Голец Тонмэй - Андрей Васильевич Кривошапкин
– Мне ехать с ними?! – заволновался Ичээни.
– Без тебя им будет трудно. Очень трудно и, как мне показалось, даже опасно. Поезжай с ними, Ичээни. Подсоби им, как можешь, – отец говорил негромко, будто сам с собой.
– Поеду, раз ты так решил, ама, – проговорил Ичээни. В эти мгновения перед его взором возник таинственный и чудный облик Айсач.
– Как мне кажется, сын мой, это знак родовой судьбы. Такое не каждому выпадает. Остальное от тебя самого зависит.
– Каждое твое слово, ама, для меня как дар судьбы. Песцовые шкуры забери, ама. Они пригодятся.
Старец Гургули промолчал. Вынул трубку, набил табаком и закурил.
– Слушай, Ичэнни, – заговорил он. – Шкурки бери с собой. Тебе они больше пригодятся, – старец вспомнил слова старика Каганы о неуплате ясака. Затем добавил: – То, что ты удачно поохотился на песца, это тоже знак судьбы. Не пытайся от него ускользнуть. Доверься ему… Кто знает, что ждет впереди? В жизни всякое бывает, лишь бы не упустить главное…
Глава вторая. Поединок
Ламут при любых обстоятельствах
хладнокровен и отважен.
Отличается редким благородством
и отходчивостью.
Мнительность и мстительность
не в его характере.
Андрей Кривошапкин
Абага знал себе цену. Не хотел уходить со своих таежных владений. Здесь ему все знакомо: каждый стланик, каждый родник в тени каменных глыб и густых зарослей, где богато растут лакомые каменки – ногли.
Зверь вольготно чувствовал себя здесь. Он был владыкой окрестностей Гольца Тонмэя. Многие собратья-медведи пытались силой отнять у него заповедные леса и густые стланиковые рощи. Часто завязывались между хищными зверями смертельные схватки за право быть полноправным владыкой тайги. Абага-медведь, от рождения крупный и сильный, не встречал себе равных. Всех соперников трепал, как хотел. Так жил вольготно и сытно, пока на его пути не повстречался отчаянный охотник. В таежном мире ничто просто так не случается. Все свыше пробуется на прочность. Тот, кто выдержит испытание, живет дальше, оставаясь хозяином таежной глухомани. Многое решает случай. Не промчись тогда мимо медведя раненый, истекающий кровью сокжой, ничего страшного не произошло бы. А тут абага-медведь не сплоховал. Легко настиг раненого сокжоя, свалил его одним ударом когтистой лапы и принялся лакомиться свежатиной. Между тем охотник настигал подранка, выслеживая по каплям крови. Это его добыча, поэтому он упорно шел по следам сокжоя, зная, что тот от него не уйдет. В полумрачном чуме его ждут с нетерпением голодные дети. Давненько не выпадало такой удачи, как сокжой. Правда, не уложил с первого выстрела. Раненый, истекая кровью, ушел… Но он его не упустит. Все равно настигнет.
Абага-медведь – ненасытный зверь. Вкусив свежую кровь и упитанную оленину, никому добычу уже не уступит. Зверь издалека почуял охотника. Зло рыча, затаился. Охотник же, всегда предусмотрительный и зоркий, лишь на секунду расслабился, хищный зверь внезапно навалился на него сзади и одним ударом раздробил череп. Так погиб отец молодого ламута Ичээни.
Растерзанного охотника сыновья нашли на другой день…
Гякичан, средний сын старца Гургули, не задерживаясь, собрался в дальний путь за старшим братом Ичээни. Повел в поводу восемь рослых верховых оленей. Или настолько торопился, или по умыслу, но с собой не взял ничего. Разве только охотничий нож виден на правом боку.
Покойный отец, будто чуял свою скорую трагическую кончину, потому говорил сыновьям: «Если со мной что-либо случится, немедленно спешите за старшим братом».
Часто меняя верховых оленей, Гякичан ехал дни и ночи напролет, забыв про сон и отдых, пока не добрался до жилища Ичээни.
Тот сердцем почуял беду, едва глянув на изможденное лицо Гякичана. Велел тому поспать, а сам стал собираться в дорогу.
Трагическая гибель отца перевернула душу Ичээни. Он поклялся непременно найти хищника и отомстить.
* * *
Вернувшись к своим родичам, Ичээни незамедлительно принялся искать встречи с абага, виновником гибели отца. Медведя таежные ламуты боготворят, потому уважительно называют «абага», или «дедушка».
Ичээни отмахнулся от слова «абага», решив про себя: зверь есть зверь, никакой он для него не дедушка, а «кяга», то есть злой шатун. Сородичи поражались смелости молодого охотника. Теперь, после гибели старца Гургули, Ичээни стал главой рода. Ламуты приняли молодого вожака.
Абага-медведь по натуре хитер, равного ему вряд ли найти среди остальных обитателей тайги. Он быстро учуял появление опасного соперника и старательно избегал встречи с охотником. Но по всему было видно, что владыка тайги принял дерзкий вызов. Хотел напасть наверняка, ждал удобного случая. Он был терпелив. Нутром чуя двуногого, торопить события не спешил. Знал, что рано или поздно двуногий дрогнет и выдаст себя. А сам-то, таежный владыка, возьмет свое… Не ошибется.
Как-то Ичээни приснился сон. Будто в его сярму-чум медленно заходит бледный седой дед. Ичээни видит его впервые. Но ему чудится, будто когда-то он видел этого деда. Дед поначалу молчал, затем тихо проговорил: «Ты пока молод, Ичээни, потому безрассуден. Проживешь под солнцем долго. Покинешь этот мир своей смертью. До этого еще далеко. Так произойдет, если послушаешь меня и последуешь моим заветам. Знаю, ты за отца жаждешь отмщения. Вот и ходишь по следам абага. Он мирный, коли его не дразнить. Для меня он как сын… Ты убьешь его, коли догонишь. Но тогда кара настигнет всех ламутов. Когда же отстанешь от него, век свой на земле проживешь достойно. Выбери одно из двух…».
Сказав так, медленно стал отдаляться и исчез, будто улетучился. Ичээни тут же проснулся. Лежа на мягкой оленьей шкуре, вспоминал увиденный сон.
Тут Айсач, спавшая рядом, потянулась и зевнула, просыпаясь. Ичээни рассказал жене свой сон. Айсач задумалась над разгадкой необычного сна. Самому Ичээни сон показался явью.
Но вот жена тихонько поднялась, потянулась к очагу. Развела огонь. У каждой женщины-ламутки всегда под рукой заготовлены кусочки засохшего жира или копченого мяса для одаривания Духа огня в очаге. Айсач покопалась в чонгале[15], вынула небольшой кусок иссохшего оленьего жира и одарила им трепетно извивающееся пламя. То встрепенулось, словно радуясь дару. Айсач зашептала. Ичээни наблюдал за ней.
Наконец Айсач легла рядом, прильнула жарким телом к Ичээни и зашептала ему в ухо:
«К тебе приходил сам Дух Гольца Тонмэя, Ичээни. Он предостерег тебя от опрометчивых шагов и велел подумать…»
* * *
Ичээни всегда знал, что лучшего места, чем Голец Тонмэй нет нигде на свете. Пока высится рядом этот могучий Голец, ничего страшного с кочевыми ламутами не случится.
Голец Тонмэй в зимнее
