Новые семейные обстоятельства - Маша Трауб
– Леш, ну он уже не мальчик, пятьдесят семь как-никак, – отвечаю я.
– Кому? – удивляется врач.
– Вам! Вы же одноклассники!
Да, они оба не чувствуют себя на свой возраст. А кто чувствует?
Василия же врач встречает возгласом:
– Не, ну зубы папины!
Обычно говорят, что Вася – копия отец, так что я привыкла. И хорошо, что у него папины зубы. Траты на стоматологию меньше.
С Васей Леша познакомился, когда сын был маленьким. И сразу стал разговаривать с ним как со взрослым – не так, как со своим одноклассником. Никаких «кусь-кусь». Врач показывал ему снимки чужих челюстей, объяснял, для чего нужен каждый прибор, и разрешал рассмотреть в зеркальце мой кариес. То есть я лежала в кресле, а надо мной свисали две головы – Алексея Витальевича и Василия.
– Открой рот пошире, – требовал врач. – Ребенку не видно.
Я что-то хрипела в ответ.
Со мной Леша очень любит поговорить во время работы – обсудить жизнь, детей. Ответить ему, находясь в зубоврачебном кресле с открытым ртом, я не могу – способна только мычать или издавать гортанные звуки. Но Леше этого вполне достаточно. Он считает меня замечательной собеседницей. Вот со всеми бы так – я молчу, говорю «ы», «хры», дрыгаю ногой или сразу двумя, и меня все считают прекрасной собеседницей.
* * *
Тоже история из давнего прошлого, которая, кажется, случилась вчера. Помню каждый момент, каждую минуту. В субботу вечером мне позвонил молодой человек, представившийся Вадиком. Пока я соображала, кто такой Вадик, юноша сообщил, что Ванька разбился. Ванька – наш старший сын, уже тридцатишестилетний мужчина, а тогда – двадцатилетний парень. И он в то время должен был сидеть с девушкой в кафе или дома – готовиться к семинару. Ваньку я не рожала, но он был с нами всегда. Мы познакомились, когда ему было десять, а мне – двадцать один год. И я стригла ему ногти, мыла голову, мучила сочинениями по русскому и неправильными глаголами в английском. Ребенок, родной. Тогда впервые, хотя уже родила Васю и Симу, я поняла еще одно состояние матери – когда сердце колотится как бешеное, а голова отключается и ты находишься будто в облаке. Ничего не соображаешь, поскольку испытываешь только животный страх за ребенка, детеныша.
Ванька на велосипеде пытался перепрыгнуть через ступеньки. Приземлился лицом в эти самые ступеньки. Вадик, его друг, позвонил мне – Ванька сказал, что так надо. Никому больше. За что хотелось оторвать ему голову. Я передала грудную на тот момент дочь мужу, свалила в пакет все, что находилось в домашней аптечке, и поехала соскребать сына с асфальта. Почему я? Муж был готов начать лактировать, но не мог видеть собственного сына с травмами. К тому же он не умеет водить машину. Я никак не могла найти нужный поворот – навигаторов тогда не существовало. Наконец нашла. Ванька действительно лежал лицом в асфальт. Трясущимися руками я залила его перекисью водорода, как смогла, промыла раны. Отлепила от асфальта и загрузила в машину.
В травмпункт мы ехали под крики мужа из телефона – про безответственное поведение Ваньки, про то, что Сима отказывается есть и плачет, а Вася не хочет без мамы делать английский. А еще про то, что покоя никогда не будет с этими детьми и он скоро сам сляжет с какой-нибудь невралгией.
– Мальчика моего посмотрите? – ворвалась я в кабинет врача.
– Заводите. Сколько лет ребенку? – спросила медсестра.
– Двадцать, – ответила я.
Медсестра застыла над тетрадью, куда заносила данные.
– А вы ему кто? – уточнила она.
– Злая мачеха! – рявкнула я.
Ванька подтвердил кивком.
– Мы только детей принимаем… вам надо во взрослый травмпункт… – опешила медсестра.
– Нет, нам не надо. Я клянусь, после осмотра накормлю его отравленным яблоком! – заявила я.
Ванька снова подтвердил кивком – точно накормит. Потрясенная медсестра убежала искать врача.
Нас приняли. Ванька зашел в кабинет, постанывая, охая и чуть не плача.
– Избили? Из-за девушки? – с надеждой спросила медсестра.
– На велике катался, – промямлил разбитым ртом Ваня.
Мы ждали результатов рентгена. Рядом на лавочке сидел мальчик лет восьми. Тоже с разбитым лицом.
– Подрался? – спросил мальчик Ваньку.
– Не-а, на велике.
– А я подрался. Из-за девочки. С другом, – вздохнул мальчик. – Понимаешь, я ее с первого класса люблю, а он только в этом году влюбился. А как ты на велике разбился?
– Прыгал через ступеньки.
– Зачем? – удивился мальчик.
– Просто так. У меня вообще-то нос может быть сломан. – Ванька начал раздражаться, что его никто не жалеет и не считает крутым.
– А я руку два раза ломал, – пожал плечами мальчик. – Один раз в детском саду, это не считается, а второй – в первом классе. Реально круто было – я левой рукой писал. А чё ты у врача орал?
– Больно же! – возмутился Ванька. – Зеленкой мазали! Еще и бинт отрывали! Почти с мясом!
– Да ладно тебе. Подумаешь, зеленка. Меня знаешь сколько раз зеленкой мазали? Раз тысячу. А ты из-за девочки на велике прыгал?
– Нет! Слушай, помолчи, а? – взмолился Ванька.
– Когда говоришь, не так больно. Мне бабушка всегда так советует. Я тебе помочь хотел, – обиделся мальчик.
Из рентгеновского кабинета вышла медсестра со снимком.
– Сломан? – с надеждой спросил Ванька.
– У тебя нет. Трещина. А у тебя сломан, – сказала она мальчику. – Не волнуйся, до свадьбы заживет, девушки будут любить.
– Это самое главное, – кивнул мальчик. – А ты это, как маленький. В следующий раз шлем надевай. И вообще ты уже взрослый, чтобы на велике по ступенькам прыгать. Бабушка говорит, всему свое время, – сообщил он Ваньке.
Тот еле удержался, чтобы не съездить мальчонке по носу.
Потом я привезла старшего домой и еще несколько дней кормила детской кашей двоих детей – дочь и старшего. Вася разглядывал раны брата, как боевые. И тоже решил, что все из-за девушки. Не просто так он лицом в асфальт приземлился.
* * *
И еще про любовь. И прошлое, которое будто вчера. Вася задерживался в школе. Телефон отключен. Я начала нервничать. Наконец сын появился в дверях – уставший, мокрый, но вроде бы довольный.
– И где ты был? – спросила я. – В футбол играл?
– Нет, мама, сегодня не до футбола.
– К Максу в гости заходил? – уточнила я.
– Что, у меня, кроме Макса и футбола, никаких других дел быть не может? Надоела мне мужская компания. Мы с Максом решили девочек до дома проводить, – гордо сообщил сын.
– И как?
– Хорошо. Сначала посидели на подоконнике, пока нас уборщица не прогнала. Потом на
