Ричард Шеридан - Писарро
Алонсо. О Ролла! Ты сводишь меня с ума!
Ролла. Беги! Еще минута, и все потеряно. Близок рассвет. За меня не бойся. Я вступлю в переговоры с Писарро о перемирии, о сдаче, чтобы выгадать время, конечно. А ты между тем с горстью отборных храбрецов пройдешь потайными тропами. К ночи вернешься сюда, вырвешь друга и с торжеством приведешь назад, к своим. Да! Не медли, не медли, Алонсо, дорогой! Скорее... Скорей!
Алонсо. Ролла! Боюсь, твоя дружба увлекает меня прочь от прямого пути и от чести.
Ролла. Разве когда-нибудь Ролла склонял друга к бесчестью?
Алонсо. Мой спаситель! (Обнимает его.)
Ролла. Я чувствую на своей щеке твои жаркие слезы... Иди! Я уже получил награду. (Набрасывает на Алонсо монашескую одежду.) Так!.. Спрячь лицо и крепче придерживай цепи, чтоб не бряцали. Да хранит тебя небо!
Алонсо. Ночью свидимся вновь. С помощью божьей я вернусь, чтобы тебя спасти - или погибнуть с тобой! (Уходит.)
Ролла (один). Прошел наружные ворота. Спасен! Он скоро обнимет жену и ребенка... Кора, теперь ты мне веришь? В первый раз за всю мою жизнь я обманул человека. Прости мне, бог истины, если я поступил не по правде. Алонсо обольщается мыслью, что мы свидимся вновь... Да! (Поднимает руки к небу.) Там! Там мы встретимся, верю: там обретем в покое радость вечной любви и дружбы; на земле несовершенна она, смешана с горечью. Я отойду стража может вернуться до того, как Алонсо пройдет сквозь кордоны. (Отступает в глубину сцены.)
Входит Эльвира.
Эльвира. Нет, Писарро не прав в своих грубых упреках - мой восторг перед юношей, перед его благородством не зажег в этом сердце недостойного чувства. И если Алонсо отвергнет месть, в которой я поклялась - отмщение тирану, чья смерть одна лишь и может спасти эту страну, - что ж, тогда мне останется радость вернуть его Коре и милому сыну и народу, беззлобным его дикарям, которых он доблестно взял под защиту. Алонсо, выходи!
Ролла появляется из глубины сцены.
Ах!.. Кто ты? Где Алонсо?
Ролла. Бежал.
Эльвира. Бежал!
Ролла. Да. И преследовать его нельзя. Прости мне это насилие (хватает ее за руку), но для Алонсо дорог каждый миг.
Эльвира. А если я кликну стражу?
Ролла. Кликни - все-таки Алонсо выиграет время.
Эльвира. Что если я (выхватывает кинжал) освобожусь вот так?
Ролла. Вонзи мне в сердце свой клинок. Но я и мертвый буду судорожной хваткой держать тебя.
Эльвира. Пусти. Даю слово: я не подниму тревогу, не пошлю погоню.
Ролла. Хорошо. Я верю твоему слову. Отвага и страсть в этом взоре говорят мне, что у тебя благородное сердце.
Эльвира. Кто ты? Отвечай свободно. По моему приказу стража удалилась за наружные ворота.
Ролла. Мое имя - Ролла.
Эльвира. Перуанский полководец?
Ролла. Им я был вчера. Сегодня - испанский пленник.
Эльвира. И на это толкнула тебя дружба с Алонсо?
Ролла. Алонсо - мой друг, я готов за него умереть. Но есть побуждение сильнее дружбы.
Эльвира. Кроме дружбы, одно только чувство могло вызвать такой благородный порыв.
Ролла. И это...
Эльвира. Любовь!
Ролла. Да. Она.
Эльвира. Ролла, ты истинный рыцарь! Так знай - я здесь за тем же, что и ты, - я пришла спасти твоего друга.
Ролла. Как! Женщина, одаренная нежной душою и смелостью, - и не Кора!
Эльвира. Так низко думает Ролла о женских сердцах?
Ролла. Нет-нет, вы и хуже нас... и лучше!
Эльвира. Ролла! Если бы я спасла тебя от мести тирана, вернула тебя твоей родине, а родине мир, ты мог бы тогда сказать, что Эльвире не чуждо добро?
Ролла. О сделанном буду судить, когда узнаю средство.
Эльвира. Возьми кинжал.
Ролла. Зачем?
Эльвира. Я проведу тебя в палатку, где спит злодей Писарро - бич невинности, проклятье твоего народа, дьявол, разоривший твою злосчастную страну.
Ролла. Не понесла ль и ты обиду от Писарро?
Эльвира. Глубокую - со всем смертельным ядом презренья и надругательства.
Ролла. И ты просишь, чтоб я убил его во сне!
Эльвира. А разве не хотел он убить Алонсо в цепях? Спящий и узник равно беззащитны. Слушай, Ролла: пусть для сердца моего в этом отчаянном решении таится горькая услада, но я отринула все личное - злобу, жажду мести - и чувствую: на это страшное дело я иду во имя человеческой природы, по зову святой справедливости.
Ролла. Бог справедливости никогда не освятит злодеяния, как ступень к добру. Высокие цели не достигаются низкими средствами.
Эльвира. Перуанец! Если ты так холоден к обидам твоей родины, женская моя рука, как это ни противно сердцу, сама нанесет удар.
Ролла. И тогда ты погибла неотвратимо! Погибла за Перу! Дай мне кинжал.
Эльвира. Иди за мною, но сперва - страшная, жестокая необходимость - ты должен заколоть часового.
Ролла. Солдата, который здесь по воинскому долгу?
Эльвира. Да, его. Иначе, увидав тебя, он тотчас поднимет тревогу.
Ролла. Чтобы выйти, я должен убить часового? Бери кинжал - не могу.
Эльвира. Ролла!
Ролла. Этот солдат - человек. Не всякий, кто одет в человеческий облик, - человек. Он отклонил мои мольбы, отклонил мое золото, не пропуская меня, - его подкупило только его собственное сердце. Даже ради спасенья моего народа не трону я этого человека!
Эльвира. Тогда возьмем его с собой - я отвечаю за его жизнь.
Ролла. Уговор простой: хотя бы делу грозил провал, лучше я приму смерть на костре, но не дам упасть волосу с головы этого человека!
Уходят.
КАРТИНА ВТОРАЯ
В палатке Писарро.
Писарро в беспокойном сне лежит на ложе.
Писарро (во сне). Не щадить предателя!.. Теперь поближе к сердцу... Эй, там, отойди-ка, я хочу видеть его кровь! Ха-ха! Хочу услышать еще раз этот стон.
Входят Ролла и Эльвира.
Эльвира. Здесь. Не теряй ни секунды.
Ролла. Уходи. Это кровавое зрелище не для женщины.
Эльвира. Миг промедления...
Ролла. Ступай! Удались в свой шатер и сюда не возвращайся. Я сам к тебе приду. Никто не должен знать, что в деле замешана и ты. Молю!
Эльвира. Я уведу часового. (Уходит.)
Ролла. Итак, он в моей власти, проклятый нарушитель мира моей родной страны, и он спокойно спит. О небо! Как может этот человек спокойно спать!
Писарро (во сне). Прочь! Прочь! Мерзкие бесы! Не рвите грудь!
Ролла. Нет, я ошибся - ему не знать вовек услады сна. Смотрите, честолюбцы безумные! Вы, чья нечеловеческая гордость топчет счастье народов, проливает реки крови, смотрите на сон виновного! Он в моей власти - один удар, и все!.. Но нет! Сердце и рука не повинуются - не может Ролла быть убийцей! Однако Эльвира должна быть спасена. (Подходит к ложу.) Писарро! Проснись!
Писарро (вскакивает). Кто тут?.. Стража!
Ролла. Молчи, одно лишь слово - и смерть. На помощь не зови. Эта рука будет быстрее стражи.
Писарро. Кто ты? И чего ты хочешь?
Ролла. Я твой враг. Я перуанец Ролла. И не смерти твоей хочу - я мог тебя убить во сне.
Писарро. Что дальше скажешь?
Ролла. Сейчас, когда ты в моей власти, отвечай: хоть когда-нибудь перуанцы причинили зло или обиду тебе или твоему народу? Хоть когда-нибудь ты или твои приспешники, держа в своей власти перуанца, дали ему пощаду? Почувствуй же теперь - всем сердцем почувствуй, если есть оно у тебя, - что значит месть перуанца! (Бросает кинжал к его ногам.) Вот!
Писарро. Возможно ли! (Смущенный, отходит в сторону.)
Ролла. Писарро удивлен - но почему? Я думал, для христиан прощение обиды - святой завет. Теперь ты видишь: перуанец следует ему на деле.
Писарро. Ролла, ты в самом деле удивил меня - и покорил. (Словно в нерешительном раздумье, отходит в сторону.)
Возвращается Эльвира.
Эльвира (не замечая Писарро). Свершилось? Убит? (Видит Писарро.) Как... жив еще? Я погибла!.. И вам, несчастные перуанцы, не будет спасенья... О Ролла! Ты предал меня?.. Или струсил?
Писарро. Как? Неужели...
Ролла. Прочь! Эльвира сама не знает, что говорит. Оставь меня, Эльвира, заклинаю, вдвоем с Писарро.
Эльвира. Как? Ролла, ты думаешь, я устранюсь? Иль стану подло отрицать, что это я вложила в руку Роллы нож, чтоб вонзить его в сердце тирана? Нет! Я об одном жалею - что доверилась слабой твоей руке, что не нанесла удар сама. О, ты узнаешь скоро: милосердие к этому извергу - самая злая жестокость к твоему народу.
Писарро. Стража! Живо! Стражников сюда! Взять эту сумасшедшую.
Эльвира. Да, стражников! Я тоже их зову! И знаю, скоро им придется вести меня на казнь. Но не мечтай, Писарро, что ярость и огонь в твоих глазах заставят меня содрогнуться. И не думай, что на этот умысел меня подвинул женский гнев, обида и боль растоптанного сердца. Нет, когда бы только это - тогда раскаянье и стыд меня бы придавили, сломили. А сейчас пусть я в смятении, пусть разбита, но я восстала за такое большое дело, что погибну торжествуя. И последним живым своим дыханьем я признаю гордо свою цель: спасти миллионы невинных от кровавой тирании одного, избавить поруганную землю от Писарро.
Ролла. Когда бы деянье было так же благородно, как эта цель, тогда бы Ролла, не колеблясь, свершил его,
