Один день ясного неба - Леони Росс
* * *
В последний раз она видела Завьера вечером накануне собственной свадьбы, когда он ушел от нее со следами ее признаний в любви, оставшимися у него на губах, руках и пенисе… После его ухода она легла на полу в кухне и уставилась на калейдоскопическое мельтешение колибри около пламени свечи. Она вскарабкалась на стул, голая — если не считать свадебного обруча на бедре, — и стала дергать стебли, листочки и проростки из крошечных отметин Завьера, оставленных им на потолке. Они склонились под тяжестью перезрелых ананасов, из которых сочилось черное и золотое.
Это из-за Завьера она появилась на брачной церемонии с темными кругами под глазами — от недосыпа и разочарования.
* * *
— Двигайтесь, двигайтесь с очередью, дама!
Из воспоминаний ее выудила девчушка в повязке для волос. Отец девчушки сердито выговорил, что она так невоспитанно разговаривает со взрослой женщиной. Он кивнул на темный утес, где стояло «Стихотворное древо».
— Будешь такой вонючкой, никогда не попробуешь еду радетеля, когда вырастешь!
Девчушка возмущенно фыркнула.
Анис заметила высокого парня, плавно, словно морское существо между рифами, скользившего из тени в тень. Ей нравилось наблюдать за неприкаянными, которые, шурша ветками, грациозно двигались сквозь кустарники, но этот юноша был явно нерадостен, его ноздри трепетали, а голова опустилась на грудь. Красивые волосы.
Но он исчез из виду, растворился, точно чернильное пятно каракатицы, прежде чем она успела ему приветливо улыбнуться и развеять его печаль.
Оживленная группа людей, с которой она смешалась, наконец вошла в двери Гранд-театра и оказалась в зрительном зале под открытым небом, где огни высоких факелов-ламп отражались в сияющих известняковых стенах. У киосков с одеждой и едой жизнь била ключом; звон монет перекрывал пение; знакомые заключали друг друга в объятия, над головами витал аромат подгнивших цветов.
Анис нашла свободное кресло в уголке и, присев, стала изучать окружающих. Ей было неуютно ощущать свое одиночество в толпе. Окажись она здесь с Ингрид, они бы купили себе перекусить и, пока не начался конкурс, высасывали бы сок из креветочных голов.
Огромная сцена выглядела как всегда: все тот же розовый занавес, который вот-вот должен открыться. Но взад-вперед по периметру сцены ходили охранники в тяжелых ботинках. Видимо, следили за боковыми входами.
По розовому занавесу пробежала рябь, будто за ним кто-то задышал.
— Никто не скажет, что Интиасар не тратит деньги!
— Это обманка, приятель! Я верю альтернативному кандидату.
— Я уже много месяцев слышу про альтернативного, будь он неладен, кандидата, но парень все скрывается!
— А с чего ты взял, что это мужчина?
— Только у мужчины есть время, чтобы исписывать стены лозунгами.
Вспыхнуло искусственное освещение, и дискуссия прервалась. Толпа восторженно заревела. Занавес стал открываться. Толпа устремилась к сцене, Анис вскочила и заморгала.
Вместо обычной стены зала перед глазами людей возникло необычное полотнище. Выше, чем ее дом, размером с самый большой на свете холст! Охранники забегали вдоль полотнища, волоча за собой черные кабели, похожие на вывалившиеся кишки. В воздухе затрещали громкие хлопки. Люди зажимали уши, но гомон толпы внезапно усилился, и к нему добавился электрический скрежет усилителей. Дети с широко раскрытыми глазами схватились за материнские юбки и принялись испуганно сосать пальцы. Казалось, сцена разрослась до самой луны. Причудливый экран, раскачиваясь у них над головами, закрыл небо.
Толпа ахнула, и все стали тыкать пальцами вверх. Все увидели себя на гигантском экране.
Анис присела на корточки. Что это за магический трюк? Но стоило об этом подумать, как она поняла, что это никакая не магия. Это было нечто нездешнее, и оно пугало. Ей совсем не хотелось лицезреть на этом колоссальном экране себя, громадную и бессловесную.
— Глядите! Глядите! — заорал кто-то.
На сцене появилась женщина.
Анис невольно прижала руку к шее.
Женщина дошла до середины сцены и остановилась. Она стояла там одна и казалась совершенно спокойной. А позади нее на экране высился ее исполинский двойник, опустив лицо. Все могли рассмотреть каждую ресницу на ее веках, швы на ее длинном лоскутном платье в серых и голубых тонах; поры на ее лице, черные и серебряные бусинки в ее коротких жестких волосах.
Женщина медленно подняла голову. Она приложила палец к улыбавшимся губам, призывая всех к тишине. Губы были такого же цвета, что и ее темные глаза. Толпа, вытаращившись, смотрела, как она, все с той же лукавой улыбкой, провела левой ладонью по бедру, перебирая пальцами. Все знали, какой последует жест, но чтобы такое увидеть на исполинском экране — о! это было просто невозможно.
Анис, затаив дыхание, смотрела на скользившее вниз запястье. Кто же она такая?
Женщина задрала край юбки и продемонстрировала всем тяжелый старомодный обруч, черный, туго затянутый на ее пухлом, в ямочках, бедре.
Она была не чужестранкой, а одной из них.
Толпа одобрительно взвыла.
Анис воздела руки, словно окунувшись в ревущий океан голосов. Загрохотали барабаны, и их бой эхом прокатился по телам зрителей. Конкурс красоты! Как она могла забыть этот восторг, как она могла почувствовать себя одинокой!
Женщина с черным обручем начала танцевать на сцене: руки уперты в бока, извивается в талии, нагибается вперед, лицо сияет, как солнце, попка тоже чудесная!
— Танцуй вот так, сестричка!
— Облей их кокосовым маслом!
Женщина отвесила поклон и подняла кулак в знак благодарности.
— Попишо!
Анис восторженно закричала вместе со всеми.
— Добро пожаловать всем на ежегодный международный конкурс красоты! Я — Ха, дочь Луса. И здесь собрались все красивые девушки архипелага!
А, так это радиоведущая. Замечательно!
— Послушайте, что я скажу. Они могут быть такими же красивыми, как банкноты, и никто из сегодняшних победительниц не уйдет отсюда без… чего? — Ха приложила ладонь к уху. — Стихов! Потому что все мы на Попишо… что?
— Любим спорить! — проревела толпа.
Ха подалась вперед.
— Что вы говорите? Все мы на Попишо…
— Любим спорить! — прокричала Анис.
— Мне нравится это слышать. У нас одиннадцать красоток-финалисток, которые одеты в прекрасную одежду, пошитую на наших островах. Они продемонстрируют нам платья. Созданные дизайнерами… Северного Дукуйайе!
— Да, девочка! Это я! — громко, как только могла, прокричала Анис.
Окружавшие ее люди заулыбались.
— А теперь я хочу услышать, как вы топите за… Западный Дукуйайе! Потому что, ребята, я сама рыбачка с запада!
— Да уж мы видим, какая ты мокрая! — рявкнул мужской голос из зала, вызвав взрыв всеобщего веселья.
Ха закатила глаза.
— Думаете, меня
