Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
– Когда в следующий раз играем? – упаковывая в тряпочный чёрный чехол гитару, осведомился бас-гитарист.
– Я позвоню, – ответил Олег.
– Ну, давай, счастливо, – пожав его влажную руку, сказал ударник и ушёл.
Позже ушел и бас-гитарист. А Олег, не торопясь, разобрал свой саксофон, сложил его в футляр и захлопнул дверцу, потом достал из кармана пачку «Кента», вставил сигарету в рот, закурил и, выйдя из гримёрной, закрыл её. Он вышел на улицу. Там было пасмурно. Прошёл мелкий легкий дождик, подумал Олег, и пошел к своему автомобилю. Его задувал ветерок, вырвавшийся из-за угла, когда он повернул и пошел вдоль здания. Ветерок трепал его галстук и рубаху. Он подошёл к автостоянке и сел за руль своего «Лэнд-Круизера». Он вставил ключ в замок зажигания, и джип плавно тронулся и выехал на дорогу. Он включил дальний свет фар и, снова изъяв из кармана пиджака сигарету, закурил. По встречной полосе промчалось такси, и больше машин не было. Докурив, он швырнул «бычок» на дорогу и, сбавив скорость, въехал во двор. Остановившись у подъезда, он вышел из машины, взяв с заднего сиденья футляр, в котором лежал разобранный инструмент. И зашёл в подъезд.
Навстречу ему шла женщина в возрасте с морщинистым злым лицом и выбившимися из-под несвежей косынки седыми волосами. В левой руке она держала кожаный поводок. На конце поводка – ошейник. В ошейнике – чёрный пудель.
– Добрый вечер, – пробурчала старуха, шевеля вставной нижней челюстью.
Олег встрепенулся, тяжело вздохнул и взглянул на часы. Время было пол-пятого утра.
– Вообще-то, ночь на дворе, – возмутился Олег.
– Я иду выгуливать своего пуделя, – всё тем же причитающим голосом, резавшим слух Олега, как битое стекло, сказала соседка.
Он ничего не ответил, а лишь поднялся выше этажом. Вставил ключ в замочную скважину и повернул его против часовой стрелки три раза. Дверь открылась, и он зашёл домой. В потемках поставил футляр в коридоре и, скинув с себя пиджак, прошёл в зал и улёгся на кровать. Наступило утро, и новое солнце золотом разлилось по городу.
С постели встала его супруга Вера Кошеварова. Её каштановые волосы больше были похожи на свисающие сосульки. Она накинула на себя красный махровый халат и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Бледные лучи солнечного света легли на её подоконник и осветили комнату. Олег дрых без задних ног, а Вера пошла в ванную. Зашумела вода. Она умылась, почистила зубы и вышла из ванной. Теперь эта сорокалетняя женщина со стройной фигурой надела на себя женские серого цвета брюки и темно-желтую майку, через плечо она повесила кожаную сумочку, а ногами вошла в кроссовки. Выйдя на улицу, она отправилась в сторону магазина.
Спустя полчаса с постели встал Олег, он, войдя на кухню, нажал на сиреневую кнопку электрического чайника, стоявшего на столешнице около кухонной раковины. Затем он отправился в ванную. Зашумела вода. Он снял с себя одежду и залез под струи душа. Вымывшись, он схватил с металлического змеевика махровое полотенце и принялся вытирать голову. Выйдя из ванной, он открыл шкаф, который стоял в левом углу комнаты, взял оттуда тёмно-зелёного цвета махровый халат и надел его. Зайдя на кухню, он открыл окно настежь и закурил. Прозрачный дым вился по кухне и выходил на улицу. Олег поставил на огонь кофеварку. Пока варился кофе, он докурил и затушил «бычок» в хрустальной пепельнице, которая стояла на столе, а сам стол располагался в правом углу возле окна. И, заварив чёрный, только сваренный кофе, он сходил за инструментом в коридор и распаковал его, собрал. Выпив кофе, он принялся играть. Его игру тут же перебил звонок по домофону.
– Да, – отложив на подоконник инструмент, выйдя в коридор и взяв трубку, сказал Олег.
– Привет, сынок, – послышался в динамике грубый бас его отца.
Через пять минут его отец Семён и младший брат Виктор зашли к нему домой. Виктор прошёл на кухню, а Семён встал напротив овального зеркала в коридоре. И видел себя в полный рост. Короткий ежик седых, как тугая проволока, волос, выпуклый лоб, а на переносице вокруг глаз и плотно сжатых губ залегли глубокие фиолетовые тени, похожие на синяки после кабацкой драки. Твёрдое, с квадратным подбородком, мускулистое лицо. Левое ухо оттопырено немного сильнее, чем правое, на лбу – почти незаметный тонкий белый шрам. Чуть позже и отец прошёл на кухню, усевшись за стол.
– Смотри, сынок, вот мой младший сын.
– Пап, опять ты за старое, не зуди, а? – перебивая отца, возмутился Олег.
– Не разговаривай так с отцом, ты понял меня! – схватив его за рукав махрового халата, резко произнёс Виктор.
– А тебя кто спрашивал, сопляк! – резко вырвал руку, вцепился в шею Виктора правой рукой и огрызнулся Олег.
Виктор ударил кулаком по лицу Олега. Олег ему – кулаком по рёбрам. Виктор схватил его за шею и перекинул через бедро, он, кувыркнувшись, упал на спину на пол. Олег, встав на ноги, резко ударил его лбом в нос. Виктор схватил его, и вместе они налетели на сервант. Стеклянные дверцы посыпались на пол, а также несколько книг упали с полки и три чёрно-белых фотографии. На первом фото в камуфляжной форме с автоматом Калашникова около берёзы в полный рост Олег Кошеваров. На втором фото – он же, только в тёмно-зелёной майке и камуфляжных светло-болотных штанах, и без автомата. А на третьем фото – пять спецназовцев, а сзади них военный вертолёт. В центре с улыбкой – Олег Кошеваров.
Олег и Виктор начали друг друга валять по полу. Сзади подошёл отец и, схватив Виктора за руки, оттащил его назад, с пола вскочил Олег и побежал на него.
– Так, успокоились! – встав между ними, резко выкрикнул отец.
Все трое отправились на кухню и сели за стол.
– Папа, я всю жизнь жил так, как вы хотели, – прерывая могильную тишину, царившую на кухне, возмутился Олег. – Мама хотела, чтобы я стал врачом, я окончил медицинский институт с красным дипломом, но это не моё. А по твоей указке служил в спецназе пять лет по контракту, из-за боевых ранений в Афганистане попал в госпиталь. – Схватив со стола сигарету и закурив её, Олег продолжал: – После я работал инкассатором, опять же, как хотел ты, папа, – выпустив дым изо рта в форточку, возмущался Олег. – Я за эти гроши рисковал своей шкурой, меня ранили, я едва остался жив, ну после я выбрал музыку и за один вечер зарабатываю больше, чем вы за месяц, может быть, я буду жить так, как я хочу жить?
– Да ты пойми, сынок, я тебе добра
