Реальность и сны - Михаил Ярославцев
– Хорошо, – согласился я, – давай ребят отправим и глянем, что там за колея.
Сергей Сергеевич, как всегда, взял старт вниз с горы первым. За ним потянулись остальные с интервалом в пару десятков секунд. Мы с Илюшей как замыкающие дождались, пока последние туристы скрылись внизу среди деревьев. Переглянулись и пошли к колее.
Колея была шикарна. Она безупречно ровной стрелой уходила вниз параллельно нужному курсу и терялась между ёлок. След был утренний, уже успевший подтаять на солнце и схватиться ледком. Самое то для скоростного спуска.
– Ну что, погнали? – и Илюха, не дожидаясь ответа, ринулся вниз.
– Падай вправо, если что! – крикнул я вдогонку и устремился за ним.
Через минуту мы набрали такую скорость, что стало трудно дышать, а встречный поток воздуха еле позволял открыть глаза. Я поначалу следил за направлением колеи, и мне показалось, что она уходит левее нужного нам курса, но потом след начал петлять среди деревьев и отслеживать направление стало решительно невозможно, главное – не упасть на таких виражах, лыжи точно не сохранишь.
Нет, если бы я ехал первым, я бы нашёл место, где можно упасть, остановиться и сориентироваться. Но как бросить Илюху, который летел впереди и ни о чём не думал? А он и не думал останавливаться. Я даже не видел его впереди. Я перестал забивать себе голову и сосредоточился на спуске. Скорость и восторг! На поворотах лыжи скользили по краю колеи, как по бобслейной трассе. Пихты и ёлки мелькали, как частокол. Колени дрожали от вибрации и напряжения. В конце спуска, только-только почувствовав замедление, я увидел Илюху. И понял, что не заторможу. Колея проходила сквозь запертые ворота из длинных жердей. Илюха лежал без движения возле ворот.
Я завалился на бок, подняв облако снежной пыли и полностью забив все внутренние и наружные полости своей одежды снегом. Колено сильно ударил, но это ерунда. Лыжи остались целы. Я отщелкнул крепления, выбрался на колею и побежал к Илюше. Он уже зашевелился, барахтаясь и отплёвываясь. Ну, хоть живой.
– Не, ты видел?! – закричал он. – Это просто чума, я так ещё никогда не спускался. Лыжу сломал, блин.
Первое, что делаем, – чиним лыжу. Это как закон. Всё остальное – потом. Без лыж в глубоком снегу пропадёшь, даже в нескольких сотнях метрах от жилья. Пока чинили, я огляделся. Мы были внизу, в лощине, среди гор. Вот только посёлка тут не было. Лощина была узкая, сопки нависали низко, и, кажется, начинало темнеть. Наверху, среди вершин, ещё было светло и даже виднелись солнечные лучи, а вот между сопок уже наползали вечерние сумерки. Я приблизительно сориентировался по уходящему солнцу и полез в рюкзак за компасом. Но и компас не добавил ясности. Судя по всему, Каз сейчас был позади нас, как раз там, откуда мы только что спустились. Илюша тоже это понял.
– Плохи дела, Мишаня. Кажется, мы не с той стороны перевала спустились.
– Сколько мы спускались примерно?
– Минут двадцать, не больше.
– А скорость?
– Кто ж его знает. Ну сто километров в час всяко не было. И восемьдесят, наверное, не было. Хотя… Километров пятьдесят-шестьдесят, думаю, было.
– Ну, я тебя поздравляю. Мы километрах в двадцати от посёлка, – сказал я, произведя несложные вычисления.
– От перевала, – поправил меня Илюша. – И там ещё километров двенадцать-пятнадцать под гору к посёлку, если мы по своему следу пойдём.
Темнело. И ног я уже почти не чувствовал. Одно дело двигаться, другое – сидеть на снегу и чинить лыжи. Ноги бы не отморозить.
– Двадцать километров в гору – это как минимум семь часов. Это если свежими идти и сытыми. А мы уставшие и голодные. Плюс ночь, темнота. Не дойти нам, Илюха.
– Сергеич с ума сойдёт, – покачал головой Илюша.
– Он в любом случае сойдёт, даже если мы сейчас двинем по обратному следу. Он внизу сейчас, с другой стороны перевала. Мы поднимались весь день, Сергеич наверх на крыльях не взлетит нас искать. Пошли-ка за дровами, пока совсем не стемнело. Костёр надо.
– Давай вон, жердей от ворот и от забора отдерём, – предложил Илюша.
– Тебя потом самого отдерут. Люди не просто так строили. Загоны это для скота, – сказал я, а про себя подумал: «Откуда тут скот? Лес вон какой густой».
И мы разбрелись собирать хворост.
Неблагодарное это дело – в лыжах дрова собирать. Пока возились, уже совсем стемнело. Устроились у всё тех же злополучных ворот, разожгли костер. Пар пошёл от мокрых насквозь штанов и ботинок. Распотрошили рюкзаки. У меня оказалось: нож, соль, спички, луковица, котелок, кружка, ложка и небольшой кусок сала. У Илюхи – нож, соль, спички, булка хлеба, банка тушёнки. Мы распустили тушёнку в котелке, накрошив туда половину хлеба и лук, а из оставшегося сделали бутерброды с салом. Ужин был настолько вкусен, насколько может быть вкусным приготовленное на костре своими руками и под зверский аппетит. Вот только чая у нас не оказалось. Помыли котелок, натопили в нём снега и попили пустого кипятка.
Мы решили пересидеть ночь у костра, не утруждаясь устройством настоящего ночлега, а утром с рассветом двинуться по своему следу наверх. Нас слегка разморило от сытного ужина, мы сидели напротив друг друга, между нами горел весёлый костер, мы вяло обсуждали произошедшее.
– И всё-таки, куда дальше колея идёт? – вопрошал Илюха. – Он что, до ворот доехал, открыл, проехал, закрыл и дальше укатил? Следов-то нет от ног!
– А может быть, он в открытые въехал и за собой закрыл? – улыбнулся я.
– Тогда на той стороне должны быть следы.
– Завтра утром посмотрим, если хочешь.
– Да ты не понимаешь, если он за собой ворота закрыл, значит тут он где-то, снегоход этот с водителем. Домой он значит приехал. Может, он нас в Каз добросит.
– О, а это мысль! Пошли посмотрим, что там за воротами.
Перелезть через забор не составило труда, благо он был из трёх горизонтально уложенных жердей. От коров или от свиней, похоже, загон. Утопая в снегу, мы перелезли и обошли ворота с обратной стороны. И застыли. Колеи тут не было. Белый, нетронутый снег лежал за воротами.
– Пойдём-ка к костру, – произнёс я, и мы спешно вернулись к нашему островку комфорта и безопасности. Неудержимо накатывающаяся ночь вдруг показалась нам враждебной и чужой. Мы инстинктивно придвинулись ближе к огню. Долго молчали.
– Ну, и что ты об этом думаешь? – наконец спросил я.
