Екатерина Кокурина - Истории с небес
На следующее утро Мэтт проснулся чуть живой. Кряхтя и чертыхаясь, он сел на кровати и принялся вспоминать, что же вчера было. Мэтт не раз слыхал от знающих людей, что все пьяницы рано или поздно начинают видеть чертенят, и теперь гадал, был клуракан на самом деле, или он, что называется, допился. Самое ужасное -- он никак не мог решить, что хуже. Наконец, Мэтт почувствовал, что без глоточка пива решить этот вопрос он не в силах. С большим трудом он поднялся и потихонечку, стараясь не делать резких движений, поплелся в погреб. Открыв дверь, он застыл на пороге, разинув рот.
Посреди погреба лежала перевернутая вверх дном большая кадушка, а вокруг нее, как вокруг стола, сидела развеселая компания маленьких старичков в красных колпачках. Было их полдюжины, и каждый держал в руке стакан с вином. По запаху Мэтт тут же определил, что это старый портвейн, гордость его погреба. Завидев Мэтта, старички оборвали удалую песню, которую распевали, и радостно замахали ему ручонками, как старому другу, приглашая присоединиться к своей компании. Обалдевший Мэтт стоял на пороге, словно пустил там корни, и подумывал, не сошел ли он с ума, но тут один из старичков поднялся на ноги, и Мэтт узнал в нем своего победителя.
-- Доброе утро, хозяин! -- приветливо сказал клуракан. -- Позволь представить тебе моих старых друзей. Я пригласил их, пользуясь своим новым правом принимать и угощать гостей. Надеюсь, ты помнишь наш вчерашний уговор и не возражаешь?
-- Да... -- пролепетал Мэтт. -- То есть, нет... То есть, не возражаю...
-- Вот и чудесно, хозяин, я знал, что ты человек, на слово которого можно положиться! Не желаешь ли присоединиться к нам? Мы будем очень рады!
-- Я... Нет... Спасибо...
-- Ну, что же, если передумаешь -- всегда пожалуйста. С таким славным человеком, как ты, и клуракану выпить приятно! А если тебе что-нибудь здесь понадобится -- не стесняйся, заходи, ты нам не помешаешь!
-- Да... я вот... пивка налить...
Клуракан сделал вежливый приглашающий жест рукой, и Мэтт, опасливо поглядывая на теплую компанию, бочком пробрался к первой попавшейся бочке, нацедил пива и поспешил убраться восвояси. Едва он закрыл за собой дверь, как услышал, что клураканы вновь затянули песню, еще разухабистей прежней, время от времени прерывавшуюся звонким хохотом. Веселье продолжалось как ни в чем не бывало.
Мэтт на полусогнутых ногах добрался до кухни, упал на стул и принялся жадно глотать пиво прямо из кувшина. Немного утолив жажду, он вытер пот со лба и жалобно проговорил:
-- Господи!..
Ополовинив кувшин, он пробормотал:
-- По крайней мере, теперь я уверен, что они мне не чудятся... Как он вчера сказал? Твоего погреба нам ненадолго хватит? Да...
Отпив еще немного, он перевел дух и сказал, уже спокойней:
-- Что же, проиграл -- плати! Никто еще не говорил про Мэтта, что он не держит слова!
Когда же у кувшина показалось дно, Мэтт улыбнулся, ударил себя кулаком по колену и заявил:
-- А этот клуракан славный парень! Веселый такой, и пить умеет. Да и другие, верно, не хуже. Одно слово -- настоящие ирландцы!
И, примирившись с тем, что все равно нельзя было изменить, Мэтт принялся готовить себе завтрак. Из погреба до него порой долетали обрывки песен и тоненький клураканий хохот, и тогда лицо Мэтта омрачалось -- но вскоре прояснялось вновь. А один раз он даже поймал себя на том, что напевает вместе с клураканами славную песенку, любимую им больше других.
С тех пор все так и шло. Что ни день -- у клураканов был праздник. Мэтт поначалу не принимал их приглашений вместе выпить и посидеть -- очень уж нелегко ему было видеть, как его выпивка исчезает в их бездонных глотках. Но потом он перестал об этом думать, и целыми днями просиживал вместе с клураканами за столом-кадушкой, потягивая пивко, распевая песни и радуясь, что теперь он может пить в такой душевной компании. У Мэтта никогда не было друзей, разделявших его любовь к спиртному, и он быстро сдружился с клураканами, понимавшими его, как никто другой. Клураканы тоже очень привязались к Мэтту. Так в веселых пирушках проходили день за днем и неделя за неделей.
Как-то поздним утром Мэтт, едва продрав глаза, пошел в погреб проведать своих новых друзей. Вчерашняя попойка по размаху превосходила все предыдущие, и Мэтт, не выдержав, первым отправился спать, покинув веселье в самом разгаре. Мэтта теперь непросто было чем-то удивить, но, едва войдя в погреб он охнул -- до того потрясающая картина предстала его взору.
По всему погребу в самых невероятных местах и позах валялись мертвецки пьяные клураканы. Один лежал на кадушке, держа в объятьях пустую винную бутылку. Другой громогласно храпел, уткнувшись лицом прямо в пивную кружку. На полу, раскинув руки-ноги во все стороны, лежали еще трое. И, наконец, старый знакомец Мэтта удобно устроился прямо под открытым краном пивного бочонка, да так и заснул, и теперь плавал в огромной луже, благоухающей пивом.
Первым делом Мэтт ринулся закрывать кран бочки, но было уже поздно -все пиво давно вытекло. Потом он выловил клуракана из пивной лужи, ужасаясь при мысли, что тот утонул, -- но нет, он посапывал, живехонький. Когда Мэтт встряхнул его, он пробормотал: "Славное пивко!", пару раз причмокнул и снова заснул сном младенца. Мэтт встряхнул его еще разок, посильнее, и клуракан, выпучив заплывшие глаза, уставился на него:
-- А? Что? -- завопил он во всю глотку, а потом, узнав Мэтта, добавил плаксиво, -- Ой, хозяин, голова раскалывается, не тряси меня!
Другие клураканы проснулись от его воплей и, ошарашено оглядываясь по сторонам, пытались подняться. Со всех сторон доносились жалобные стоны, охи и ахи -- наконец-то Мэтту представилась возможность узреть клураканье похмелье! Честно говоря, зрелище было душераздирающее, и Мэтт, горя желанием хоть чем-то помочь страдальцам, принес ведерко воды и бестолково засуетился вокруг клураканов, умоляя их выпить хоть глоточек. Но воду клураканы с отвращением отвергли.
-- Пивка бы! Пивка, хозяин! -- постанывали они, умоляюще глядя на Мэтта. Тот, схватив кувшин, кинулся выполнять их просьбу. Открыв кран одной бочки Мэтт чертыхнулся -- пустая! -- и поспешил к другой. Та тоже оказалась пустой. Похолодев, Мэтт бросился к третьей, потом -- к четвертой, пятой... Нигде ни капли.
-- Неужто все пиво вышло? -- пробормотал, не веря своим глазам, Мэтт.
-- Ладно, хозяин, не пивка -- так винца! Ну его, это пиво! -- застонали клураканы еще жалобней.
Мэтт начал обшаривать полки в поисках вина. Страшное подозрение закралось в его сердце. Он осматривал и ощупывал полку за полкой -- но тщетно. Нигде ничего.
Убедившись, что страшное подозрение полностью оправдалось, Мэтт рухнул на пол прямо там, где стоял, и закрыл лицо руками. Клураканы, не сообразив, что означает этот полный отчаянья жест, снова загомонили:
-- Эй, хозяин, если нет вина, то дай виски, или наливки, или бренди, или джина -- ну хоть чего-нибудь!
Мэтт медленно отнял руки от лица и клураканы смущенно умолкли -- таким они его еще не видели. В глазах Мэтта была жуткая тоска, по щекам катились крупные, как горох, слезы.
-- Боюсь, мои маленькие друзья, -- тихо проговорил Мэтт, -- мне нечего вам дать. Ничего не осталось, погреб пуст.
И, помолчав, добавил:
-- Придется вам искать новое пристанище. Веселые времена кончились -денег у меня почти нет, придется продать этот постоялый двор, чтобы на старости лет не остаться без куска хлеба. Поищите себе нового хозяина, я на это больше не гожусь.
И удрученный Мэтт снова закрыл лицо. Перед ним проносились призраки нищей старости, когда ему негде будет взять даже маленькую кружечку пива. Одинокий, всеми покинутый, страдающий от жажды -- вот каким он будет отныне.
Притихшие клураканы грустно и виновато смотрели на Мэтта, не решаясь произнести ни слова. Им хотелось утешить его, но они не знали, как это сделать. Они и представить себе не могли, что их веселый праздник для кого-то кончится так печально. Наконец, один из клураканов -- наш старый знакомец, победивший Мэтта в состязании -- с решительным видом встал, прокашлялся и заговорил, как никогда серьезно:
-- Хозяин, никуда мы отсюда не уйдем! Ты, видать, невысокого о нас мнения -- мол, попировали, а как угощение кончилось, так и убрались восвояси. А тебя бросили, в одиночестве и нищете. Ну уж дудки! Ты славный человек: щедрый, добрый, умеешь держать слово. Мы от тебя не видели ничего, кроме хорошего, мало того -- мы твои друзья, и это для нас большая честь. Ты ничего не жалел для нас, и мы долго пили за твой счет. Ну, что же, теперь настала твоя очередь пить за наш!
Остальные клураканы, выслушав эту речь, одобрительно загомонили. "Верно говорит! Молодец, парень!" -- неслось со всех сторон. Клуракан важно раскланялся и сел, ожидая, что ответит Мэтт.
Тот, растроганный и благодарный, грустно улыбнулся и сказал:
-- Мои дорогие друзья, спасибо вам на добром слове! Ваши намеренья прекрасны и благородны, но по силам ли они вам? Разве у вас есть деньги?
