Чарльз Диккенс - Холодный дом (главы I-XXX)
Аппетит у него такой ненасытный, словно все последнее время мистер Джоблинг питался отнюдь недосыта. Он так стремительно управляется со своей порцией паштета из ветчины и телятины, что одолевает ее раньше, чем его сотрапезники успели съесть половину своих, и мистер Гаппи предлагает ему заказать еще порцию.
- Спасибо, Гаппи, - говорит мистер Джоблинг, - право, не знаю, хочется ли мне еще.
Но когда приносят вторую порцию, он уплетает ее с величайшей охотой.
Мистер Гаппи поглядывает на него, не говоря ни слова; но вот мистер Джоблинг, наполовину опустошив вторую тарелку, перестает есть, чтобы с наслаждением отпить портера с элем из кружки (также наполненной заново), вытягивает ноги и потирает руки. Заметив, что он сияет довольством, мистер Гаппи говорит:
- Теперь ты опять стал человеком, Тони!
- Ну, не совсем еще, - возражает мистер Джоблинг. - Скажи лучше новорожденным младенцем.
- Хочешь еще овощей? Салата? Горошка? Ранней капусты?
- Спасибо, Гаппи, - отвечает мистер Джоблинг. - Право, не знаю, хочется ли мне ранней капусты.
Блюдо заказывают с саркастическим наставлением (исходящим от мистера Смоллуида): "Только без слизняков, Полли!" И капусту приносят.
- Я расту, Гаппи! - говорит мистер Джоблинг, орудуя ножом и вилкой степенно, но с наслаждением.
- Рад слышать.
- Пожалуй, мне уж лет за десять перевалило, - говорит мистер Джоблинг.
Больше он ничего не говорит, пока не кончает своей работы, что ему удается сделать как раз к тому времени, когда мистер Гаппи и мистер Смоллуид кончают свою, и, таким образом, он в превосходном стиле достигает финиша, без труда обогнав двух других джентльменов на один ветчинно-телячий паштет и одну порцию капусты.
- А теперь, Смолл, что ты порекомендуешь на третье? - спрашивает мистер Гаппи.
- Пудинг с костным мозгом, - без запинки отвечает мистер Смоллуид.
- Ну и ну! - восклицает мистер Джоблинг с хитрым видом. - Вот ты как, а? Спасибо, мистер Гаппи, но я, право, не знаю, хочется ли мне пудинга с костным мозгом.
Приносят три пудинга, и мистер Джоблинг шутя отмечает, что быстро близится к совершеннолетию. Затем, по приказанию мистера Смоллуида, подают "три сыра-честера", а потом "три рома с водой". Счастливо добравшись до этой вершины пиршества, мистер Джоблинг кладет ноги на покрытую ковром скамью (он один занимает целую сторону отделения) и, прислонившись к стене, говорит:
- Теперь я взрослый, Гаппи. Я достиг зрелости.
- А что ты теперь думаешь, - спрашивает мистер Гаппи, - насчет... ты не стесняешься Смоллуида?
- Ничуть. Даже с удовольствием выпью за его здоровье.
- За ваше, сэр! - откликается мистер Смоллуид.
- Я хотел спросить, - продолжает мистер Гаппи, - что думаешь ты теперь насчет вербовки в солдаты?
- Что я думаю после обеда, - отвечает мистер Джоблинг, - это одно, дорогой Гаппи, а что я думаю до обеда - это совсем другое. Но даже после обеда я спрашиваю себя: что мне делать? Чем мне жить? Иль фо манжет {Искаженное французское il faut manger - нужно питаться.}, знаете ли, объясняет мистер Джоблинг, причем произносит последнее слово так, как будто говорит об одной из принадлежностей мужского костюма. - Иль фо манжет. Это французская поговорка, а мне нужно "манжет" не меньше, чем какому-нибудь французику. Скорей даже больше.
Мистер Смоллуид твердо убежден, что "значительно больше".
- Скажи мне кто-нибудь, - продолжает Джоблинг, - да хотя бы не дальше, чем в тот день, когда мы с тобой, Гаппи, махнули в Линкольншир и поехали осматривать дом в Касл-Уолде...
- Чесни-Уолде, - поправляет его мистер Смоллуид.
- В Чесни-Уолде (благодарю моего почтенного друга за поправку). Скажи мне кто-нибудь, что я окажусь в таком отчаянном положении, в какое буквально попал теперь, я... ну, я бы его отделал, - говорит мистер Джоблинг, глотнув разбавленного водой рома с видом безнадежной покорности судьбе. - Я бы ему шею свернул!
- И все же, Тони, ты и тогда был в пиковом положении, - внушает ему мистер Гаппи. - Ты тогда в шарабане только про это и твердил.
- Гаппи, я этого не отрицаю, - говорит мистер Джоблинг. - Я действительно был в пиковом положении. Но я надеялся, что авось все сгладится.
Ох, уж это столь распространенное убеждение в том, что всякие шероховатости "сгладятся"! Не в том, что их обстрогают или отшлифуют, а в том, что они "сами сгладятся"! Так иному сумасшедшему все вещи кажутся полированными!
- Я так надеялся, что все сгладится и наладится, - говорит мистер Джоблинг, слегка заплетающимся языком выражая свои мысли, которые тоже, пожалуй, заплетаются. - Но пришлось разочароваться. Ничего не наладилось. А когда дошло до того, что кредиторы мои принялись скандалить у нас в конторе, а люди, с которыми контора имела дела, стали жаловаться на какие-то пустяки - будто я занимал у них деньги, - ну, тут и пришел конец моей службе. Да и всякой новой службе тоже, - ведь если мне завтра понадобится рекомендация, все это в нее запишут, чем доконают меня окончательно. Так что же мне с собой делать? Я скрылся во мраке неизвестности, жил скромно, на огородах; но какой толк жить скромно, когда нет денег? С тем же успехом можно было бы жить шикарно.
- Даже с большим, - полагает мистер Смоллуид.
- Конечно. Так и живут в высшем свете; а высший свет и бакенбарды всегда были моей слабостью, и мне наплевать, если кто-нибудь об этом знает, - говорит мистер Джоблинг. - Это - возвышенная слабость, будь я проклят, сэр, возвышенная. Ну! - продолжает мистер Джоблинг, с вызывающим видом глотнув еще рома, - что же мне с собой делать, спрошу я вас, как не завербоваться в солдаты?
Мистер Гаппи, решив принять более деятельное участие в разговоре, разъясняет, что именно, по его мнению, можно сделать. Он говорит серьезным и внушительным тоном человека, который еще ничем себя не уронил в жизни разве что сделался жертвой своих нежных чувств и сердечных горестей.
- Джоблинг, - начинает мистер Гаппи, - я и наш общий друг Смоллуид...
(Мистер Смоллуид скромно вставляет: "Оба джентльмены!", после чего делает глоток.)
- Мы не раз беседовали на эту тему, с тех пор как ты...
- Скажи: получил по шеям! - с горечью восклицает мистер Джоблинг. Скажи, Гаппи. Ведь ты именно это хотел сказать.
- Нн-е-ет! Бросил службу в Инне, - деликатно подсказывает мистер Смоллуид.
- С тех пор как ты бросил службу в Инне, Джоблинг, - говорит мистер Гаппи, - и я говорил нашему общему другу Смоллуиду об одном проекте, который на днях собирался тебе предложить. Ты знаешь Снегсби, того, что держит писчебумажную лавку?
- Знаю, что есть такой, - отвечает мистер Джоблинг. - Но он не был нашим поставщиком, и я незнаком с ним.
- А с нами он ведет дела, и я с ним знаком, - говорит мистер Гаппи. Так вот, сэр! На днях мне довелось познакомиться с ним еще короче, так как непредвиденный случай привел меня к нему в дом. Сейчас незачем рассказывать об этом случае. Быть может, он имеет, - а может быть, и нет, - отношение к обстоятельствам, которые, быть может, набросили тень, - а может быть, и нет, - на мое существование.
У мистера Гаппи есть коварная привычка хвастаться своими горестями, соблазняя закадычных друзей завести разговор об упомянутых обстоятельствах, а как только друзья коснутся этой темы, накидываться на них с беспощадной суровостью, напоминая о струнах в человеческой душе; поэтому мистер Джоблинг и мистер Смоллуид обходят западню, сохраняя молчание.
- Все это может быть, а может и не быть, - повторяет мистер Гаппи. - Но не в этом дело. Достаточно тебе знать, что мистер и миссис Снегсби очень охотно сделают мне одолжение и что мистер Снегсби в горячую пору сдает много переписки на сторону. Через его руки проходит вся переписка для Талкингхорна, бывают и другие выгодные заказы. Я уверен, что, если бы нашего общего друга Смоллуида допросили на суде, он подтвердил бы это.
Мистер Смоллуид кивает и, как видно, жаждет, чтобы его привели к присяге.
- Ну-с, джентльмены присяжные, - говорит мистер Гаппи, - то бишь ну, Джоблинг, ты, может быть, скажешь, что это незавидный образ жизни. Согласен. Но это лучше, чем ничего, и лучше, чем солдатчина. Тебе необходимо переждать непогоду. Нужно время, чтобы забылись твои недавние истории. И смотри - как бы тебе не пришлось провести это время похуже, чем в работе по переписке для Снегсби.
Мистер Джоблинг хочет прервать мистера Гаппи, но проницательный Смоллуид останавливает его сухим кашлем и словами:
- Ишь ты! Говорит, как пишет, - ни дать ни взять Шекспир!
- Вопрос делится на два пункта, Джоблинг, - продолжает мистер Гаппи. Это первый. Перехожу ко второму. Ты знаешь Крука, по прозвищу "Канцлер", проживающего на той стороне Канцлерской улицы? Да ну же, Джоблинг, ты, конечно, знаешь Крука, по кличке - "Канцлер", - того, что живет на той стороне Канцлерской улицы, - настаивает мистер Гаппи понукающим тоном следователя, который ведет допрос.
- Я знаю его в лицо, - говорит мистер Джоблинг.
