Чарльз Диккенс - Холодный дом (главы I-XXX)
- Я знаю его в лицо, - говорит мистер Джоблинг.
- Знаешь в лицо. Очень хорошо. А ты знаешь старушку Флайт?
- Ее все знают, - отвечает мистер Джоблинг.
- Ее все знают. Оч-чень хорошо. Так вот, с недавнего времени в число моих обязанностей входит выдача этой самой Флайт недельного денежного пособия с вычетом из него недельной квартирной платы, каковую я (согласно полученным мною инструкциям) регулярно вручаю самому Круку в присутствии Флайт. Поэтому мне пришлось завязать знакомство с Круком, и я теперь знаю, какой у него дом и какие привычки. Мне известно, что у него сдается комната. Ты мог бы ее снять задешево и жить в ней под любым именем так же спокойно, как в ста милях от города. Он не будет задавать никаких вопросов и возьмет тебя в квартиранты по одному моему слову - хоть сию секунду, если хочешь. И вот еще что я скажу тебе, Джоблинг, - продолжает мистер Гаппи, внезапно понижая голос и снова переходя на дружеский тон, - это какой-то необыкновенный старикан... вечно роется в кипах каких-то бумаг, всеми силами старается научиться читать и писать, но, кажется, без всякого успеха. Совершенно необычайный старикашка, сэр. Не знаю, пожалуй, стоило бы последить за ним немножко.
- Ты хочешь сказать... - начинает мистер Джоблинг.
- Я хочу сказать, что даже я не могу его раскусить, - объясняет мистер Гаппи, пожимая плечами с подобающей скромностью. - Прошу нашего общего друга Смоллуида дать показание, слышал он или нет, как я говорил, что не могу раскусить Крука?
Мистер Смоллуид дает весьма краткое показание:
- Несколько раз.
- Я кое-что понимаю в своей профессии и кое-что понимаю в жизни, Тони, - говорит мистер Гаппи, - и мне лишь редко не удается раскусить человека в той или иной степени. Но с таким старым чудаком, как он, с таким скрытным, хитрым, замкнутым (хотя трезвым он, кажется, никогда не бывает) я в жизни не встречался. Ну-с, лет ему, должно быть, немало, а близких у него нет ни единой души, и поговаривают, будто он страшно богат; но кто бы он ни был контрабандист, или скупщик краденого, или беспатентный содержатель ссудной кассы, или ростовщик (а я в разное время подозревал, что он занимается либо тем, либо другим), ты, может статься, сумеешь извлечь кое-какую выгоду для себя, если хорошенько его прощупаешь. Не вижу, почему бы тебе не заняться этим, если все прочие условия подходят.
Мистер Джоблинг, мистер Гаппи и мистер Смоллуид опираются локтями на стол, а подбородками на руки и устремляют глаза в потолок. Немного погодя все они выпивают, медленно откидываются назад, засовывают руки в карманы и переглядываются.
- Если бы только была у меня моя прежняя энергия, Тони! - говорит мистер Гаппи со вздохом. - Но в человеческой душе есть такие струны...
Оборвав эту грустную фразу на половине, мистер Гаппи пьет ром с водой и заканчивает свою речь передачей дела в руки Тони Джоблинга, добавив, что до конца каникул, пока в делах застой, его кошелек "в размере до трех, четырех и даже пяти фунтов, уж коли на то пошло", предоставляется в распоряжение Тони.
- Пусть никто не посмеет сказать, что Уильям Гаппи повернулся спиной к другу! - с жаром изрекает мистер Гаппи.
Последнее предложение мистера Гаппи попало прямо в точку, и взволнованный мистер Джоблинг просит:
- Гаппи, твою лапу, благодетель ты мой!
Мистер Гаппи протягивает ему руку со словами:
- Вот она, Джоблинг, друг!
- Гаппи, сколько уж лет нас с тобой водой не разольешь! - вспоминает мистер Джоблинг.
- Да, Джоблинг, что и говорить! - соглашается мистер Гаппи.
Они трясут друг другу руки, потом мистер Джоблинг говорит с чувством:
- Спасибо тебе, Гаппи, но, право, не знаю, хочется ли мне выпить еще стаканчик ради старого знакомства.
- Прежний жилец Крука умер в этой комнате, - роняет мистер Гаппи как бы мимоходом.
- Да неужели? - удивляется мистер Джоблинг.
- Было произведено дознание. Вынесли решение: скоропостижная смерть. Это тебя не пугает?
- Нет, - отвечает мистер Джоблинг, - это меня не пугает, хотя он прекрасно мог бы умереть где-нибудь в другом месте. Чертовски странно, что ему взбрело в голову умереть именно в моей комнате!
Мистер Джоблинг весьма возмущен подобной вольностью и несколько раз возвращается к этой теме, отпуская такие, например, замечания: "Ведь на свете немало мест, где можно умереть!" или "Умри я в его комнате, он бы не очень-то обрадовался, надо полагать!"
Как бы то ни было, соглашение уже заключено, и мистер Гаппи предлагает послать верного Смоллуида узнать, дома ли мистер Крук, ибо, если он дома, можно будет закончить дело без дальнейших проволочек. Мистер Джоблинг соглашается, а Смоллуид становится под свой высоченный цилиндр и выносит его из трактира точь-в-точь, как это обычно делает Гаппи. Вскоре он возвращается с известием, что мистер Крук дома и в открытую дверь его лавки видно, как он сидит в задней каморке и спит "как мертвый".
- Так я расплачусь, а потом пойдем повидаемся с ним, - говорит мистер Гаппи. - Смолл, сколько с нас причитается?
Мистер Смоллуид, подозвав служанку одним взмахом ресниц, выпаливает без запинки:
- Четыре ветчинно-телячьих паштета - три шиллинга; плюс четыре картофеля - три шиллинга и четыре пенса; плюс одна капуста - три шиллинга и шесть пенсов; плюс три пудинга - четыре и шесть; плюс шесть раз хлеб - пять шиллингов; плюс три сыра-честера - пять и три; плюс четыре пинты портера с элем - шесть и три; плюс четыре рома с водой - восемь и три, плюс три "на-чай" Полли - восемь и шесть. Итого восемь шиллингов шесть пенсов; вот тебе полсоверена, Полли, - сдачи восемнадцать пенсов!
Ничуть не утомленный этими сложнейшими подсчетами, мистер Смоллуид прощается с приятелями холодным кивком, а сам остается в трактире, чтобы приволокнуться за Полли, если представится случай, и прочитать свежие газеты, которые чуть ли не больше его самого, - сейчас он без цилиндра, так что, когда он держит перед собой "Таймс", пробегая глазами газетные столбцы, кажется, будто он улегся спать и с головой укрылся одеялом.
Мистер Гаппи и мистер Джоблинг направляются в лавку старьевщика, где Крук все еще спит "как мертвый", точнее - храпит, уткнув подбородок в грудь, не слыша никаких звуков и даже не чувствуя, как его легонько трясут. На столе рядом с ним, посреди прочего хлама, стоит пустая бутылка из-под джина и стакан. Нездоровый воздух в каморке так проспиртован, что даже зеленые глаза кошки, расположившейся на полке, кажутся пьяными, когда она то открывает их, то закрывает, то поблескивает ими на посетителей.
- Эй, вставайте же! - взывает мистер Гаппи к старику, снова встряхивая его поникшее тело. - Мистер Крук! Хелло, сэр!
Но разбудить его, как видно, не легче, чем разбудить узел старого платья, пропитанный спиртом и пышущий жаром.
- Не то спит, не то пьян вдрызг - видал ты такой столбняк? - говорит мистер Гаппи.
- Если он всегда так спит, - отзывается Джоблинг, несколько встревоженный, - как бы ему когда-нибудь не пришлось заснуть навеки.
- Больше похоже на обморок, чем на сон, - говорит мистер Гаппи, снова встряхивая старика. - Хелло, ваша милость! Да его тут пятьдесят раз ограбить можно! Откройте глаза!
Они долго возятся со стариком, и он, наконец, открывает глаза, но как будто ничего не видит - даже посетителей. Он закидывает ногу на ногу, складывает руки, жует потрескавшимися губами, но кажется столь же нечувствительным ко всему окружающему, как и раньше.
- Во всяком случае, он жив, - говорит мистер Гаппи. - Как поживаете, милорд-канцлер? Я привел к вам своего приятеля по одному дельцу.
Старик сидит смирно, чмокая сухими губами, но не проявляя никаких признаков сознания. Спустя несколько минут он делает попытку встать. Приятели помогают ему, и он, пошатываясь, встает и, прислонившись к стене, смотрит на них, выпучив глаза.
- Как поживаете, мистер Крук? - повторяет мистер Гаппи, несколько растерявшись. - Как поживаете, сэр? У вас прекрасный вид, мистер Крук. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
Старик бесцельно замахивается не то на мистера Гаппи, не то в Пустое пространство и, с трудом повернувшись, припадает лицом к стене. Так он стоит минуты две, прижимаясь к стене всем телом, потом ковыляет, пошатываясь, через всю лавку к наружной двери. Воздух, движение в переулке, время или все это вместе, наконец, приводит его в себя. Он возвращается довольно твердыми шагами, поправляет на голове меховую шапку и острым взглядом смотрит на посетителей.
- Ваш покорный слуга, джентльмены; я задремал! Ха! Иной раз трудновато бывает меня разбудить.
- Пожалуй, что так, сэр, - подтверждает мистер Гаппи.
- Как! Разве вы пытались меня разбудить, а? - спрашивает подозрительный Крук.
- Немножко, - объясняет мистер Гаппи.
Случайно заметив пустую бутылку, старик берет ее в руки, осматривает и медленно опрокидывает вверх дном.
- Что такое! - кричит он, словно злой кобольд в сказке *. - Кто-то здесь самовольно угостился!
