Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин
Я пошел — я люблю почты, плюс столовая доручастка ждет нас, а если зависнем, нагрянут голодные дорожники и не достанется нам ни зраз, ни пельменей.
— Купи ручку, — попросил вдогонку Хазин.
Внутри почты действительно было прохладно и пахло горячим сургучом, шпагатом, бумагой. В переговорном пункте, как обычно, сумерки, мутные лучи и кресла те же самые, цвета старого топленого молока, шесть штук вдоль стены; работает круглосуточно. И три кабинки «межгород». Крыков сидел в кресле, тыкал стилом в наладонник, качал ногой.
В почтовом отделении пусто, из-под железного стола торчали собачьи лапы, больше никого. Надо купить ручку. Я шагнул к окошку № 2.
Я заметил за стеклом соломенную лошадь и расписного глиняного ерша. Я попытался шагнуть назад, но было поздно — девушка за барьером подняла голову.
За две недели я пересекся только с Федькой, то есть теперь с Федором, хотели посидеть, но не посидели. Теперь Кристина.
Она всегда что-то делала. Соломенных коней, бумажных лебедей, кукол из лоскутов, звенящие мешочки счастья, странные раскрашенные камни.
— Привет, — сказала Кристина.
— Привет, — сказал я.
Я не знал, что дальше. О чем говорить. Поэтому и не хотел встречаться.
— Что здесь делаешь?
— По работе, — ответил я.
— Комбинат строите?
— Что-то вроде.
Кристина улыбнулась. Какое-то время она в рыжий красилась, сейчас как есть. Блондинка. Чагинск — столица чаги и льна.
— А в доме вашем никто не живет, — сказала она.
— Я знаю.
Ничего. Нет, действительно ничего не почувствовал. Я пытался почувствовать, но нет. Странно, всего тринадцать лет прошло.
— Федька говорил, что ты приехал.
— Да, мы встречались. Вот уж не ожидал: Федька — и в милиции…
Кристина улыбнулась.
— Ему, кажется, нравится, — сказал я. — Он похудел…
— И хочет на юридический поступать. — Кристина взяла соломенную лошадку. — Правильно…
— А ты сама как?
— Нормально. Вот на почте работаю. Костя в пятый класс пошел. Все хорошо…
Кристина замолчала, разглядывая лошадку.
— Ты все мастеришь, — сказал я.
Кристина поставила лошадку, достала вместо нее вязаную пчелу, протянула в окошко.
— Мне?
Кристина кивнула.
— Спасибо.
Я взял пчелу и спрятал в карман.
— Вить, ты что застрял? — спросил Хазин прямо над ухом.
Я едва не подскочил, Хазин тут же оттеснил меня от окошка и уставился на Кристину.
— Здравствуйте, — сказала она. — Вам чего?
— Здравствуйте!
Хазин тут же сфотографировал Кристину.
— Девушка, во-первых, продайте мне ручку, во-вторых, немедленно выходите за меня замуж.
— Вам какую ручку? Есть за два рубля, есть за четыре…
Хазин сфотографировал Кристину еще раз и сказал, что ручку ему надо самую дорогую, вон ту, за четырнадцать, с кнопкой, а насчет замужа это абсолютно серьезно.
Я вернулся в машину. И Кристина похудела. Стала красивее определенно. Не хотел встречаться, не о чем говорить. С Федькой-то не о чем было, пять минут обсуждали, как лучше проехать на Галич, все.
На крыльце показался Хазин с упаковкой ручек. За ним выглянула собака, равнодушно гавкнула, Хазин плюнул ей на голову, собака скрылась.
— Я передумал, — сказал Хазин, усевшись за руль.
— Что?
— Пересмотрел свои взгляды на город Чагинск.
Так всегда случается.
— Я думал, что Чагинск — очередная жопа в череде жоп, однако это не так. Здесь небезнадежно. Весьма небезнадежно. Адмирал Чичагин знал толк…
Показался Крыков.
Он сбежал по ступеням и с довольным видом направился к нам.
— Куратор выписал премию, — отметил Хазин.
— За что?
— Значит, аванс.
Из кустов на Крыкова гавкнула рыжая собака.
— Телефонистки — редкие сучки, — сообщил Крыков, устроившись на заднем сиденье. — У них автоматы жрут жетоны, связь дрянная, а они лыбятся и лыбятся… Поехали!
— Мы обедать, — напомнил Хазин.
— И я с вами.
Хазин не стал возражать, завел двигатель, и мы поехали в столовую доручастка. Крыков молчал. Хазину молчать трудно, особенно за рулем, поэтому он рассказывал об одной подруге, вроде приличной девушке тридцати лет от роду, которая жила-жила, а потом вдруг бац — и съела своего домашнего кролика. А еще у него была одна знакомая, у нее жила морская свинка, однажды морская свинка заболела…
На улице Центральной Крыков не выдержал:
— Ладно, ладно… Но не делайте вид, что вы его не узнали? Алексея Степановича?
Мы промолчали.
— Это же Светлов! — сказал Крыков. — Вы понимаете?! Алексей Степанович Светлов, основатель и генеральный директор группы компаний НЭКСТРАН! Первая полусотня!
В столовой доручастка вполне себе вкусные пельмени, надо торопиться.
Глава 2. Проблемы с мышами
Дурная мысль сочинить честный роман про зомби посетила меня после успеха «Хлеба», осенью, на ярмарке в Белграде.
Белградские арены тогда были забиты народом, автобусы подвозили молодняк из окрестностей и даже, судя по бейджам, из Баната и Бачки, которые я вдруг вспомнил из истории южных и западных славян. Приезжали школами и деревнями, ходили туда-сюда и кругами, некоторые таскали сумки с книгами.
Я сидел в кресле и смотрел на толпу. Народ стремился мимо, ничуть не интересуясь моей книгой, равно как и прочей продукцией «Зоила»: интеллектуальными путеводителями, обстоятельными кулинарными справочниками, контринтеллигентской философией и трудами антрополога Трубинера. Я не обижался — сразу за стендом «Зоила» шумела, гудела дудками и приплясывала «Бчелица», за ней обширно торговали мангой, фантастикой, конспирологией и снова фантастикой — там полыхали бластерные разряды, рокотали думстары, а принцессы Фомальгаута поправляли миниатюрные адамантиевые лифчики. На обложке моей книги умирала, свернувшись пружинкой, жужелица. Чего уж тут.
Напротив стенда «Зоила» располагалась небольшая экспозиция сербского издательства, специализирующегося, насколько я понял, на мистике, хорроре и трэше. В уголке за покрытым клетчатой клеенкой столом сидел автор в кожаной шляпе. По правую руку стопка книг, по левую бутылка сливовицы и стопка. За спиной приклеенное к заднику стенда дерево, подозрительно похожее на настоящее, вокруг ростовые фигуры вампиров. К автору иногда подходили читатели, и он подписывал им книги. Если читатель интересовался еще чем-то, автор выдвигал из-под стола дополнительный стул, приглашал присесть. Затем наливал себе из бутылки рюмку, выпивал, прислушиваясь и поправляя шляпу, минуту размышлял и после этого с абсолютно серьезным видом отвечал на вопрос.
Писатель ужасов, большой и счастливый человек.
В конце первого дежурства на стенде ко мне подошел старый серб, подарил книжку самодельных стихов, долго ругал НАТО и пидоров, я постеснялся подарить ему свою книгу и подарил «Кухню, которую мы потеряли». А сам почувствовал, что завидую писателю напротив. Что хочу вот так — сидеть на стуле в кожаной шляпе, объяснять симпатичной поклоннице, что есть некрореализм, чувствовать покой, определенность и удовольствие от жизни и, если хочется, пропускать по стопочке грушевой, а вечером выходить на террасу с видом на Саву,
