Леонид Иванов - Глубокая борозда
В райцентре созывалось предуборочное совещание. Секретарь райкома Обухов решил, как он выразился, «проскочить в несколько колхозов» и пригласил меня.
Новенькая «Победа», мягко ныряя по ухабам, на большой скорости мчала между начинавшими буреть хлебными массивами.
Обухов молчал — по-видимому, думал о предстоящем совещании. Прерывать его размышления мне казалось неудобным. На перекрестке дорог шофер притормозил машину и не спросил, а только вопросительно взглянул на Обухова.
— К Коновалову! — бросил Обухов и, обернувшись ко мне, сказал: — Нынче для корреспондентов нет работы — урожай хуже прошлогоднего, — писать не о чем. А?
Я спросил, почему в хлебах много сорняков.
— Про это моих предшественников надо спрашивать, — ответил Обухов.
Разговор завязался. Зашел он и о сроках посева.
— Коновалов сеял раньше всех, он и убирать начнет раньше других, — сообщил Обухов. — Наверняка хлебосдачу первым выполнит.
Я сказал Обухову, что в соседних районах ранние посевы оказались хуже средних.
— Тут еще разобраться надо, — неопределенно возразил он. — Качество обработки решает многое. Сейчас посмотрим поздний посев. На Косую лягу! — наказал он шоферу, и вскоре машина свернула с накатанной дороги, помчала по узенькой — меж хлебов.
Выйдя из машины, Обухов сказал:
— Я чувствую вашу тенденцию, товарищ корреспондент. Причину низкого урожая ищете.
Я заметил, что для газеты было бы интересно открыть причину низких урожаев.
Мы зашли на поле густой, но низкорослой пшеницы. Здесь почти не было сорняков. Я определил урожай пшеницы в шесть-семь центнеров с гектара.
— Согласен, — сказал Обухов. — Это посев конца мая. Району как раз дополнительный план довели. Здесь пар должен быть, но пришлось засеять. А вот рядом, — Обухов зашагал поперек полосы к другому полю пшеницы, — вот здесь как раз первого мая сеяли. Сколько даст? Ведь не хуже той?
Я сказал, что больше семи не будет. Обухов согласился:
— Значит, одинаково! А срок посева разный.
Порывшись в земле, я обнаружил, что ранний сев проводился по пару, а поздний — по весновспашке.
— Как ты отгадал? — удивился Обухов. — Сам, что ли, агроном?
Я сказал Обухову о выводах ученых: при нормальных условиях посев по пару дает урожай в три раза выше, чем по весновспашке. Значит, слишком ранний сев на паровом поле снизил урожай в три раза.
— Это все арифметика! — отрезал Обухов и зашагал к машине.
Поехали дальше по полям района, а к четырем часам вернулись в Дронкино. В пять было назначено совещание. Шофер довез меня до столовой. Прощаясь, он сказал:
— А небось не повез вас, товарищ корреспондент, к Соколову… Там бы посмотрели, когда сеять.
На совещании собралось до сотни человек: руководители колхозов, МТС, совхозов. Доклад сделал председатель райисполкома Павлов.
Он подробно говорил о состоянии дел с подготовкой к уборке. На этот раз колхоз «Сибиряк» и его председатель Соколов упомянуты в числе тех, кто вырастил более высокий урожай.
Одним из первых слово получил Соколов.
Иван Иванович был в той же гимнастерке, что и в апреле, только она сильно выгорела, поизносилась. Но лицо Соколова казалось моложе.
Отчитывался он казенно, как и выступавшие перед ним. Перечислял количество машин, которые будут заняты на уборке, нагрузку на комбайн, сколько человек будет в бригадах. Рассказал, что колхоз заканчивает оборудование механизированного тока. И, взглянув в зал, как-то совсем неожиданно робко спросил:
— Может быть, у товарищей будут вопросы?
— А ты, Иван Иванович, скажи, как урожай выше всех вырастил? — крикнули из зала.
— Правильно! Поделись опытом, — поддержал басовитый голос.
Соколов покосился на президиум.
— Я, товарищи, давно хотел поговорить по душам. А сейчас, пожалуй, самый подходящий случай, поскольку товарищи интересуются.
— Говори, но про регламент не забывай, — бросил Обухов.
— Ничего, добавим! — крикнули из зала.
— Я уложусь, — ответил Соколов. — Хотелось поговорить про ответственность. Не пора ли нам, товарищи, по-серьезному поговорить насчет строгой ответственности за урожай? Товарищ Павлов называл тут ожидаемый сбор зерна. Получается, что мы соберем примерно в два раза больше с гектара, чем наш сосед — колхоз «Труд». А давайте вспомним: у кого переходящее знамя за посевную? У товарища Григорьева. А у кого выговор за ту же самую посевную? У Соколова.
— Выговоров-то, кажется, два, а не один! — крикнули Соколову.
— Второй выговор мне дали за приписку, стало быть, за дело, — строго поправил Соколов и продолжал дальше: — Почему же у Григорьева плохой хлеб вырос? Сеять, понимаешь, торопились, агротехнику не уважали. Где бы лишний раз прокультивировать и сорнячки уничтожить, они скорей сеялку в борозду. А кто их одернул от этой ошибки? Надо прямо сказать: никто! А кто помог совершить ошибку? Я бы сказал: помог секретарь райкома Михаил Николаевич…
— Где плохо, там Обухов. А где хорошо… Или ты один высокий урожай вырастил? — иронически спросил Обухов.
— И нам вы помогли, Михаил Николаевич, — повернулся к нему Соколов. — После вашего выговора я пустил сеялки, а вот теперь каюсь. Мы на тех полях сор разводим, а главное — недобираем хлеба не меньше чем десять тысяч центнеров! Чувствуете, товарищи: десять тысяч!
— Я, значит, виноват? — повысил голос Обухов.
— Нет, Михаил Николаевич! Вина, понимаешь, моя, потому что я председатель колхоза, доверенное лицо от всей артели. А виноват в том, что не сумел доказать правоту нашему секретарю. — Соколов немного переждал, собираясь с мыслями. — Я, товарищи, предложение имею, — продолжал он. — Обсудить надо. Все-таки, понимаешь, надо так поставить вопрос: колхозы у нас укрепили агрономами, да и председатели в большинстве агрономы, а агротехнику, как и раньше, предписывают люди, не имеющие никакого агрономического образования. По-моему, надо дать полное право каждому колхозу самому проводить агротехнику. И пусть тогда председатель с агрономом и все правление на себя примут перед колхозниками ответственность за урожай. Ошиблись — отвечай по всей строгости. А ведь теперь что у нас получается? Колхоз недобрал только из-за сроков сева половину хлеба. А кто в ответе? Только колхозники и в ответе! Разве это порядок? — Соколов начал заметно горячиться, заговорил быстрее, казалось, спешил выбросить слова, которые давно уже кипели, жгли его. — А почему мы, понимаешь, со своих ученых не спрашиваем такой же ответственности? Дал научный совет — будь добрый, отвечай за него! Про наш район в прошлом году все газеты как писали: высокий урожай получился благодаря широкому внедрению передовой агротехники. А нынче что же — агротехника передовая нам не понравилась? Нет, не так. Наши люди работают с каждым годом лучше! А вот, понимаешь, непродуманные советы губят хлеб. Надо все-таки понять, товарищи, что колхозник больше, чем любой из нас, заинтересован в получении высокого урожая. Вот и надо дать колхозникам полную инициативу выращивать хлеб. А когда надо, колхозники сами обратятся за советом к агроному и секретарю райкома. Но дайте колхозникам самим, по своему разуму, брать урожай, и науку, которая хорошая, они сами найти сумеют.
Раздались аплодисменты. Обухов проводил взглядом Соколова до его места в конце зала и предоставил слово Григорьеву.
От соседа я узнал, что Григорьев вот уже около года в колхозе, до этого работал в городе, по образованию зоотехник.
— Поддерживаю предложение Соколова, — начал Григорьев.
— Ты сначала о подготовке к уборке доложи! — прервал его Обухов.
— Убрать три центнера с гектара не так уж трудно, — отрезал Григорьев. — А я по существу, товарищи. Прав Соколов! А вы, Михаил Николаевич, не правы! Хотя бы потому, что кто вырастил хороший урожай, тот всегда прав. А мы с вами, Михаил Николаевич, урожай загубили. А теперь ответ надо держать перед народом.
— Вот и держи! — снова перебил его Обухов.
— Давайте уж, Михаил Николаевич, по-честному: держать ответ вместе с вами. Я здесь новый человек, а вы две весны в этом районе. Вы приказали: сей как можно раньше. Я послушался. Знамя мы завоевали, а хлеба не вырастили. Мне совестно теперь перед своими колхозниками. Они и весной говорили: поглядывай, председатель, на Соколова — там зря ничего не делают. Не послушал колхозников, вас, Михаил Николаевич, послушал. Да, по правде, трудновато вас и не послушать: выговоров не жалеете.
— Давай, Григорьев, по существу, — в третий раз прервал Обухов.
— Да об урожае, Михаил Николаевич, разговор всегда по существу. Я, как коммунист, перед этим совещанием заявляю о своей ошибке на севе. Признаю вину и вновь не допущу этой ошибки. Вчера я смотрел поля Соколова и удивлялся: как наше районное руководство не обратило внимания на эти поля? Да если бы везде так мало было сорняков, хлеба горы навалили бы. Между нашим и колхозом «Сибиряк» не надо и межи искать — по сорнякам узнаешь наш колхоз. У меня, товарищи, такое предложение: обязать меня вместе с товарищем Обуховым и с директором МТС отчитаться перед общим собранием колхозников нашей артели. А если по-честному, то и извиниться перед ними.
