Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе
Все молчали, опешив от удивления. Первым пришел в себя Акуэбуе.
– Оглянись по сторонам да пересчитай языком зубы у себя во рту, – прервал он молчание. – Сядь, Обика, от чужестранца можно ожидать, что он заговорит через нос.
– Так, значит, ты из Умуру? – спросил Эзеулу. – Есть там у вас жрецы и старейшины?
– Не пойми мой вопрос превратно. У белого человека свой способ делать дела. Прежде чем заговорить с тобой о деле, он спрашивает, как тебя зовут, и ответ должен исходить из твоих собственных уст.
– Если в твоем брюхе есть хоть капля здравого смысла, – воскликнул Обика, – ты должен был бы сообразить, что ты сейчас не в доме белого человека, а в доме верховного жреца Улу в Умуаро.
– Придержи язык, Обика. Ведь Акуэбуе только что сказал тебе, что чужеземцы, бывает, говорят через нос. Разве ты можешь знать, есть ли в его стране или в стране белого человека верховные жрецы?
– Скажите этому малому, чтобы он выбирал выражения, когда обращается ко мне. Если он не слышал обо мне, пусть спросит у тех, кто слышал.
– Пойди и поешь дерьма.
– Замолчи! – рявкнул Эзеулу. – Этот человек прошел длинный путь от страны моей матери до моего дома, и я запрещаю кому бы то ни было оскорблять его. Кроме того, это всего лишь посланец. Если нам не понравится то, что ему поручено передать, мы будем в обиде не на него, а на того, кто его послал.
– Вот это верно, – сказал Акуэбуе.
– Вернее не скажешь, – вставил провожатый.
– Ты задал мне вопрос, – продолжал Эзеулу, снова обернувшись к посланцу. – Теперь я отвечу тебе. Я тот самый Эзеулу, о котором ты спрашивал. Ты удовлетворен?
– Благодарю. Все мы тут мужчины, но стоит человеку заговорить, и мужчину сразу отличишь от мальчишки. Мы уже наговорили уйму слов; были среди них слова полезные и бесполезные, слова трезвые и слова нетрезвые. Пора теперь сказать, зачем я явился, ибо без причины жаба не поскачет среди бела дня. Дальний путь из Окпери я прошел не для того, чтобы размять ноги. Ваш собственный соплеменник, который проделал этот путь со мною, рассказал вам, что капутин Уинта-бор-том поручил мне вести многие его дела. Он главный над всеми белыми людьми в этих краях. Я знаю его больше десяти лет и еще не видал такого белого человека, который не трепетал бы перед ним. Посылая меня сюда, он не сказал мне, что в Умуаро у него есть друг. – Он насмешливо улыбнулся. – Но если то, что ты говоришь, правда, мы увидим это завтра, когда я отведу тебя к нему.
– О чем это ты говоришь? – с тревогой в голосе спросил Акуэбуе.
Судебный посыльный продолжал угрожающе улыбаться.
– Да, – сказал он, – твой друг Уинтабота (он нарочно выговорил это имя так, как это делали его невежественные слушатели) приказал тебе явиться к нему завтра утром.
– Куда? – спросил Эдого.
– Куда же еще, как не в его кабинет в Окпери!
– Этот человек сошел с ума! – воскликнул Обика.
– Нет, приятель. Если кто-нибудь и сошел с ума, так это ты. Как бы то ни было, Эзеулу должен тотчас же собираться в путь. По счастью, новая дорога так хороша, что манит прогуляться даже колченогого. Мы вышли сегодня с первыми петухами и оглянуться не успели, как оказались здесь.
– Говорю вам, это сумасшедший. Кто бы…
– Он не сумасшедший, – перебил Эзеулу. – Он посланец и должен в точности передать то, что ему поручено. Дай ему кончить.
– Я кончил, – сказал посланец. – Но я попросил бы того, кому этот юнец принадлежит, научить его вести себя осмотрительно ради его же собственного блага.
– Ты уверен, что передал все, что тебе велено?
– Да. Ведь белый человек – не чета черным. Он не тратит слов попусту.
– Я благодарю тебя, – сказал Эзеулу, – и снова тебя приветствую: «Нно!»
– Есть еще одна безделица, про которую я забыл сказать, – добавил судебный посыльный. – Встречи с белым человеком дожидается множество людей, и тебе, возможно, придется провести в Окпери денька три-четыре, прежде чем очередь дойдет до тебя. Но я-то знаю, что такому человеку, как ты, не с руки на много дней отлучаться из своей деревни. Если ты отблагодаришь меня, я устрою так, чтобы ты встретился с ним завтра. Всё в моих руках; если я говорю, что белый примет такого-то человека, значит, он его примет. Ваш соплеменник скажет вам, какая еда мне по вкусу. – С этими словами он улыбнулся и снова надел на голову феску.
– Ну, это действительно пустяк, – сказал Эзеулу. – Ты в обиде не останешься. Думаю, что у меня хватит средств, чтобы наполнить твою маленькую утробу. В крайнем случае мне помогут мои соплеменники. – Он помолчал, с явным удовольствием наблюдая, как сердится посланец, услышав намек на свой маленький рост. – Однако сначала ты должен вернуться и сказать пославшему тебя белому человеку, что Эзеулу не покидает своей хижины. Если он хочет меня видеть, пусть приходит сюда. Сын Нводики, проводивший тебя, может проводить и его.
– Да понимаешь ли ты сам, друг мой, что ты такое говоришь? – вопросил посланец, который не верил своим собственным ушам.
– Посланец ты или нет? – спросил Эзеулу. – Отправляйся обратно и передай то, что я тебе сказал, своему хозяину.
– Не будем ссориться из-за этого, – вставил Акуэбуе, поспешивший вмешаться, чтобы спасти положение, которое, как подсказывал ему внутренний голос, становилось угрожающим. – Если посланец белого человека даст нам немного времени, мы тут пошепчемся кое о чем.
– Зачем тебе понадобилось шептаться? – с негодованием спросил Эзеулу. – Я уже передал свой ответ.
– Оставь нас ненадолго, – обратился Акуэбуе к посланцу, который исполнил его просьбу и вышел. – Ты можешь выйти вместе с ним, – обратился он к провожатому.
В совещании, состоявшемся сразу вслед за этим, Эзеулу участия не принимал. Когда судебный посыльный и его спутник вернулись в хижину, не он, а Акуэбуе сообщил им, что из уважения к белому человеку Эзеулу согласился послать в Окпери своего сына Эдого, который передаст отцу все, что ему будет поручено передать.
– У нас в Умуаро не принято отказываться от приглашения прийти, хотя мы и можем отказаться сделать то, о чем попросит нас пригласивший. Эзеулу не хочет отклонять приглашение белого человека и поэтому отправляет вместо себя своего сына.
– Это и есть ваш ответ? – спросил судебный посыльный.
– Да, – ответил Акуэбуе.
– Я не стану передавать его.
– Тогда можешь пойти в тот кустарник и пожрать дерьма, – не сдержался Обика. – Видишь, куда я показываю пальцем? Вон в те кустики.
– Не будем никого посылать есть дерьмо, – оборвал его Акуэбуе и, обращаясь к посланцу, добавил: – Я никогда не слыхал, чтобы посланный выбирал, какое послание он согласен передать, а какое – нет. Иди и передай белому человеку то, что
