Один день ясного неба - Леони Росс
— Гляди, как он распластался, — говорит какая-то девчонка. — Мистер! Мистер! Мой брат говорит, мы должны подойти к вам и разбудить, он просит прощения, а что он вам сделал?
Тан-Тану снится, что он храпит, — и тут сон обрывается.
— Почему он не… — спрашивает мальчишка. — Почему он не…
Тан-Тан Жозеф умер от красного физалиса: растение закупорило ему глотку.
* * *
А на Баттизьене городской глашатай бежал по улицам и кричал: «Через час начинается конкурс красоты!» «Самые красивые девушки, — кричал он, — сегодня произойдут изумительные вещи!» А потом его рот наполнился искрящейся водой, и он больше не мог вымолвить ни слова. Когда глашатай упал, люди помогли ему встать, и из его ушей, носа и ануса потек сладкий сироп. Он напрасно силился проглотить жидкость, чтобы снова задышать. У одной догадливой женщины возникла странная идея: она столкнула глашатая в море, и там он, восстановив дыхание, поплыл.
Сотни жителей Попишо бродили вокруг Гранд-театра и вдоль пляжа Карнейдж. Мужчины подвесили на деревьях факелы, выкатили лотки с едой и принялись жарить мясо в жаровнях. Детишки восторженно носились среди взрослых. А где же королевы красоты, когда они появятся? Ходили слухи о новинках из-за границы, о каких-то новых лакомствах от Интиасара. Дети спотыкались о черные кабели, протянутые по песку, и мужчины, отвечавшие за эти кабели, выглядели весьма импозантно.
Старушки занялись сбором физалиса и шепотом делились впечатлениями о своих снах.
— Старые дыни! — кричал мужчина, ходивший вокруг Гранд-театра. — Старые дыни и томаты! — Он произносил: «тумати», как все старые люди. — Двадцать штук на монетку. Подходите, отдавайте мне ваши денежки! — Он рявкнул женщине, бросившей на него хмурый взгляд: — Сестрица, как ты собираешься смотреть конкурс красоты без спецсредств?
— Такие события приводят к бунтам! — фыркнула она.
— Лучше дыни, чем яйца, — возразил торговец.
— Думай, что говоришь, — встряла другая женщина. — Да в них и дынями никто не станет бросаться. Только разве что на сцену запустят.
— И все же, — заметила первая женщина, — кому-то надо будет потом наводить чистоту в зале. Мы живем в Притти-тауне. Тебе-то не придется убирать зал.
Очередь в Гранд-театр медленно продвигалась вперед.
Оранжевые ряды слов вылезали на стенах, словно грибы на древесных стволах.
ВЫБЕРИ АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВАРИАНТ!
— Старые дыни! — кричал торговец. — Старые дыни лучше, чем яйца! — Походя он раздавил плод физалиса подошвой. — Не покупайте яйца!
* * *
Губернатор Интиасар проснулся и попросил, чтобы кто-нибудь пришел и очистил его кабинет от физалиса, а когда все было очищено, снял телефонную трубку. Он сделал несколько звонков, потом поднялся на второй этаж, убедился, что дверь рабочего кабинета плотно закрыта, и откупорил бутылку доброго рома. Трудный был день, и он еще не закончился. Эти свадьбы, беспечные дочки, радиоинтервью — все ведет к новым тратам, будь они неладны. А теперь еще и эти кошмарные сны. Средь бела дня.
Попишо превратился в богами проклятый клочок земли.
Он отхлебнул из горлышка и подождал, пока жжение в пищеводе уймется. Жена сообщила, что Сонтейн в порядке, а это заботило его больше всего на свете. Он не знал в точности, что за таинственная женская беда приключилась и кто и как ей помог, но доченька сказала, что все вернулось к норме, ее причиндалы вернулись на место и она не понесла никакого урона. Так что, возможно, объявленный запрет секса помог. Он громко расхохотался. Знал ли кто-нибудь, что ему нельзя верить, когда он находился в дурном настроении? И крылья на месте, заверила ее мать. Заполни весь двор! У миссис Интиасар был радостный голос. Ему не терпелось их увидеть, пусть только закончится этот дурацкий конкурс красоты. Он поверил Сонте, когда та была совсем маленькой и сказала: «Мой дар, пап, проявится чуть позже». Он верил словам упрямицы-дочки точно так же, как когда-то верил сыну. Она всегда отличалась независимым нравом: решительная и добродушная, невзирая на очевидную холодность матери. В доме всегда было полно ее подруг. Даже на протяжении тех лет, когда ее магический дар еще не проявлялся.
Этот дар в любом случае был проклятьем.
Но сегодня его беспокоила вовсе не сексуальная неразборчивость Сонтейн, а собственная вопиющая неспособность улаживать конфликты. Но сейчас все было хорошо. Если бы только к нему прислушивались. Разве он не делал для них все, что мог?
Он еще отпил из бутылки. Он мечтал о реках денег, вытекавших в море из окон склада игрушек и из дизелей грузовых судов, вывозивших его товар за границу.
Когда он показывал людям деньги, те становились очень покладистыми. Он налил себе на ладонь белого рому и умастил им шею и лицо. Проблему представляли те, кто высказывал мнения. Какие же они все горластые, сварливые. Эта радиоведущая Ха — лучший пример таких малоприятных рупоров мнений, а ему придется снова ее терпеть сегодня вечером, на конкурсе красоты.
После выборов взятки на местные радиостанции по-тихому приведут к переменам в ее жизни.
Первая на архипелаге женщина-ведущая, да уж.
Некоторое время он сидел смирно, кусая язык, пока не сплюнул кровь на росший под окном белый антуриум.
Над горами и домами поднимался розовый туман. За те три года, что он провел за границей, его чествовали во многих странах. Он видел цветущие вишни в Корее и бирюзовое море на Кубе. Слышал львиный рев в зоопарке в Румынии. Он пересекал пустыни, летал на самолетах, видел башни небоскребов, заполнившие столько пространства и земли, что он диву давался, как получается, что мир такой огромный и крошечный одновременно. Но нигде он не видел, чтобы горы покрывались багрянцем так, как здесь: каждый вечер ровно без четверти девять.
Как много бесценных вещей на этой земле, слишком много людей. Люди были как бабочки. Порхали туда-сюда, мельтеша разными цветами и формами. Бабочки зрительно различали только оттенки красного, зеленого и золотого: ему это нравилось, как и поговорки стариков. Молодые бабочки не чувствуют приближения шторма. Настоящие бабочки ощущают вкус своими ножками.
А еще был мотылек.
Он выдвинул ящик и вынул коробочку. Сунул в нее нос. Он никогда не разбирался в свойствах потребляемых продуктов; это не для него — забивать себе голову типами и свойствами. Какая разница, если то, что ты ешь, приятно на вкус и после него ты хорошо себя чувствуешь.
