Спасибо, что вы были - Данила Андреевич Трофимов
– Кажется, да, – соврал Дима.
***
В отражении ночной Яузы – мёртвый ребёнок. Ползучее чудище в воде крутится вокруг его круглой, как сильно надутый мяч, головы. Чудище и ребёнок всегда были здесь. Ползучее чудище, которое каждый раз рождается в отражении неба на поверхности чёрной воды (если смотреть долго, видно, как в ней спящие черти лижут друг друга). Ползучее чудище родилось однажды и поселилось в реке навсегда, чтобы временами выплывать на улицы города, идти по верхушкам фонарных столбов… оно стонет в предвосхищении, оно подбирается к дороге, облизывает крыши проезжающих мимо одиноких автомобилей, оно подбирается к девятиэтажкам, заглядывает в окна, извивается и останавливается у одного дома, на втором этаже, смотрит, дышит, шипит, гипнотизирует, а потом резко отпрыгивает, катится вниз по дороге и вдруг оказывается на высокой крыше. Мается, выжидает, шикает, уговаривает. А потом, когда уже всё, поднимается ветер, сносит её с крыши, она падает невредимая и ползёт обратно в реку, а там засыпает, довольная.
***
– Когда?
– Завтра.
– Быстро…
– Да, очень.
– Офигеть.
– Яш, мне страшно. Я боюсь. Я уже не знаю…
– Успокойся, Катюх, реально.
– Что-то нехорошее происходит. Как будто проклятие какое-то!
– Фигня всё. У Ежаки, походу, был жесткий депрессняк и, кажись, он реально поехал башкой.
– В последний раз он сказал мне знаешь что? «На этом танцполе все слушают и играют разную музыку». Что это значит?
– Я не всекаю и всекать не хочу. Слышь, если ты и дальше будешь загоняться, то сама поедешь, отвечаю. Хорош.
Яшин день
Мама накрыла на стол. Всё, как полагается: скатерть, четыре тарелки, посередине – блюдо с салатом, стянутое полиэтиленом, вилки, ножи, салфетки и четыре чёрно-зеленых алюминиевых банки со львом на этикетке. Лучше они будут пить дома и с моего разрешения, чем где-то в подворотне. В крохотной «однушке» с выцветшими обоями, с дубовой советской мебелью, ощущалось неожиданно уютно, так, как давно уже не было. В квартире пять человек. В тесноте, да не в обиде.
Уходя, мама обратилась к Кате:
– Катюш, ну ты погляди за мальчиками. И за моим – особенно.
Яша нахмурился и поторопил мать:
– Лан-лан, харе, давай уже, пока!
Мама надела сапоги, сняла с крючка шерстяное пальто. Неуклюже обступив мать, Яша открыл дверь на лестничную клетку.
– Будь поздно, – добавил Яша.
– Ладно.
Мама взяла сумку и у порога попрощалась с сыном: попыталась поцеловать его, но он не дался. Она улыбнулась на это и сказала громко:
– Веселитесь, ребят! Я ушла.
Дверь в коридоре хлопнула, и через секунду Яша радостно влетел в комнату:
– Ну всё! Давайте, убирайте эту шнягу. Пусть её, вон, Катюха пьёт. Мы с вами забомбим настойку. Пятнадцать лет как-никак – уже нужно!
Из-за дивана Яша достал две пластиковых бутылки с жидкостью вишнёвого цвета. «У тётки спёр», – торжествующе заметил Яша, открывая одну из бутылок и разливая её содержимое по бокалам, – «Тема – вещь».
– А мне можно попробовать? – спросила Катя.
– Не, Катюх, серьёзно, не надо тебе. Это жёсткая штука. Не хочу потом тебя до дома нести.
Парни выпили. Яша опрокинул рюмку и крякнул. Дима долго собирался с мыслями, прежде чем сделать глоток, выдохнул, что есть сил, а потом выпил. Ёж стал медленно тянуть настойку, но как только вдохнул носом, подавился и закашлялся.
– Хреново пошла? – Яша постучал по спине Ежа. Тот продолжал кашлять.
– Ты чего делаешь! – возмутилась Катя. – Нельзя по спине бить! На вот, Ёжик, попей воды.
С упорством продолжали пить настойку. По правде, она не нравилась никому, даже Яше, но они всё равно пили, а Катя сидела рядом и тоскливо вздыхала.
Настало время подарков. Дима подарил игру для игровой приставки, Ёж – второй джойстик, для неё же, а Катя подарила Яше майку с медведем с поднятыми лапами и надписью «Превед, медвед!».
– Офигенно, ребят! От души!
– А что тебе мама подарила? – поинтересовалась Катя.
– MP3-плеер, – удовольствием ответил Яша.
– Да ладно! – воскликнули в один голос Дима и Ёж, – Офигеть!
Первая бутылка закончилась. Ёж приучился не цедить из стакана, а пил залпом, как Яша. Диму после каждого стакана сильно передёргивало. Начинали вторую бутылку уже без него – его сильно тошнило в ванной, Катя сидела с ним и лила из душа на голову холодную воду. Дима всё говорил: «Я сейчас умру, а вдруг правда умру? Я умираю, точно умру…» Катя улыбалась и гладила слипшиеся от воды волосы.
Яша с Ежом вышли на кухню покурить. Точнее, курил один Яша. Ёж просто за компанию.
– Приколись, лицензионные игры на Соньку – чёрного цвета, не как обычные диски, – заметил Яша.
– Я сколько к тебе хожу – ни разу у тебя не видел таких.
– Ну, у меня и нет. Да и ни у кого нет, наверное, в России. Здесь только пиратки толкают. Мы с тобой погамаем в Диманову ща. Кажись, там вместе гонять на мотоцикле. Один за рулём, а другой в коляске. И типа с другими чуваками на мотиках можно бодаться, и ментов тоже. А цэ а бэ, короче. Тебе понравится сто пудов!
Ёж и Яша вернулись в комнату и развалились на диване. Запустили игру. Яша дотянулся до стола взял банки «Трофи» в две руки, открыл обе одновременно (Ни фига себе, интересно, как он так научился?), одну поставил около себя и вторую передал Ежу. Так и сидели: пили из банок, играли в гонки на мотоциклах и медленно сползали по дивану.
Ёж смотрел напряжённо на экран. Его маленькие глаза делались ещё мельче из-за игловатой причёски. Волосы, чёрные на корнях, светлые на концах, точь-в-точь как иголки ежа.
Вернулись в комнату Катя с Димой. Теперь Диму отпустило, он оживился и даже улыбался.
– Мне дало прям не по-детски, – заметил Яша. – Давайте замутим бутеров. У меня тостер есть.
– Ого, тостер! – воскликнула Катя.
Катя с Яшей пошли на кухню делать бутерброды, скоро вернулись, и все снова сели за стол. Быстро доели остатки салата, а потом захрустели бутербродами.
– Всё-таки хорошо, что в этом году как-то по-домашнему, – заявил Яша. – Спасибо, пацаны. И тебе, Катюх.
Блин, а в прошлом году просто трешак, когда на шлюзах тусили. Но зато именно
