никакого спешного дела, а в комнате одному сидеть скучно, к тому же все виденное вами так успело уже расположить вас в пользу Осташкова, то вам вдруг приходит в голову фантазия сейчас же, не откладывая, проехаться по городу и проглотить его разом.
— Нет, брат, ты вот что: ты проезжай-ка лучше так по городу, знаешь? Я тебе дам на чай. А потом уж и на постоялый двор.
— Куда же ехать-то? — спрашивает вас ямщик, не понимая, чего вы хотите, и предполагая, что вас укачало дорогой, а потому и нашла на вас блажь.
— Да ты здешний, что ли?
— Здешний.
— Ну так проезжай немного по городу: мне хочется посмотреть улицы.
— Да, да, да. Так бы вы и говорили. То есть вам это, собственно, как вы приезжий, — значит, вам очень лестно посмотреть.
— Ну да, ну да!
— Это что ж? это ничего.
И, обрадованный возможностию похвастаться родным городом, ямщик вывозит вас на площадь.
— Вон оно, озеро-то! — говорит он, самодовольно указывая кнутом на озеро, показавшееся вправо.
Площадь, впрочем, на первый взгляд ничем особенно вас не поражает, но, оглядывая ее пристальнее вы вдруг замечаете бульвар, прудок с островком, гуляющих дам в модных костюмах, красивый обжорный ряд, лавки… вы видите, что в лавке сидит женщина и вяжет что-то…
«Ого-го!» — думаете вы. Ямщик между тем берет влево и везет вас вокруг всей площади.
— Что это за сарай с колокольчиком?
— Это пожарная команда.
«А! это та самая знаменитая пожарная команда, о которой я так много читал в «Московских Ведомостях», — думаете вы и в то же время с удивлением и не без удовольствия читаете вывеску: Осташковская общественная библиотека основана с 1832 года.
— Каково? — говорите вы уже вслух, — с тридцать второго года и притом общественная!.. а в других-то городах!.. — но тут вы вдруг начинаете столбенеть.
— Что это? телеграф? — вскрикиваете вы. — Ямщик! глаза мои меня не обманывают? это точно телеграф?
— Верно, — успокоивает вас ямщик, совершенно довольный вашим восторгом.
— Кто же его устроил?
— Федор Кондратьевич.
— А куда проведен этот телеграф?
— Из думы к Федору Кондратьевичу. Ну, куда ж теперь ехать?
— Вези, куда знаешь, — говорите вы растроганным голосом.
Объехав всю площадь и выказав вам один за другим все красивые каменные домики, которыми обстроена площадь, ямщик везет вас в прежнем направлении, то есть по главной же улице, пересекающей площадь. Но уезжая с площади, он указывает опять-таки кнутом на озеро и обращает ваше и без того напряженное внимание на строящуюся пристань. Вы высунулись из экипажа и видите движение, народ: возят песок, сваливают камень, в пристани стоят две огромные лодки, похожие на суда, развеваются паруса, вы слышите где-то свист парохода; озеро, синее и блестящее, точно взморье, так и манит вас к себе, а на том берегу виднеются деревни, лес синеет вдали.
— Экое место! Что за природа! — восклицаете вы. — Воздух-то, воздух какой!
А между тем в то время, как вы смотрели на озеро и наслаждались природой, слух ваш поражается звуками отдаленной музыки.
— Что это? ученье? — спрашиваете глубокомысленно вы, сообразив, что если уж и есть музыка в Осташкове, то не иначе, как военная.
— Нет; ученья у нас никакого нет, — снисходительно замечает вам ямщик, — а музыка у нас своя играет в саду.
— Как в саду? что ты говоришь?
— Я врать не стану, сами посмотрите.
Но чем ближе подвигаетесь вы к музыке, тем удивление ваше возрастает все более и более. Немного не доезжая сада, вы снова видите здание совершенно такое же, как и казармы; на здании красуется огромная вывеска: Дом благотворительных заведений общественного банка Савина.
— Что здесь, в этом доме?
— Воспитательный дом, богадельня для престарелых и увечных, уездное училище, женское училище, воскресные классы.
— Недурно!..
А музыка слышится все громче и громче. Вы уже ясно слышите, что это не какой-нибудь паршивый квартетишко из отставных дворовых музыкантов, вы уже можете догадаться, что это целый оркестр; вы видите толпы гуляющих дам и кавалеров, шум, говор, изящные наряды; вот стоит карета, вот еще несколько экипажей, а тут народ. Сколько народу! да это просто Тверской бульвар.
— Нет, это выше сил моих! Я этого не вынесу! — говорите вы, окончательно подавленный таким неожиданным сюрпризом.
— Да откуда же у вас музыканты? — спрашиваете вы наконец у ямщика.
— У нас свои музыканты; граждане играют на музыке.
— Как граждане? какие граждане? где граждане?
— Так точно. Осташи, граждане.
— И ты гражданин? — вдруг почему-то струсив, спрашиваете вы ямщика.
— Справедливо. И я гражданин.
— Несчастный! что ты сказал?.. Да где ты живешь?!. — говорите вы шепотом.
— У хозяина живу, у Иван Прохоровича.
— Замолчи, глупый человек!
— Да что ж вы в самом деле? У нас в городе все грамоте знают. Вот ведь вы опять не поверите?
— И ты знаешь?
— Знаю.
— И читаешь книги?
— Читаю.
— Врешь?..
— Ей-богу, читаю. Да что вы, не
