В конце они оба умрут - Адам Сильвера
Малкольм слабо улыбается. Он притворяется невозмутимым, но это у него получается плохо. Я знаю, что на самом деле он на грани истерики, да и не только он. Если бы позвонили кому-то из них, я бы тоже сходил сейчас с ума.
– Ты правда разбудил Фрэнсиса? – спрашиваю я.
– Ага.
Значит, не исключено, что я сегодня погибну от руки опекуна. Есть правило: если ты не будильник, не буди его.
Я спускаюсь вслед за Малкольмом по лестнице. Тэго, Дженн Лори и Фрэнсис ждут внизу. Они ничего не говорят. Первое, о чем я хочу спросить, – нет ли новостей от Эйми (например, о том, что ее задержала дома тетя), но так нельзя.
Я просто искренне надеюсь, что она не передумала и по-прежнему хочет со мной повидаться.
Все будет хорошо. Я возьму себя в руки и сосредоточусь на тех, кто сейчас рядом.
У Фрэнсиса сна ни в одном глазу. Он одет в свой любимый (он же единственный) халат, как какой-то туз, зашибающий огромные бабки собственным бизнесом, а не обычный техник, который тратит на нас то немногое, что зарабатывает. Он классный мужик, правда выглядит диковато из-за проплешин на голове, потому что сам себя подстригает, дабы сэкономить пару баксов. Чистый идиотизм, ведь Тэго у нас настоящий гений-парикмахер. Я сейчас не шучу. Тэго делает лучшие фейды[3] в городе. Этому чертяке точно нужно однажды открыть свой барбершоп и забить на амбиции стать великим сценаристом. Правда, Фрэнсис для фейда уже слишком седой.
Дженн Лори вытирает глаза воротом старой футболки с логотипом своей альма-матер и снова надевает очки. Она сидит на краешке стула, как всегда, когда мы смотрим один из любимых ужастиков Тэго, и точно так же, как в такие моменты, встает, но не потому что увидела, как разлетаются кишки. Она обнимает меня, плачет мне в плечо, и это первое мое объятие после звонка Отдела Смерти. Я не хочу ее отпускать, но нельзя сейчас стоять на месте. Дженн остается рядом со мной, а я пялюсь в пол.
– Ну что, одним ртом меньше? – Никто не смеется. Я пожимаю плечами. Понятия не имею, как себя вести. В школе не учат искусству брать себя в руки перед лицом смерти, особенно когда тебе семнадцать лет и ты здоров. Хватит уже серьезности, я хочу, чтобы они посмеялись. – Камень, ножницы, бумага? Кто со мной?
Я ударяю кулаком по ладони, показываю «ножницы», но никто не присоединяется к игре. Я переигрываю, на этот раз показывая «камень», – но эффект прежний.
– Ну же, ребята. – Еще одна попытка, и Малкольм отвечает на мои «ножницы» «бумагой». В следующую минуту мы играем еще несколько раундов. Фрэнсиса и Дженн Лори побить легко. Я предлагаю сыграть Тэго, и «камень» бьет «ножницы».
– Переигрывайте, – велит Малкольм. – Тэго в последний момент поменял «бумагу» на «камень».
– Чувак, как можно? Думаешь, я стану обманывать Руфа в такой день? – качает головой Тэго.
Я по-дружески пихаю Тэго в плечо.
– Конечно, ты та еще скотина.
Раздается звонок.
Я мчусь к двери, и сердце бешено стучит. Открываю. Лицо у Эйми так раскраснелось, что теперь громадное родимое пятно на ее щеке едва различимо.
– Ты издеваешься? – спрашивает она.
Я мотаю головой.
– Могу показать тебе звонок во входящих на телефоне.
– Я не про твой Последний день, – говорит Эйми. – А про это. – Она отходит в сторону и машет рукой вниз, к основанию лестницы. На Пека и его изуродованное лицо. На Пека, которому я совсем недавно сказал, что не хочу его видеть до конца своих дней.
Матео
02:02
Не знаю, сколько пользователей «Последнего друга» активны сейчас в мире, но только в Нью-Йорке онлайн сорок два человека. Я просматриваю их ники и чувствую себя почти как в первый день занятий в школе. Я волнуюсь, не зная, с чего начать, – но тут мне приходит сообщение.
В моих входящих появляется ярко-голубой конверт, он пульсирует и светится, ожидая, что его откроют. Темы у сообщения нет, только базовая информация: «Венди Мэй Грин, 19 лет. Пол: женский. Манхэттен, Нью-Йорк (в двух милях от вас)». Кликаю на ее страничку. Она не Обреченная, просто девушка, которая в столь поздний час хочет утешить одного из них. Она описывает себя как «книжного червя, помешанного на всем, что связано со Скорпиусом Готорном», это, видимо, общий интерес, из-за которого она мне и написала. А еще она тоже любит прогулки, «особенно в конце мая, когда стоит чудесная погода». В конце мая меня уже не будет, Венди Мэй. Интересно, давно ли она зарегистрировалась в приложении? И говорили ли ей, что такие непринужденные слова о будущем могут показаться некоторым Обреченным оскорбительными? Их можно принять за хвастовство, мол, смотрите, как долго мне еще жить на свете. Потом я нажимаю на фото. Милая девушка: светлая кожа, карие глаза, каштановые волосы, пирсинг в носу и широкая улыбка. Открываю сообщение.
Венди Мэй Г. (2:02): привет, Матео. крутые ты любишь книжки. наверн мечтаешь щас о заклинании против смерти, да??
Уверен, у этой девушки добрые намерения, но после изучения ее профиля и этого сообщения я чувствую, что она не гладит меня по спинке (на что я и рассчитывал), а забивает в меня гвозди. Однако грубить я все равно не намерен.
Матео Т. (2:03): Привет, Венди Мэй. Спасибо, ты тоже любишь отличные книги.
Венди Мэй Г. (2:03): скорпиус готорн форева… как ты?
Матео Т. (2:03): Не очень. Не хочу выходить из дома, хотя знаю, что надо.
Венди Мэй Г. (2:03): как прошел звонок? стремно было?
Матео Т. (2:04): Я слегка струсил. Нет, на самом деле жесть как струсил.
Венди Мэй Г. (2:04): лол. ты забавный. и очень милый. наверн мама с папой сейчас с ума сходят, да??
