Эйлин Гудж - Две сестры
Сейчас она стала такой песчинкой, целой Вселенной в себе, на этом бескрайнем пляже, стоя в объятиях мужчины, которого любила.
Глава пятнадцатая
Одним из самых больших открытий прошедшего года для Керри-Энн стало то, что она, оказывается, любит читать. Начав работать в книжном кафе, она проглотила все романы Джуди Блум (ее любимой книгой стала «Ты здесь, Господи? Это я, Маргарет»), после чего взялась за сборники «Энн из поместья Зеленые крыши» и «Джейн из Бостона». Затем настала очередь «Хроник Нарнии», новелл Элизабет Джордж Спир, Скотта О’Делла и Мадлен Л’Энгл, ну а уже потом у нее дошли руки до Джона Гришема, Стивена Кинга и ее нынешней фаворитки, Энн Райс. Ей казалось, что за чтением время течет вспять, и она открывала для себя миры, мимо которых проскочила на ходу, когда была маленькой. Из каждой книги она извлекала для себя ценные уроки, встречая героиню, с которой могла отождествить себя. Например, Кит Тайлер из романа «Ведьма с озера Черных дроздов», которую обвинили в колдовстве во времена «салемских процессов»[84]. Кит могла потерять все, включая и собственную жизнь, но стойкость и мужество помогли ей одержать верх над недоброжелателями. Керри-Энн перечитала книгу трижды, пока наконец экземпляр, стоящий на полке в книжном магазине, разлохматился настолько, что она сочла себя обязанной купить его.
По мере приближения даты окончательных слушаний о передаче опеки над дочерью, Керри-Энн все чаще и чаще вспоминала Кит Тайлер, которую тоже заклеймили позором, хотя обвинение было справедливым. Вдобавок она стала жертвой нескольких несчастных случаев, вроде того, что произошел с Иеремией. И она тоже могла потерять то, что было ей дороже всего на свете, — свою дочь. Как и Кит, Керри-Энн знала, что должна быть храброй и сражаться до конца.
За прошедший год Керри-Энн поняла, что и для нее возможно счастье, хотя гарантировать это не может никто. Добрые люди действительно существуют — к примеру, ее сестра и Рэндалл, мисс Хони, Олли и ее друзья по программе «Двенадцать шагов». Теперь она знала, что благодаря упорной работе и капельке везения можно достичь всего, чего хочешь.
Еще никогда она так сильно не желала этого.
Это был ее последний шанс. Если судья не примет в расчет достигнутые ею успехи, она навсегда потеряет Беллу. А она не знала, сможет ли жить с этим. Одно дело — разлучиться с дочкой на время, и совсем другое — лишиться радости, просыпаясь каждое утро, видеть счастливое, улыбающееся личико девочки.
Когда она думала о той Керри-Энн, которая приехала в Лагуну Голубой Луны почти год назад, она казалась ей совсем чужой женщиной, знакомиться с которой ей почему-то не хотелось.
С тех пор многое изменилось. Во-первых, у нее появилась настоящая, хорошо оплачиваемая работа в магазине «Спицы и нитки», расположенном чуть ниже по улице, которая началась с частичной занятости, но потом, по мере того как она доказала свою незаменимость, быстро превратилась в постоянную. Она даже пристрастилась к вязанию. Поначалу у нее получалось не очень, но, начав с никуда не годных шарфов, она вскоре взялась вязать роскошный плед, который решила преподнести в качестве свадебного подарка Линдсей и Рэндаллу, чье бракосочетание должно было состояться через несколько месяцев. Больше всего в вязании ей нравилось то, что оно успокаивало и что руки были заняты, а в результате еще и выходило что-то полезное. Керри-Энн даже сумела увлечь своим хобби нескольких товарищей по несчастью из программы «Двенадцать шагов», отчего в магазин зачастили живописные персонажи, первое время изрядно пугавшие его владелицу Джинни Бил: колоритные байкеры, бывшие заключенные и завязавшие наркоманы с исколотыми венами на локтевых сгибах. Все они, подобно самой Керри-Энн, старались вернуть себе то, что потеряли, день за днем, рядок за рядком. Керри-Энн шутливо называла вязание «тринадцатый шаг» программы.
Несмотря на занятость, она ухитрялась выкраивать время для того, чтобы помогать сестре в книжном кафе в часы наплыва покупателей или во время встреч с авторами. Конечно, это была несоизмеримая плата за то, что сделала для нее сестра. Она уверяла в этом Линдсей, когда та начинала сетовать, что чувствует себя рабовладелицей. Однако Керри-Энн заметила, что протесты эти становились все более редкими. Правда заключалась в том, что сестра очень нуждалась в любой помощи. Теперь, когда Линдсей всю свою энергию могла отдавать работе, дела в книжном кафе шли как никогда хорошо. Кроме того, она, отчасти благодаря Рэндаллу, приобрела определенную известность в издательских кругах, проводя оригинальные и удачные рекламные кампании, так что все больше и больше высокооплачиваемых писателей заглядывали к ней во время своих поездок по стране.
Очень кстати оказалась и статья в «Кроникл», сделавшая магазин еще более известным. Следующим шагом стал репортаж в программе новостей Си-Би-Эс «60 минут», которому — ирония судьбы! — удалось то, чего не смог добиться злополучный курорт Хейвуда: их городок был нанесен на карту туристических маршрутов. Количество туристов постепенно увеличивалось, и за последние полгода открылись две новых гостиницы, где можно было получить ночлег и завтрак. Интерес к городку рос медленно, но неуклонно, так что доходы магазинов и кафе в нижней части городка постоянно увеличивались.
А в июне Линдсей Маргарет МакАллистер Бишоп должна была стать миссис Рэндалл Крейг. Линдсей попросила мисс Хони быть ее посаженой матерью, чем привела пожилую женщину в неописуемый восторг — мысль о том, что она поведет одну из своих девочек по церковному проходу навстречу жениху, изрядно польстила ей, и она уже придумывала свой наряд, зная наверняка, что будут блестки на платье и убийственные шпильки. Керри-Энн отводилась роль подружки невесты.
— Если только мне не придется надеть какое-нибудь уродливое и наглухо застегнутое платье старой девы. У меня есть определенная репутация, которую я должна поддерживать! — пошутила Керри-Энн, хотя в глубине души она несказанно обрадовалась этому предложению.
— Не волнуйся, — поддразнивала ее Линдсей. — Не будет ничего такого, что я не надела бы сама.
Новая, облагороженная Керри-Энн была многим обязана не только своей семье и друзьям по программе «Двенадцать шагов», переменам, произошедшим с ней, не в меньшей степени способствовал и Олли. Прежде всего, если бы не он, то та страшная ночь, когда пропала Белла, могла бы закончиться трагедией. И если она должна была благодарить программу и свой упорный труд за вновь обретенное чувство собственного достоинства, то Олли раскрыл ей глаза на то, что она представляла собой как женщина. Теперь она знала, что способна дать мужчине не только тело. И что этот мужчина может без стеснения представить ее своим родителям.
Правда, это не помешало ей опростоволоситься в самый первый раз, когда Олли пригласил ее домой, чтобы познакомить со своими отцом и матерью. Это случилось в октябре, вскоре после того, как Линдсей объявила о предстоящей свадьбе. Олли заявил, что ему давно пора представить родителям свою девушку. Керри-Энн лишь однажды поздоровалась за руку с его отцом, когда он выступал в суде в защиту Линдсей, а с матерью Олли они только обменивались вежливыми приветствиями, когда та заглядывала в книжное кафе.
— А что, если я им не понравлюсь? — нервничала она, когда они с Олли ехали на смотрины.
— Что ж, мы сбежим и поженимся тайно, — отшучивался Олли.
— Не смейся!
— Я серьезен как никогда.
Пока они тряслись по пыльной дороге в «виллисе», Керри-Энн сполна испытала все то, что должна была чувствовать заказанная по почте невеста пионера Дикого Запада, въезжая в городок на повозке под тентом и не зная, что ждет ее впереди. Олли ободряюще похлопал ее по колену:
— Просто будь сама собой.
Она жалобно застонала.
— Именно этого я и боюсь. Обычно неприятности для меня начинаются тогда, когда я становлюсь сама собой.
— Не надо, — резко бросил он.
— Не надо — что?
— Не надо унижать себя. Почему ты всегда ждешь, что не понравишься людям?
— Потому что у меня имеется горький опыт, вот почему.
Керри-Энн вспомнила о тех временах, когда, входя в новую приемную семью, была полна радужных надежд, но всякий раз ощущала себя проклятой еще до того, как успевала доказать, что она вовсе не такая плохая, как написано о ней в ее личном деле. В конце концов, после нескольких неудачных попыток, она перестала стремиться произвести хорошее впечатление и превратилась в злобного и испорченного ребенка, какой ее и ожидали увидеть.
— Все это в прошлом. Знаешь, а ведь ты можешь быть очень приятной в общении и располагающей к себе, если захочешь. — Он ласково улыбнулся ей, когда они остановились перед скромным домиком с гонтовой кровлей, принадлежавшим его родителям.
