Я обязательно уволюсь - Маша Гаврилова
Я не родилась и не жила до университета в Москве. Антон периодически спрашивал, откуда я приехала, а потом тут же забывал и всем называл другой город. Если бы я попросила его показать на карте, где это, он бы тоже не справился. Поэтому и я перестала говорить, где родилась. Это было не очень важно. Когда я переехала в Москву, моя провинциальная личность обнулилась и пустоты заполнились московскими токсинами.
Антон жил на самом высоком этаже – наверное, чтобы держаться как можно дальше от бедности. Курить у него дома было запрещено, поэтому мы выходили на улицу. Я ехала в лифте, спускалась вниз одна. Снова постанывал живот. Я чувствовала к своему желудку нежность, хотелось, чтобы всё у него было хорошо.
Утром до вечеринки я наконец дошла до врача-гастроэнтеролога. Он был бесплатный, в поликлинике у дома. Ничего хорошего это не предвещало, но я просто решила сделать первый шаг в сторону исцеления. Нужно было надеть бахилы и посидеть в очереди. Очередь двигалась неспешно, но я никуда не торопилась, ведь у меня не было работы. Врач была обмякшей, но не суровой. Она не стала трогать мой живот, только послушала жалобы и протянула крохотный бледно-голубой листочек с рекомендациями. Не есть на ночь, спать на боку, пить перед едой одни таблетки и после еды – другие. Эти таблетки я видела в рекламе метро.
Я спросила:
– И всё?
– В вашем возрасте язвы быть не может. У вас, скорее всего, синдром раздражённого кишечника из-за стресса. Вы ведь учитесь, да?
– Нет, уже нет. Но мне ведь и правда очень больно.
– Гастроскопию мы вам делать не будем, – прозвучало обидно, я ведь пришла туда только ради этого слова. – Давайте посмотрим, как ваш организм отреагирует на лечение, и, если не будет прогресса, приходите. До свидания!
Я не стала ей перечить, купила таблетки и поехала домой.
В лифте погас один из двух канделябров, и я оказалась в атмосфере склепа. Внизу уже стояли все курильщики, Алиса – красивая коллежанка Антона – тоже. Она улыбалась, что-то весёлое говорила – окунала в тёплую воду своим бархатным голосом. Я не курила в обычной жизни, только иногда на вечеринках брала сигарету, если давали. Если не давали, то просто стояла. Алиса обратила внимание, что я без сигарет, протянула мне пачку, и я засмущалась.
Все уже докуривали и маленькими группками возвращались в «Серость». Алиса всё не уходила, и вот мы остались вдвоём. Она спросила: тебе не холодно? Я покачала головой: нет. И мы заговорили о привилегиях тех, кто родился и вырос в Москве. Я говорила пылко, Алиса была деликатной, слушала меня внимательно и задавала вопросы. Ей было интересно, на самом деле интересно. Мы проболтали три сигареты и вернулись.
Предстоял ритуал, который Антон анонсировал в начале вечеринки. Ритуал был связан с переездом: то ли призвание домового, то ли установление защиты. Никто ни о чём таком не слышал, только Антон. Об этом ритуале он прочитал в твиттере: тарологини уверяли, что это защитит дом от несчастий. Антону не терпелось попробовать.
Он ушёл из квартиры и спустя десять минут вернулся со страшным веником. Внизу, на минус первом этаже, располагались небольшие хранилища для владельцев квартир. Меня поразило, как много места принадлежало одному Антону. И как он им пользовался – хранил страшный вонючий веник.
Веник не подходил дизайнерской обстановке квартиры и пах коровой или овцой. Может быть, Антон нашёл его на помойке. Лена улыбалась натянуто – как будто всем сердцем хотела понять Антона и у неё никак не получалось. Я спряталась за спинами своих знакомых, чтобы Антон не заметил меня и мои смешки. Другим было очень неловко.
Антон зажёг церковные свечи, рассыпал соль, выложил из неё круг и заставил нас встать в него. Лена с ужасом смотрела, как соль забивается в узкие щели паркета, но ничего не говорила. Это ещё не был её дом.
Антон начал ритуал. Помахал веником, поимитировал подметание и долго бормотал что-то славянско-ритмичное. Мы ничего не понимали и запивали ритуал дорогим розовым вином. Было невкусно. Антон начал стучать по венику и ходить по кругу. Откуда-то достал лепестки и рисинки, стал их разбрасывать. Потом взял свечку из соевого воска с запахом пачули + амбра + мускус – чей-то подарок, – зажёг и громко сказал: «Приходи, домовой, будем дружить и вместе жить». Самые сильные гости стояли впереди, прикрывали смех и неловкость тех, кто стояли позади.
Антону наши реакции не понравились, но он не подал виду. Я заметила, как знакомо, едва заметно опустились уголки губ, а мышцы около рта напряглись. У него часто бывало так, когда он огорчался плохим оценкам или ссорам с друзьями. Лена, конечно, с ним не училась и этого не знала. Но она подошла к нему после ритуала, нежно приобняла. Уголки его губ приподнялись. Наверное, именно для этого нужны отношения.
Позднело, гости расходились, а мне хотелось остаться до конца. Что-то должно было произойти. Оказалось, что в квартире есть работающий камин. Я уже ничему не удивлялась. Мы сидели около него и делились личными историями, умеренно личными. Когда истории кончились, мы, среди нас Алиса, пошли курить. Я долго завязывала шнурки на ботинках, Антон вежливо ждал, потом ждала я, когда же он закроет дверь, и мы вышли последние. В коридоре он взял меня за руку, потянул за собой – торопимся. Рука была тёплая и мягкая, такую руку только держать и держать. В лифте Антон отпустил меня. Ничего не произошло, но я не расстроилась.
Пока все курили, я пыталась понять, хватит ли у меня денег на такси. Уменьшила яркость экрана до минимальной и зашла в приложение банка, а потом в приложение такси. Денег хватало, но вот на что жить дальше после такой дорогой поездки – было не очень понятно. Надо было сэкономить. Я спросила у ребят, кто где живёт. Алиса жила далеко от меня, остальные тоже. Попутчиков не нашлось, я расстроилась.
Дома я загуглила, сколько стоят квартиры в ЖК «Печальном». Они стоили умеренно дорого. Я не знала, кем работали родители Антона, но наверняка они занимались чем-то престижным. Конечно, ещё в университете я замечала, что Антон хорошо одевается, путешествует в далёкие страны и ходит с новым айфоном. И всё же квартиры с камином и красивым дорогим дизайном я не ожидала. Роскошная жизнь Антона отдалила его от меня ещё сильнее. Теперь он был
