Антон Чехов - Том 9. Рассказы, повести 1894-1897
Рассказ писался в Ницце, в ноябре 1897 г., и был послан редакции «Русских ведомостей» 20 ноября. Возможно, что работа началась еще в октябре и что именно о рассказе «На подводе» идет речь в письме к М. И. Чеховой от 27 октября 1897 г.: «Я кое-что пописываю». И 29 октября — Е. М. Шавровой: «Я кое-что делаю, но лишь кое-что, на три су, не больше».
В. М. Соболевский, редактор-издатель «Русских ведомостей», сообщил Чехову 25 ноября 1897 г.: «„На подводе“ помещу в воскресенье» (ГБЛ); Чехов писал ему 22 ноября, уже пославши рассказ: «…рассказ, который я послал Вам третьего дня, „На подводе“, не помещайте раньше конца декабря; пока велите набрать его и прислать мне в корректуре. Так нужно. Я же напишу другой рассказ, который Вы напечатаете, буде пожелаете, в первой половине декабря. Пожалуйста, исполните мою просьбу, пришлите корректуру; я возвращу ее своевременно. Будьте покойны!»
Этот «другой рассказ» не был, однако, написан.
4 декабря 1897 г. Соболевский послал Чехову корректуру рассказа «На подводе» с просьбой: «Одно местечко я бы просил Вас исключить из тактических побуждений, — а именно об Алексееве. Оно, конечно, имеет значение в данном ходе рассказа, как дополняющее характеристику невежественной среды, с к‹ото›рой приходится считаться учительнице, но я боюсь, что именно этот разговор может шокировать или произвести тяжелое впечатление на близких покойника; у него остались жена, дети, многочисленные родственники: удобно ли при этих условиях в московской газете, да еще такой, к которой, с ведома многих, Алексеев относился необыкновенно враждебно, — напоминать о недавнем событии?» (ГБЛ; письмо не датировано, но посланное «одновременно» другое письмо Соболевского помечено: «4 декабря 97»). Чехов отвечал 10 декабря, при возвращении корректуры: «Я остриг корректуру, чтобы сделать ее легче. Алексеева вычеркнул; в этом месте рассказа должен бы‹ть› короткий разговор, — а о чем, это все равно».
Распоряжением министра внутренних дел от 16 марта 1893 г. бесцензурным периодическим изданиям запрещено было публиковать сведения о покушении на московского городского голову Алексеева (Н. Новомбергский. Освобождение печати во Франции, Германии, Англии и России. СПб., 1906, стр. 222).
Собирая свои произведения по договору с А. Ф. Марксом, Чехов в письме от 31 января 1899 г. просил И. П. Чехова прислать ему в Ялту газетный текст рассказа «На подводе». На сохранившейся газетной вырезке рукой Чехова вместо зачеркнутых слов: «фальшивые деньги чеканил с немцами» — вписано: «городского [Але] голову Алексеева убивал» (ЦГАЛИ).
В сборнике «Братская помощь…» рассказ был помещен без существенных изменений. Готовя собрание сочинений, Чехов произвел небольшую правку, при которой единственным значительным изменением была замена слов: «фальшивые деньги чеканил с немцами» — прежними словами «с немцами городского голову Алексеева убивал».
«Твой чудесный рассказ „На подводе“ прочитали и прослезились, особенно Дроздова», — сообщала брату М. П. Чехова из Мелихова 27 декабря 1897 г. (М. П. Чехова. Письма к брату А. П. Чехову. М., 1954, стр. 58). И. Н. Потапенко писал Чехову в декабре 1897 г.: «Ты скучаешь в Ницце, а я в Петербурге слишком не скучаю. С наслаждением читаю твои очерки в „Русских вед‹омостях›“ — плоды твоей скуки (ГБЛ).
В день публикации, 21 декабря 1897 г., Л. Н. Толстой записал в своем дневнике: «Сейчас прочел рассказ Чех‹ова› „На подводе“. Превосходно по изобразительности, но риторика, как только он хочет придать смысл рассказу» (Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 53. М., 1953, стр. 172).
С. Ашевский в работе «Наши педагоги в изображении Чехова» («Образование», 1904, № 4) использовал образ Марьи Васильевны для характеристики тяжелого экономического и общественного положения сельских народных учителей. «Трудно найти во всей русской литературе более безотрадное и в то же время более правдивое изображение жизни сельских педагогов, чем этот коротенький рассказ, служащий как бы дополнением к „Скучной истории“ и к „Человеку в футляре“» (стр. 35).
В 1902 г. после обращения к Чехову профессора русского языка в Париже П. Буайе рассказ «На подводе» был включен в сборник произведений Чехова на французском языке «Un meurtre» (см. примечания к рассказу «Убийство»*).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, сербскохорватский и французский языки.
НЕОКОНЧЕННОЕ ШУЛЬЦВпервые — «Письма А. П. Чехова». Под ред. М. П. Чеховой, т. IV. М., 1914, стр. 527–528. С подзаголовком: (Из неоконченного рассказа. 1896 г.)
Печатается по черновому автографу (ГБЛ).
Рассказ начат на обороте чернового автографа письма Чехова к И. Д. Сытину, датируемого по содержанию: около 4 октября 1895 г. (см. т. VI Писем). Рукопись начатого рассказа занимает немногим больше половины листа линованной бумаги большого формата. Чернила, которыми Чехов писал рассказ, значительно светлее тех, которыми он писал письмо Сытину.
Правка особенно обильна в начале и в конце автографа (см. варианты).
Формой повествования в начатом рассказе — с точки зрения ребенка (гимназиста-первоклассника) — Чехов продолжал линию произведений, начатую в 1885 г. рассказом «Кухарка женится» (затем появились: «Детвора», «Гриша», «Мальчики», «Степь»; отчасти примыкают сюда «Событие» и «Беглец»). Возвращение Чехова в 1895 г. к этому виду повествования не случайно. Весной 1895 г. он написал рассказ, специально предназначенный для журнала «Детское чтение», — «Белолобый» (см. примечание к этому рассказу*). Летом он получил приглашение участвовать в другом детском журнале — «Детский отдых». Я. Л. Барсков, редактор этого журнала, в письме к Чехову от 24 июля 1895 г. просил дать «что-нибудь» в 1896 г. (Записки ГБЛ, вып. VIII. М., 1941, стр. 33). Чехов ответил на эту просьбу с редким для него опозданием — через 2 месяца: «Не отвечал я Вам так долго, потому что не хотелось отвечать на Ваше обстоятельное письмо коротко и неопределенно. Но время затянулось и волей-неволей приходится отвечать коротко. В настоящее время у меня нет ничего готового, а то, что пишу и буду писать до весны, уже обещано давным-давно. Если случайно напишу что-нибудь подходящее для детского чтения, то пришлю, но это „случайно“ случается со мной очень редко, раз в пять лет. Кажется, за все 15 лет, пока я пишу, я написал только два детских рассказа, да и те, говорят, охотнее читаются взрослыми, чем детьми.
В октябре я буду жить в Москве и постараюсь повидаться с Вами и поговорить, а пока позвольте поблагодарить Вас за приглашение и пожелать Вам и журналу полнейшего успеха» (22 сентября 1895 г.).
В октябре Чехов был в Москве дважды — в начале месяца и в двадцатых числах. Возможно, к этой предполагавшейся встрече Чехов набросал начало рассказа. Судя по письму Барскова к Чехову от 4 октября 1897 г., в котором он писал, что Чехов его не знает или знает «два месяца», встреча эта в 1895 г. не состоялась.
Некоторые исследователи Чехова считают этот отрывок логическим продолжением повести «Степь», которая заканчивалась приездом героя в губернский город для поступления в гимназию (см. например: О. А. Петрова. К расшифровке некоторых заметок в записных книжках Чехова. — В кн.: Чеховские чтения. Таганрог — 1972. Изд. Ростовского ун-та, 1974, стр. 40). Возможно, что новый замысел был действительно как-то связан с сожалением Л. Толстого о том, что Чехов не продолжил «Степь», которая представлялась ему «началом большого автобиографического романа» (мнение Толстого Чехов узнал из письма Г. А. Русанова от 14 февраля 1895 г. — Записки ГБЛ, вып. VIII, стр. 58). Однако нет оснований ни повесть «Степь», ни тем более начатый отрывок считать произведениями автобиографическими — жанром, чуждым Чехову.
Описание длинной грязной дороги в гимназию совпадает с воспоминаниями родных Чехова о Таганроге (вплоть до детали: «высокие кожаные калоши», обладателями которых были немногие зажиточные таганрожцы — см.: М. Андреев-Туркин. Чехов в Таганроге. — В сб.: Чехов и наш край. Ростов н/Д., 1935, стр. 33).
Страх маленького гимназиста перед строгим учителем восходит также к детским годам Чехова. Из письма к Д. В. Григоровичу от 12 февраля 1887 г. видно, что ему долго снились гимназические учителя в характерном соседстве: с воротами кладбища, похоронами и другими кошмарами (см. т. II Писем, стр. 30).
К намеченному в отрывке «Шульц» внешнему образу: маленький герой в окружении большого вещного мира (длинное, как халат, пальто и просторная фуражка Кости Шульца — в зачеркнутых черновых строках; «высокий, полный господин в очках» с пуговицами на жилетке, которые приходятся вровень с глазами мальчика, — в сохраненном тексте) Чехов обращался и позже. К 1897 г. относится пометка в Записной книжке I (стр. 92): «Маленький, крошечный школьник по фамилии Трахтенбауэр» (зачеркнуто и перенесено в четвертую записную книжку — для будущих произведений). Любопытно, что длинная фамилия школьника — немецкая, как и в отрывке «Шульц». Этот образ осуществлен был в конце концов в рассказе «Душечка» (1898): девятилетний сын ветеринара Саша «идет по улице в гимназию, сам маленький, но в большом картузе, с ранцем на спине».
