Анатолий Злобин - Бой за станцию Дно
Мальчик в форме почтового работника с квадратной фуражкой на голове запускал бумажного змея, но это был не змей, а почтовый конверт со штемпелем и адресом, и мочалка сделана из телеграфных лент, развеваемых щедрым приволжским ветерком, на ленте выбиты слова
ЖДУ ОТВЕТА КАК СОЛОВЕЙ ЛЕТА
По небу летел самолет, нарисованный на марке, "ракета" плыла по реке, конверты порхали над городом, вот какая была эта картина, перед которой стоял Сычев.
- Здравствуйте, Сергей Андреевич, - сказала девушка сквозь дежурное окошко, обращаясь к Мартынову.
- Нам телеграмму отправить, Люда, - сказал Мартынов.
- Сначала телефон, - потребовал Аркадий Сычев.
В кабине пахло перекисью водорода. Спотыкаясь на кодовых цифрах, Аркадий Миронович наконец-то прорвался к родному номеру: 280-06-13. Как ни удивительно для такой глуши, соединение случилось сразу же, потом пошли бесконечные длинные гудки.
Аркадий Миронович мог себе думать, что именно он удрал из дома, а как на самом деле, это бабушка надвое сказала.
Гудки продолжались. Аркадия Мироновича осенило: Вероники нет дома.
Увы, привилегия ухода дана только нам, мужчинам. Женщина не смеет оставить очаг. Она есть великий дневальный.
- Я слушаю, - сказала Вероника.
- Прости, я тебя не разбудил? - спросил он с облегчением.
- Что ты, милый, - отвечала она. - Я специально дежурила у телефона.
- Я звоню из Белореченска!
- В какой это стране? Видно, большая разница во времени.
- Если ты этого не знаешь, то передай Васильеву, что его телеграмму я получил. Пусть присылает передвижку, материал будет.
- Нашел свою боевую подругу? Желаю удачи.
Он не выдержал первым. Он всегда не выдерживал, когда она так говорила.
- Вика, ты не можешь говорить человеческим языком?
- Я вторую ночь живу на таблетках, откуда быть человеческому языку? она еще медлила, но уже из последних сил.
- Прости меня, - сказал он.
- А дальше как? - спросила она.
- Прости меня, дурака старого. - Таким образом ритуал был исполнен.
- Спасибо, милый, видно, фронтовая обстановка действует на тебя благотворно. У меня глаза слипаются, привались ко мне.
- Только не вздумай вступать в переговоры с Васильевым. Я тебе запрещаю категорически.
- Ты отстал от жизни, дорогой. От Васильева теперь ничего не зависит. Учти, это не телефонный разговор. Целую.
Аркадий Миронович вышел из кабины, полный героических замыслов.
- Дай мне монет. Будем звонить Юре. На той неделе прилетает Глен Гросс, включаю Белореченск в маршрут поездки. Ты показываешь нам, как ты обрисовал свой город, закупаем твои работы на корню. Параллельно договариваюсь с Юрой, устраиваем твой вернисаж в Москве. Где ты хочешь? На Кузнецком мосту? Соглашайся на Кузнецкий мост, старик, а то Юра передумает. На Манеж ты пока не тянешь. Но не отчаивайся - у нас с тобой все впереди. У тебя-то холсты есть нормальные? А то все темпера на стене, темпера на камне, этак нам вертолетов не хватит. Что же ты молчишь, старик?
Они дошли до машины, которая стояла на углу. Сергей Мартынов упал на скамейку, обхватил голову руками.
- Меня нет, понимаешь? - вскричал он отчаянно. - Я был - и меня не стало. Что у нас впереди? Чем ближе к пределу, тем сильнее хочется пройти сквозь него. И вот приходит миг, когда все кончается. Я все забыл - какая мука! Шесть лет писал картину и бросил - нет конца. Не могу вспомнить ни одного молодого лица, не могу, не могу!
5. Сорок четвертый ветеран
- Перемести сюда. Здесь на самом виду.
- Примерили. Правее, чуть правее. Так. Хорошо.
- Давай гвоздики.
- У меня кнопки. С трудом раздобыл, проявил красноармейскую находчивость.
- Держи, я буду крепить.
- Кажется, в порядке. Отойди назад, проверь на горизонтальность.
- Не шелохнется. Можешь читать.
ВЕТЕРАН № 1
Орган Совета ветеранов
122-й Стрелковой
Дновской бригады
20 сентября 1984 года
БОЙ ЗА СТАНЦИЮ ДНО
В январе 1944 года войска 2-го Прибалтийского фронта перешли в решительное наступление, продолжая освобождение родной земли от фашистской нечисти. Преследуя отступающего противника, 122-я Стрелковая бригада 21 февраля 1944 года вышла в район города и станции Дно.
Этот крупный железнодорожный узел имел важное стратегическое значение, на картах он значился как "Дновский крест", ибо здесь пересекаются железные дороги Псков-Бологое и Ленинград-Витебск.
Любой ценой враг стремился удержать этот участок фронта. На наших бойцов и офицеров обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Продвижение замедлилось, части залегли за насыпью.
И вот здесь во всю силу проявился организаторский и командирский талант нашего комбрига полковника С.С.Шургина. Обладая незаурядным аналитическим мышлением, изучив сложившуюся обстановку, комбриг принимает решение атаковать немецкую оборону с помощью танкового десанта. Каждому подразделению были поставлены конкретные задачи.
По сигналу ракеты все неудержимо двинулись вперед, только вперед - на врага. Многие солдаты и командиры подавали заявления с просьбой о приеме их в партию. Перед боем они писали записки, чтобы в случае их гибели в бою считать их коммунистами. Таков был высокий настрой и душевный порыв бойцов и командиров бригады.
В 14 часов 23 февраля при поддержке бригадной артиллерии и полка РГК, а также танкового десанта наши батальоны овладели населенным пунктом Каменки и прорвались к перекрестку железных дорог у станции Дно-2. Впереди шел первый батальон, возглавляемый отважным капитаном С.А.Мартыновым. Командир батальона был тяжело ранен, но не покинул поле боя до тех пор, пока не был выполнен боевой приказ. Наш разведчик А.М.Сычев спас жизнь своему товарищу, автору этих строк, вытащив его, раненого, с поля боя на плащ-палатке.
Полковник С.С.Шургин вел головную группу танков. После того, как был ранен командир первого батальона, в цепи наступающих произошла заминка. Танк командира бригады успешно преодолел железнодорожную насыпь, увлекая за собой наступающих.
К исходу дня станция Дно-2 была в наших руках. А назавтра столица нашей Родины Москва залпами из 124 орудий салютовала доблестным войскам, освободившим город Дно. 26 февраля приказом Верховного Главнокомандующего нашей бригаде было присвоено почетное наименование "Дновская".
Нас ждали новые кровопролитные бои.
(продолжение следует)
П.Юмашев, ветеран войны и труда,
бывший разведчик 122-й Стрелковой
Дновской бригады.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДОРОГИЕ ГОСТИ
Необычно торжественно выглядел вчера вокзал нашего орденоносного города. Задолго до прихода московского поезда сюда пришли представители общественных организаций и коллективов трудящихся.
Необычность момента словно поняла природа. Всю ночь лил дождь, способный омрачить радость встречи, но перестал буквально за полчаса до ее начала.
Вот и поезд. На перрон вступили десятки фронтовиков во главе с комбригом-122, полковником С.С.Шургиным. Многие из них не виделись со дня Победы. Начались объятия, восклицания: "А ты помнишь?" и слезы радости.
Время посеребрило виски стойких и отважных парней и девчат того далекого грозного огненного времени сороковых годов, но не отняло у них боевого задора, доброты души, трудового энтузиазма.
Гостей на перроне тепло приветствовали горвоенком А.Н.Кузьменок, секретарь горкома ВЛКСМ Н.Веселовская. Выражая волю и сердечное желание горожан, они единодушно заявили: "Добро пожаловать на гостеприимную белореченскую землю". В честь этой знаменательной встречи на здании вокзала была открыта картина, написанная нашим художником С.А.Мартыновым, где художник тепло и живо изобразил панораму нашего города. Прибывшим были вручены букеты живых цветов.
П.Беляков, сын ветерана.
В этот момент Аркадий Миронович заметил ветерана войны и труда Павла Юмашева, выходившего из своего номера в коридор. Бодро размахивая здоровой рукой, Юмашев приближался, не догадываясь о грядущей беде.
Аркадий Миронович сделал стойку.
- Кого я вижу! Никак знакомая личность.
- Здравствуй, Аркадий Миронович, - ответствовал Юмашев, сияя.
- Ба! - удивился Аркадий Миронович, заглатывая Юмашева взглядом. - Да это же наш Нестор, наш летописец. Певец Славного пути.
- Пишу продолжение, - поделился творческими планами Павел Юмашев. Завтра будет во втором номере "Ветерана".
- Паша, если ты мне друг, ответь честно: ты какой рукой пишешь, правой или левой?
Вопрос чисто риторический, ибо у Юмашева вообще одна рука. Он и показал ее Сычеву, несколько настораживаясь, это была левая рука. А правая осталась на реке Великой.
- Хорошо, я тебя понял. Тогда скажи мне, Павел, только честно: ты в желтой прессе не работал?
- За кого ты меня принимаешь? - искренне обиделся Юмашев. - Я уже пять лет на заслуженном.
- Ну тогда я тебе скажу, ну тогда я тебе выдам, - Аркадий Сычев пылал законным негодованием под кислый запах ресторанной солянки, стойко державшийся по всем этажам. - До каких пор это будет продолжаться, я требую немедленного опровержения в печати. Не спасал я тебя, не спасал, не тащил на плащ-палатке, там же снег был по колено, на плащ-палатке вообще не вытащишь, а тогда у нас были волокуши, на них и таскали раненых. Я тебя, дурака, не спасал, я в обозе сидел, у меня свидетели есть. Мне надоело быть спасающим. Мотив спасения не для меня, я завязал, понимаешь? Они рыдают у меня на груди, и я должен их спасать. Я за свою жизнь стольких спас - две роты. Не хочу! Не могу! Я устал вас всех спасать, понимаешь, устал! Мои спасательные ресурсы иссякли. Я хочу отдохнуть от амплуа спасителя. Спасайтесь сами. Я же вчера тебя честно предупредил: не помню. Значит, это был не я.
