Аллергик - Данила Андреевич Трофимов
– Иди учи, шалашовка, а не про порядки рассказывай, – сквозь зубы ответила бабушка.
Мы с раскрасневшейся учительницей молча вошли в кабинет.
Чих
Это был первый раз, когда я возвращался домой один из бара. С антигистаминных накрыло ещё больше, и поэтому центр Москвы, богатый на виды и питейные заведения, казался очень радушен, мил и приветлив.
Я шёл по Цветному бульвару, в центре его снимал воображаемую шляпу перед медными скульптурами клоунов. Они как будто куда-то опаздывали, и в этом я чувствовал особое родство их с московским мной, который ещё только чуть ступил во взрослую жизнь – первый раз напился, но уже жил в ритме вечного опоздания на пятнадцать минут.
И вот я кланялся, паясничал перед клоунами, за мной с лавочек наблюдали пьянствующие, хохотали немножко, но мне было всё равно – Москва хоть и маленькая, но это из области фантастики здесь встретить одного и того же человека дважды, так что хоть голый ходи – завтра же забудут.
Я надел наушники и двинулся вниз по бульвару к «Трубной», напевая под нос. Мне навстречу шли две девушки. Одна была такая красивая: на губах чёрная помада, как бы растрёпанные, но на самом деле тщательно уложенные золотистые волосы, глаза как будто безразличные, но внимательные и глубокие, а ноги …
И вдруг я чихнул. Опять всё из-за пыльцы. Чихнул так, что из уха вылетел наушник. Только поправил его и снова посмотрел на девушку. Она что-то мне сказала или показалось? Девушка уже совсем близко. Я вытащил наушники и спросил:
– Извините, вы что-то сказали?
– Вы чихнули, – улыбнулась она. – Будьте здоровы!
– А, спасибо. Спасибо вам большое.
И не останавливаясь, они с подругой прошли мимо. В тот вечер я поблагодарил весну за то, что благодаря ей на меня обратила внимание та девушка. Но вместе с тем корил Москву за то, что хоть она и маленькая, но никогда мне больше не повстречать ту девушку.
Сигареты
У нас кончились сигареты. В подъезде мы докуривали последнюю на троих: я, Алик и Паша.
– Курить хочется опять, – сказал Алик, как только кончилась сигарета.
– Думаю, смогу нарыть, – ответил я на это, – дома есть.
И мы пошли ко мне домой, но я передумал быстро:
– Бабушка дома, наверное, не получится.
– Блин, ну ты чё, – возмущались пацаны.
Паша, который считался другом Алика, разозлился:
– Ты нам должен.
– Ничего я тебе не должен, – я посмотрел на Алика, а тот отвёл глаза, – но курить я тоже хочу.
Стали придумывать, как достать сигарет. Решили написать письмо «от сестры». У Алика хороший почерк, он красивыми буквами выписал: «Пожалуйста, продайте моему брату сигареты «Мальборо» красные. Сама не могу прийти, заболела». И дальше фамилия, имя, число, время написали и подпись поставили.
– Ну что, кто пойдёт? – спросил Паша. – Давайте тянуть соломинки или типа того.
– Кинем монетку, – предложил я. – У двоих по-любому будет либо орёл, либо решка. Кто в меньшинстве – тот идёт.
Проиграл я, у меня у одного оказался орёл. С этой бумажкой Алик и Паша меня отправили в магазин, а сами остались ждать у входа. Я подошёл к продавщице, она на меня так ненавистно зыркнула, что я вместо того, чтобы протянуть ей письмо, зачем-то вытащил деньги и попросил жвачку.
– На! – единственное, что она сказала мне.
На ладони у меня лежала жвачка и три рубля. Я быстро вышел из магазина.
– Ну чё, прокатило? – нетерпеливо спросил Паша, переминавшийся с ноги на ногу.
– Нет.
– Не поверила?
– Не поверила. Говорит, даже если болеет, то всё равно сама должна прийти.
– Гонишь. Она никому не отказывает. Там Зухра, такая тёмненькая и пухленькая, кольцами золотыми обвешана, она продаёт, да?
– Да, она.
– Ладно, дай мне денег. Я сам к ней пойду, всё разрулю.
– Я, короче, что-то затупил и с перепугу купил жвачку.
– На наши деньги? Ты офигел?
Паша толкнул меня, и я упал. Он бил ногами и не давал встать. Алик стоял рядом, – просто стоял, руки в карманах, и ничего не делал. Я схватил Пашу за ногу и попытался повалить, но тут он заехал мне другой ногой по лицу. Я сжался, в глазах поплыло и только услышал:
– Слышь, Лялик, возьми у этого козла жвачку и деньги.
Алик подошёл ко мне, залез в карман моей куртки. Я попытался ударить его. На прощание Паша снова залепил мне ногой по голове и разбил нос.
Я больше не общался с Аликом, а когда узнал, что он сел в тюрьму за угон, сначала обрадовался, а потом ужаснулся своей радости.
Почтальон
За свою работу мой друг Антон пообещал мне двести рублей. Я согласился.
Мы работали почтальонами. Раз в месяц нужно было обойти микрорайон, закидать в почтовые ящики счета за коммуналку. Начали с самой окраины района. Заходили сначала вместе в один подъезд, поднимались в пролёт между первым и вторым этажами (там обычно стояли ящики): я – слева, друг – справа, и раскидывали. И если вдруг не получалось запихнуть конверт в ящик с нужным номером, то мы запихивали их несколько в один ящик. Конверты рвались, но нам было всё равно – лишь бы быстрее сделать.
На выходе у одного из подъездов на Антона налетел пьяный мужик, целоваться хотел. Друг дал ему в зубы смачно, и мы убежали. Запыхавшиеся, остановились у дома номер четырнадцать.
– Для этого дома есть счета? – спросил я.
Антон кивнул, и мы зашли в подъезд. На каждом подъезде на входной двери стоял кодовый замок, но подбирать к нему код не приходилось – нужную комбинацию всегда видно: там, где кнопки темнее, туда и надо жать.
Однажды, когда мы раскидывали письма, на лестничную клетку из квартиры выбежала бабка в ночнушке с васильками, тряпкой давай нас колошматить: «Ах вы, наркоманы!» Друг мой всё-таки был нервный, злой мальчуган тогда – он ей тоже в зубы дал, но нежно, скорее просто чуть оттолкнул. Больше мы в тот дом не возвращались.
– Эта дура старая в прошлый раз на меня собаку свою спустила, я со страху вылетел в окно, через козырёк и как втопил, – рассказывал Антон. – Задолбало.
Он об этом говорил слишком часто, что его задолбало, и поэтому я всё надеялся, что он действительно уйдёт, а его место займу я. Какая разница, кем работать, от кого отбиваться: от пьяных мужиков или безумных бабок с собаками – лишь бы деньги получать, так, чтобы на новые диски с играми и музыкой хватало.
Не знаю, когда Антон перестал быть почтальоном, но обещанные двести рублей он мне так и не отдал.
Митя
Я пришёл домой, а рядом с приставкой Dendy – пакет. В нём куча картриджей. Я обрадовался, подумал на своего дядьку, который с нами вместе жил. «Какой Митя всё-таки молодец!» – хвалил, перебирая картриджи в пакете. А их принёс внезапно
