Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - Гвен Купер

И тут вдруг этот несмышленыш! По сравнению с его бедами все мои неурядицы, даже если их втиснуть в одну, самую несчастную неделю в жизни, были волшебным туром по Диснейленду. Даже толком не приглядевшись ко мне, всем своим видом этот малыш говорил: «Привет, а ты вроде ничего, у тебя есть сердце и с тобой хорошо! Наверное, у всех людей есть сердце и с ними хорошо?»

Со стороны может показаться, будто я противоречу сама себе. Сказала ведь, что в итоге взяла его потому, что разглядела в нем нечто особенное. А теперь, мол, пошла на попятный. Это не так. Во всяком случае, не совсем так.

Потому что, в первую очередь я разглядела в нем то, в чем тогда отчаянно нуждалась сама. Больше всего мне нужна была вера — вера в то, что есть внутри тебя нечто свое, стоящее и настоящее, наделяющее тебя силой. То, что никто и ничто — ни твой парень, ни начальник, ни душевный разлад — не смогут у тебя отнять. И если в тебе есть стержень, то и в черный для тебя день люди его почувствуют и помогут тебе. Тогда и самый черный день станет немного светлее.

Как сказала бы моя бабушка: «Господь помогает тому, кто помогает себе сам». И если я увидела все это в слепом котенке, то, взяв его домой, получила бы живое доказательство своей теории.

Таким образом, я взяла Гомера вовсе не потому, что он был маленький, смышленый или милый. Не потому, что в своей беззащитности он отчаянно нуждался во мне. Я взяла его потому, что, когда видишь в другом что-то и правда стоящее, отговорки вроде неподходящего времени или отрицательного баланса в банке теряют смысл. Ты говоришь себе: «Надо быть сильной» — и начинаешь строить свою жизнь по-новому, чтобы сохранить это самое стоящее.

И если это происходит, ты и сам вырастаешь в своих глазах настолько, что начинаешь себя уважать.

К чему я это рассказываю? Да к тому, что взять слепого котенка было первым по-настоящему взрослым решением в моей жизни. И касалось оно отношений. Сама того не ведая, я выбрала для себя эталон, по которому стала судить все дальнейшие отношения на многие годы вперед.

Глава 3. Первый день его оставшейся жизни

Скарлетт всегда любила поспать, устроившись на куче какого-нибудь мягкого тряпья вроде полотенец или стопки одеял или подушек. Вашти же предпочитала прикорнуть на чем-нибудь потверже. В день, когда я впервые принесла домой Гомера, я ушла на работу. Скарлетт сладко дремала на стопке чистого белья в глубине шкафа. Вашти с комфортом устроилась на полированной поверхности письменного стола, удобно привалившись щекой к острому углу большого словаря.

И какими же они были умиротворенными, когда провожали меня полусонными взглядами из-под отяжелевших век. У меня вдруг екнуло в груди при мысли, какой жуткий хаос я собралась привнести в их жизнь.

— Я скоро приду, — тихо сказала я, выходя за дверь. — И не одна, а с сюрпризом…

Вашти в ответ что-то тихонько проворковала, а Скарлетт просто перекатилась на спину и потянулась, задрав вверх все четыре лапы.

Я ушла с работы ровно в 17:30 и сразу отправилась в офис Пэтти. Гомера уже усадили в небольшую фиолетовую кошачью переноску с полоской пластыря на крышке, на котором было нацарапано «Гомер Купер». Я заглянула в щелку, но он же был весь черный и без глаз. Так что я ничего не увидела — только пластиковое кольцо белело на шее. Все, включая Пэтти, махали руками и чуть не плакали, провожая нас.

Всю дорогу домой Гомер не проронил ни звука. Меня это встревожило, что положило начало непрерывной цепи тревог, часто иррациональных, длиною в десять лет. Я, в общем-то, никогда не сталкивалась с воспитанием кошек. Все, что я знала, мне было известно со слов Пэтти. Плюс практический опыт со Скарлетт и Вашти. А эти кошки просто ненавидели свои переноски и начинали верещать, как парочка обезьян-ревунов, стоило мне усадить их туда. Особенно отличалась Вашти, обычно такая спокойная и покладистая, что от нее и писка не услышишь. Странно, что Гомер сидел так тихо. Может, не выспался или просто уже смирился с тем, что его все время перевозят с места на место по совершенно непонятной ему причине. А может, ему даже нравилось уединяться в замкнутом пространстве переноски (Вашти и Скарлетт обожали устраивать себе норки из коробок и пакетов). А тут еще и убаюкивающий шум мотора. Или, подсказывала мрачная сторона сознания, он так запуган невероятным поворотом в своей жизни, что пикнуть не смеет. По пути я разговаривала с ним, стараясь успокоить: «Еще немножко, Гомер, мы почти приехали. Скоро будем дома, малыш».

Я много думала, как лучше приучить Гомера к его новому дому. Мой первый план заключался в том, чтобы на день или два ограничить его сравнительно небольшой территорией. Я решила, что так он быстрее привыкнет и освоится в незнакомой среде. Вдруг слишком обширное пространство, наоборот, будет его подавлять. Хотя это относится ко всем кошкам. Скарлетт и Вашти, например, знакомились со своим новым домом постепенно, комната за комнатой, на протяжении семи дней. Слепой котенок, как мне казалось, и подавно перепугается, если сразу предоставить ему больше одной комнаты. Он не сможет создать зрительного представления о том, как одна комната переходит в другую, заблудится, станет натыкаться на мебель. Откровенно говоря, у меня не было уверенности, что это ему вообще когда-нибудь удастся. Просто страшно было признаться в этом себе. Однако я получила заряд оптимизма, наблюдая, как Гомер после одной или двух пробных попыток безошибочно прокладывает маршруты по смотровой комнате в клинике