Александр Зиновьев - Смута
Все знакомые Чернова стали отмечать религиозные праздники и игнорировать праздники советские. На демонстрации стало ходить ничтожное число людей. Что мог делать он, Чернов, в такой ситуации? Бороться против всего этого? Но если уж сами власти и органы пропаганды отказались от этого, то как выглядел бы он, Чернов, решив выполнять их прежние функции?
— Плюньте на все это, — сказал как-то Лесков, с которым Чернов разговорился на эту тему. — Люди перебесятся. Весь этот религиозный ренессанс сам сдохнет, и восстановится прежнее положение. Русская православная религия и церковь все равно обречены играть роль имитации религии и церкви, служить коммунизму, как они и служили до сих пор. Тут, правда, есть один серьезный аспект. Наша государственная идеология потерпела крах. Образовалась идеологическая пустота в головах людей. Вот в нее и устремилась недобитая и искусственно возрожденная религия. Такая идейная смута будет тянуться до тех пор, пока не будет выработана новая идеология, адекватная условиям жизни и менталитету наших людей. Какая, сейчас этого пока не знает никто.
Мать
— Сейчас собираются землю передавать в частную собственность, — сказал Юрий. — Ты в районе бываешь. Как там люди смотрят на это?
— Если землю брать, так ведь на ней работать надо, — сказала мать. — А кто нынче работать хочет?! Помнишь колхоз в Петровском? Его распустили. Землю захватили родственники Елкиной. Фермы устроили. Кое-кого из бывших колхозников взяли рабочими к себе. Тетка говорит, что теперь все рынки в Партграде захватит банда Елкиных.
— Может быть теперь будут на этой земле больше производить, чем производил колхоз?
— Будут. Только смотря что? А то, за что на рынках сумасшедшие деньги драть можно. И вовсе не больше. Плохо ли — хорошо ли, а колхоз выращивал овощей много больше, чем эти Елкины теперь. Овощей-то у нас хватало. И стоили они гроши. А теперь? И люди заняты были. А теперь? Народ грозится расправиться с этими фермерами Елкиными.
— Только грозятся?
— Пока. А если и дальше так будет, дома сожгут, склады разграбят.
— Что будем делать, если твоя тетка свою торговлю прикроет?
— Живы будем — не помрем. Может быть к Елкиным устроюсь подсобной рабочей здесь в Партграде, на складе.
После разговора с матерю остывшая было ненависть Юрия к Маоцзедуньке вспыхнула вновь. Неужели его мать будет батрачить на эту гадину? Неужели эта перестройка на самом деле создаст класс частников, который вместе с классом правящих чиновников станут новыми господами в стране, а миллионы людей будут превращены в новых рабов?! О чем же думают люди?! Почему не бунтуют именно против этого? Почему они взбунтовались против того, что хоть какую-то защиту им давало? Прав был Малов: народ сошел с ума.
Маоцзедунька
В Москве яростные реформаторы выдвинули план преобразования страны из коммунистической в капиталистическую в течение 500 дней. Маоцзедунька приветствовала этот план. И подобно тому, как в старые времена она ратовала за выполнение пятилетних планов в 4 года, теперь она призвала царьградцев осуществить переход к капитализму не в 500, а в 365 дней.
Упоминавшийся журналист Коровин напечатал фельетон в газетенке Советский Партград, считающейся рупором недобитых консерваторов. Зачем так много дней, писал он. А почему бы не осуществить этот переход от проклятого коммунизма к райскому капитализму за 7 дней?! Бог за семь дней создал целую Вселенную. Так почему бы нам не впасть в манию величия Бога и не обустроить нашу обновленную матушку-Россию в семь дней?! Это же так просто! В первый день надо продать частникам мелкие предприятия. Во второй день продать частникам средние предприятия; в третий день — крупные предприятия; в четвертый — воды; в пятый — земли; в шестой — воздушное пространство; в седьмой — всех людишек. Просто, ясно, доходчиво. И ничуть не менее реалистично, чем план 500 дней. Одна маленькая трудность при этом возникает: куда девать горы рублей, вырученных от этой распродажи страны жуликам, возведенным теперь в ранг спасителей страны? Нынешние мыслители и вершители судеб России обещают обменять их на доллары, марки и фунты. Если бы это удалось, сколько бы джинсов, жевательной резинки, кожаных пиджаков и прочего добра можно было бы закупить на западных барахолках! Но, увы! Мечта сделать рубль конвертируемым так же далека от осуществления, как мечта средневековых алхимиков превратить в золото человеческие экскременты.
Маоцзедунька, прочитав фельетон, сказала, что таких гадов, как этот Коровин, надо давить, чтобы другим было неповадно. И уже через пару дней по городу распространился слух, что Коровин якобы был убит в пьяной драке. Никто в это не поверил. Но никто не стал докапываться до истины.
Неокоммунисты
Начав знакомиться с состоянием умов в городе, Чернов стал посещать митинги и собрания анархистов, монархистов, социалистов, демократов, радикалов, фашистов (и такие появились!), националистов и т. п. Наконец, он добрался и до неокоммунистов. Самым парадоксальным в сложившейся ситуации было то, что все упомянутые группы, союзы, течения, движения, партии существовали легально или полулегально, имели свои печатные органы и помещения для сборищ, а эта группа коммунистов была фактически запрещена. У них не было печатного органа. Частники и кооператоры отказывались печатать их листовки и брошюры. Они собирались нелегально в каких-то заброшенных помещениях. Если милиция обнаруживала их сборища, она их разгоняла. Организаторов сборищ задерживали и осуждали на различные сроки (до нескольких месяцев заключения) как хулиганов и нарушителей общественного порядка. Через семьдесят с лишним лет после Октябрьской революции убежденным коммунистам приходилось защищать идеи коммунизма в борьбе против всех, включая членов КПСС и официальных работников партийного аппарата. Ни у кого это не вызывало даже удивления. Если уж в Москве самому секретарю КП Российской Федерации Полозкову глава Моссовета демократ Попов отказал в прописке в столице РСФСР — Москве, несмотря на просьбы (просьбы!) Президента Горбачева, наделенного особыми полномочиями, то что уж говорить о каком-то Партграде!
Чернов попал на собрание неокоммунистов, когда они обсуждали проект Нового коммунистического манифеста. Доклад делал руководитель группы Анатолий Горбунов, аспирант исторического факультета университета. Чернов пригляделся к собравшимся. Он не увидел среди них ни одного человека старше тридцати лет. И судя по внешнему виду, их привело сюда не мимолетное желание пооригинальничать, отдать дань моде, поскандалить (побузить), а что-то более серьезное.
Из Нового коммунистического манифеста
Руководители Советского Союза и их идеологические лакеи предали идеи и дело коммунизма. Само слово коммунизм приобрело негативное значение. От него поспешили отказаться многочисленные предатели и дезертиры коммунизма. Западные политики и идеологи громогласно заявили о полном историческом крахе коммунизма и о начале посткоммунистической эры. Эту идею подхватили советские идеологические перевертыши. Оргия антикоммунизма и безудержная фальсификация всего, что было связано с коммунизмом, захлестнула страны Запада и Советский Союз. Вся злоба против коммунизма, копившаяся со времени появления Манифеста коммунистической партии К. Маркса и Ф. Энгельса и особенно со времени Октябрьской революции 1917 года в России, которую считали реализацией идей марксизма, вырвалась наружу и неудержимым потоком хлынула в умы и души миллионов впавших в состояние идейной растерянности людей. В среде бывших апологетов коммунизма не нашлось ни одного, кто смело и последовательно выступил бы если не в защиту коммунизма, то хотя бы исторической истины о нем.
Бесспорно то, что коммунистический социальный строй не оправдал те обещания, которые связывали с ним коммунисты, и обнаружил многочисленные недостатки, ставшие предметом всеобщей критики. Но коммунизм принес не только зло, но и добро людям, о чем позабыли или о чем умалчивают умышленно. В тех невзгодах, которые переживает наша страна, повинен не только коммунизм. Его сделали козлом отпущения за все зло, обрушившееся на нашу страну в последние десятилетия, игнорируя другие причины этого зла, в том числе — холодную войну Запада против Советского Союза. Отрицательный образ коммунизма в сознании масс явился результатом не столько их печального опыта, сколько западной пропаганды, встретившей колоссальную поддержку у потенциальных и фактических предателей в нашей стране. Поток дезинформации и идеологической лжи, хлынувший в головы советских людей с Запада, не имеет себе равных в истории идеологического давления одних стран на другие. Началась беспрецедентная война против коммунизма в сфере идеологии, переросшая в мирную войну против самого коммунистического социального строя в нашей стране. В этой обстановке мы, группа советских людей, объявляющих себя коммунистами, считаем своим долгом заявить следующее.
