Алексей Смирнов - Убьем насекомых

Смирнов Алексей

Убьем насекомых

Алексей Смирнов

Убьем насекомых

Около пяти часов вечера Афанасий, крупный жизнерадостный мужчина с густыми усами, удивленно отметил, что мир становится враждебным.Первые недружественные знаки обнаружились часом раньше, но тогда Афанасий не оценил их должным образом.Отсидев рабочий день, он направлялся домой; тоскливый сентябрьский дождь зарядил с утра. Разверзлись троллейбусные врата, некто шагнул с подножки и выстрелил японским зонтом прямо в лицо Афанасию -до глаза не хватило нескольких сантиметров. Спеша попасть в троллейбус, Афанасий не стал дожидаться извинений. Он с неудовольствием догадывался, что ожидание будет напрасным. Через две остановки стряслась авария: рогa, искрясь и грохоча, сорвались с проводов, и что-то грузовое немедленно стукнуло троллейбус по боку. Разбилось стекло, осколки разрезали Афанасию, чинно сидевшему возле окна, щеку и мочку уха - неглубоко, но больно. Отвергая помощь и не слушая оханья бабуль, Афанасий выскочил из салона и побежал к станции метро. Правую половину лица он плотно зажимал несвежим платком, и скоро кровотечение остановилось. В вагоне Афанасию повезло: нашлось свободное место, и он сел. Прямо напротив расползлась на треть дивана бальзаковская женщина с толстым пакетом в объятиях. На пакете была надпись: "Lego" - хозяйка, таким образом, являла со своей ношей некую общность среднего рода. Афанасий вздохнул, полез в портфель, достал - хотя обычно читал одни еженедельники и бестселлеры - рукопись философа-соседа, которую тот всучил ему накануне, погрузился в чтение.

"Самураи с берегов туманного Альбиона, равно как и шанхайские хакеры вот приметы нашего времени, - прочел Афанасий.- Синтез Востока и Запада реально происходит у нас на глазах при активном сотрудничестве обеих составляющих. Пассивна лишь Россия - место, где сей синтез был давно осуществлен. Но это топкое болото, эта безнадежная пустошь одинаково равнодушна как к личному бытию (какое может быть личное бытие в России?), так и к идее благодатного загробного муравейника, будь то неуловимая Нирвана или Божий Град."- Афанасий рассеянно высморкался и пропустил пару страниц.Дальше в рукописи было написано: -"Последовательное поочередное усиление европейской и азиатской сторон способно всколыхнуть это море забвения и подарить изумленному человечеству активный гибрид, совмещающий оба начала, но лично являющийся чем-то третьим, более высоким эволюционно. На коллективном уровне подобные скачки уже случались с креном то в одну, то в другую сторону - взять, допустим, Петровские реформы или, напротив, Советскую империю. Наступает очередь личного индивидуального синтеза, однако не следует забывать, что среда обязательно ответит на рождение такого индивида яростным противодействием..." "Ох ты Господи",- сокрушенно крякнул Афанасий и поспешил избавиться от рукописи, пряча ее обратно в портфель.

Тут к нему наклонился незнакомый строгий мужчина в очках. Субъект произнес негромко и ровно:"Пять минут назад вы, ворвавшись в поезд, наступили мне на ногу. Теперь я наступлю на вашу". Он старательно осуществил свое намерение и, не прощаясь, вышел из вагона. Здесь-то Афанасий и обратил внимание на свалившуюся с неба общую враждебность к его персоне.Больше всего поражало закулисное, бесконтрольное развитие событий, имеющих к нему самое прямое отношение."Едешь так и не знаешь, что хрен, сидящий рядышком, затеял недоброе. Ему плевать, что я - большой, хороший Афанасий, известен только бегемот, который, сам того не видя, наступает змеям на хвосты". Он развернул газету и поискал гороскопы с прогнозами. Гороскопы сулили выгоду, прогнозы согревали сердце, а текущий день числился среди благоприятных.

Афанасий, обычно веселый и энергичный, приуныл, но тут же сам на себя осерчал. Он не жаловал пессимистов, и любые попытки раскрасить жизнь черным расценивал как недостойное нытье. Нужно просто вернуться к привычному строю мыслей и выкинуть из головы всякую ересь о тайных пружинах зла управляющих миром. С этой операцией Афанасий блестяще справился , и, когда он снова очутился на свежем воздухе, о невзгодах напоминал лишь едва ощутимый привкус незаслуженной обиды. Афанасий завернул в магазин и купил сарделек к ужину. Возле дверей своего дома он столкнулся с соседом-философом - Афанасий очень его любил, и они скоротали не один вечерок за бутылочкой-другой пивка, а то и чего покрепче. Он еще за несколько шагов растопырил приветственную пятерню, готовясь сунуть ее - со значением.

У философа было какое-то невзрачное бессмертное имя, но все вокруг как за глаза, так и в лицо называли его Папиросой. Происхождение прозвища было ясно как день: даже ночью, во сне, Папироса не мог отказаться от курения.

- Лучшим людям,- прокашлял Папироса, раскланиваясь.- Что это у тебя с физиономией?

- Чертов транспорт,- отмахнулся Афанасий.- Разбилось стекло. Что несешь?- он разглядел в кармане Папиросиной куртки кирпичик видеофильма.

Папироса вытащил кассету, показал, Афанасий одобрительно замычал.

- М-м?- Папироса вопросительно вскинул брови и скосил глаза к себе за пазуху. Изнутри коварно выглядывало горлышко бутылки. Про себя Афанасий подумал, что вот, он прав - так называемая полоса невезения благополучно закончилась.

- Тебе надо памятник отлить,- предложил он серьезным тоном. - Только вот в бронзе или в стакане?

- Стакан - это интересно,- ответил Папироса сокровенным на сокровенное.- Главное,чтоб большой.

- Ну так памятник же!

Папироса расплылся в прокуренной улыбке и церемонно распахнул перед Афанасием дверь парадной.Они стали подниматься по темной затхлой лестнице,которая нижней своей частью терялась в болоте - там,не разбирая зим и лет, круглогодично самозарождались комары.

- Как раз сардельками заедим,- промурлыкал Афанасий, шагая через две ступеньки.- Чем это так несет?

- Насекомых убивают,- отозвался Папироса.- Помнишь, мы заявку писали?

- А, ну да,- кивнул, вспоминая, Афанасий. Несколько дней тому назад до жильцов дома дошло наконец, что убийство муравьев и комаров - дело коммунальное, и если уж их травить,так всем миром.

Афанасий достал ключи, отпер дверь и впустил товарища. Раздевшись, он снова потянул хрящеватым носом и хмыкнул: ядовитые пары просочились в квартиру. Очередь дойдет - куда бежать?

- Хоть ноги уноси из дома,- буркнул Афанасий, включая повсюду свет.

Папироса непонимающе воззрился на него.

- Почему?- спросил он простодушно. Ему,давно перешедшему с кислорода на сложную смесь канцерогенов, запах не мешал.

- Хочешь арбуза?- спросил Афанасий вместо разъяснений, извлекая из буфета нож, похожий на пилу. Папироса утвердительно закивал, и Афанасий с хрустом вспорол полосатый шар, полный сладкой мякоти. Папироса принял ломоть, выставил на стол бутылку и забил кассетой всеядную пасть видака.

Афанасий пошвырял в кастрюльку с водой нечищеные сардельки, зажег газ, достал высокие граненые рюмки.

- Наливай до краев, - попросил он Папиросу.- Надо поднять настроение меня сегодня будто сглазили.

- Кинокомпания "Уорнер Бразерс" представляет,- объявил механизм угрожающе.Афанасий изготовился выпить.

- За все хорошее,- сказал он небрежно и выпил, так и не подумав, за что же он, собственно, пьет.Тостуемое - оно же "все хорошее"- так и этак покрутило в своем всемирном информационном поле это высказывание, оскорбилось и решило впредь не иметь с Афанасием ничего общего.

Афанасию фильм понравился. Ничто в увиденном не противоречило его моральным установкам и мировоззрению в целом. Герой картины, добропорядочный одинокий громила, подвергался последовательному унижению бандой сволочей. Доведенный до крайности, он обзавелся разрушительной военной техникой и, насаждая справедливость, уничтожил город областного значения. Папироса, тоже смотревший очень внимательно, отнесся к фильму свысока.

- Напрасно,- огорчился Афанасий.- Человек, если захочет, может горы своротить. Зачем ты смотришь, если не нравится?

Папироса глубокомысленно прикурил от окурка, истлевшего до гильзы.

- Ради чувства превосходства,- ответил он со смиренным самодовольством.- Ради ощущения контраста.

- Опять умничаешь,- констатировал Афанасий пренебрежительно, но в то же время дружелюбно. Он плохо понимал Папиросу. Он любил внешнюю сторону жизни и предпочитал все понятное, материальное, утром делал гимнастику,что угодно умел починить и терпеть не мог пустых рефлексий, живя открыто и бесхитростно.Но не таков был Папироса,циничный и безынициативный мистик.

- Да философия здесь несложная,- сказал он тоном флегматичного гувернера.- Вот тебе американская модель поведения: "я их всех сделаю". Он и делает, и в вечную жизнь вступает, добившись всего, с гордо поднятой головой. А у нас подход другой: никого и ничего не нужно делать, даже если это крайне необходимо, потому что все бренно и тленно, все подвиги напрасны, все мечты преходящи. По нам, так лучше бы вовсе не жить, а коли уж пришлось - то как-нибудь шаляй-валяй. Рано или поздно мы тоже объявимся в вечности, так что всего-то и надо,что как-то перекантоваться здесь - с минимальным расходом энергии. Почему, по-твоему, в Европе - дорожки с песочком и гравием, а в России - зассанные подъезды?