Религия танцующих детей - Ольга Талантова

Ольга Талантова

Религия танцующих детей

ребенок 29 / вода

Вода.

Мой друг приходил ко мне каждую ночь и мягко садился на край кровати. Он бесшумно опускался на одеяло. Я просыпался только от топота непослушных ресниц на щеках.

Мой друг молчал. Он был водой всего земного шара. Из него пили антилопы, в нем спали крокодилы, плавали корабли и рыбы, зоркие путешественники искали неизведанные материки.

Вода сотрясалась от цунами, ураганов и бурь. Вода спасала людей и губила их.

Однажды мне стало интересно, насколько глубок мой друг. Я до сих пор не достиг дна.

Ты знаешь, сколько ветра потребовалось, чтобы вернуть тебя, друг?

В мире больше никогда не закрутится ни одной ветряной мельницы.

К моей ноге приплыла крошечная белоснежная ракушка. Я взял ее в руки. Ракушка запела мне о своем доме в далеком-далеком море на краю Земли.

— Но ведь мой друг — вся вода мира, значит, он твой дом! Почему же ты тоскуешь?

— Я тоскую, потому что он этого не знает.

Молчание моего друга накрывало возмущенной волной всех людей, которые ждали его слов. Ночь разбрасывала по его блестящей коже свои кудрявые волосы.

Я положил ракушку в карман. Ей и моему другу есть о чем помолчать друг с другом. Мой друг приходил ко мне каждую ночь и мягко садился на край кровати. Вместе с ним приплывал зной Африки и пески бездыханных пустынь.

Высохшим путникам снился оазис. Верблюды опустошали свои горбы, чтобы спасти людей и больше никогда не выбраться из зыбучих песков. Я смотрел в сонные глаза верблюдов. Они складывали свои тонкие ноги пополам, жгли свои мягкие животы на песке, иногда, когда нет ноши — нет смысла идти. Я смотрел в сонные глаза верблюдов, на их уставшие стрелки ресниц — я не видел ничего, кроме солнца, солнце ело их глаза.

— Где же вся твоя вода, друг?

Мой друг молчал.

Друг срывал с себя рубаху.

Вся комната — в воде.

Весь мир — в воде.

ребенок 28 / на Луне

На Луне.

Мы танцуем на Луне.

Луна переворачивается.

Я увидел твои глаза во сне.

И больше не смог их забыть.

Цвета Луны.

Твои волосы переливаются в серебряном блеске, будто море. Кажется, я даже слышу шум волн. Кажется, даже соленые брызги попадают на мое лицо.

На Земле сейчас день. Наш танец никто не видит. Если только кто-то, скучающий по тебе, видит тебя во сне. На Земле все видят сны. Пока мы с тобой танцуем. Это самые лучшие минуты, о которых знаем только мы. Другие это называют пятнами на Луне.

Твои глаза встречают рассвет. Именно тогда ты от меня исчезаешь. Падаешь на Землю. Я остаюсь на Луне. В моей жизни ничего не происходит. Всего лишь умирают и рождаются звезды, мимо проплывают хвостатые кометы, черная дыра ест млечный путь.

Я брожу по кратерам своей бесконечной Луны и отсчитываю твои земные часы. Люди придумали время, и сами же теряют его. А я даже не знаю, помнишь ли ты меня там, на своей далекой Земле. Днем мою Луну не видит никто, кроме меня. А кто видит, тот, скорее всего, сам ни раз падал с нее.

Ты каждое утро падаешь.

Если бы я мог не отпускать тебя.

На твоей Земле снова темнеет.

Солнце прощается.

Мы снова танцуем на Луне. Луна переворачивается. Но мы не падаем. Наверное, нас держат твои лунные глаза.

Однажды мне снился сон. Когда-то и мне снились сны. В них были настоящие поля с синеглазыми ирисами, гарцующие лошади с развивающимися на ветру гривами, спящие вулканы и пробуждающиеся пустыни, — а не сплошные кратеры.

Но я все равно люблю свою Луну. На ней нет сказок о драконах. Никто не строит дома, похожие на соты. Не диктует законы. Не рисует зебр на дорогах. Потому что здесь нет дорог. И зебр тоже нет.

Но только когда на Земле — день. Когда засыпают люди, Луна превращается в планету снов. На Луне собираются сны каждого человека.

Моя планета проявляется все ярче и ярче от увиденных снов. Если бы кто-нибудь знал, как тепло мне бывает в момент, когда Земля становится все темнее и темнее, а Луна — ярче, ярче, ярче.

Может быть, наш с тобой танец на Луне — просто твой земной сон. Но твой земной сон — моя лунная жизнь.

Тогда я счастлив.

Ты помнишь, когда я впервые пригласил тебя на танец?

Тебе снился океан. Ты была на острове. Ничего, кроме ветра. Ты так давно не слышала музыки. А я — каждую ночь.

Помнишь? Я протянул тебе руку. Ты не разглядела ее в темноте, но все-таки пошла за мной.

Помнишь первый звук нашего танца? Нет. И я нет.

Я помню только твои глаза цвета моей планеты.

Я никогда не верил, что где-то во Вселенной есть такие глаза.

А тут — Луна в глазах простого человека.

Моя планета.

Я думал, что упаду с Луны. Неужели, я живу не на планете, а в чьем-то зрачке? Нет, нет, нет. Оказывается, можно увидеть целую Вселенную в глазах человека. А вместе со Вселенной — свой дом.

Мы танцуем на Луне.

Луна переворачивается.

Я обыкновенный лунный человек.

Никогда от меня не улетай.

ребенок 27 / все просто

Все просто.

Что за мелодию ты напевала?

Мы сидели колено к колену.

Я настукивал носком ботинка бипоповое тебе о потертую штанину, белозубый трубач набирал в живот столько воздуха, что становился похож на дирижабль.

Ты смотрела в запотевшее окно и представляла его нараспашку, и кричащих за дрожащими стеклами чаек.

Твоим теплым птицам нисколько не мешала зима.

Если бы я наклонился всего на пару сантиметров, то мог бы поцеловать твое колено.

Но я не наклонялся.

Потому ты меня и любила.

А я тебя.

Эффект прикосновения без прикосновения.

/ Внутри меня вишневые деревья раскидываются своими переспевшими детьми. Хватай, ешь.

Что за мелодию ты напевала?

Ты мягко дрожала от холода, но больше от урчащей внутри себя музыки, я не разбирал мотива, но влюблялся каждую секунду все глубже и глубже в плавающие ледниками тени от ресниц на твоих щеках.

Где-то во вселенной еще одни мы смотрим друг на друга и не видим границ; ты моя пустота; а ты моя пустота.