Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)
– Друзья мои, – сказал он, обняв Пегги и Моргана за плечи, – я не знаю, кто вернул этого чертова слона, и мне плевать. Кто бы это ни был, он оказал мне услугу, которую Гектор Уистлер не забудет. Я все ему прощу, я даже прощу ему… – Его лицо на мгновение помрачнело. – Это. Да, даже тот предательский удар исподтишка. Если старику Стартону нет дела… Друзья мои, завтра вечером, в наш последний вечер в море капитан даст обед. Друзья мои, это будет такой обед, какого еще не было во всех морях со времен Френсиса Дрейка. Шампанское польется рекой, а все леди будут в корсажах. И это, друзья мои, напомнило мне кое о чем. Мне кажется – я говорю, кажется, – что у меня в ящике припрятана бутылка «Пола Роджера» 1915 года. Если вы соблаговолите пойти со мной и воспользоваться гостеприимством старого морского пса…
– Но подождите, капитан, – сказал Морган. – Мы избавились едва ли от десятой части неприятностей. Да даже и не десятой. Есть еще такая мелочь, как убийство…
– Убийство? – хмыкнул старый морской пес. – Какое еще убийство, парень?
Чудны пути твои, психология.
– Но, капитан Уистлер! – вскричала Пегги. – Эта бедная девушка… в каюте, рядом с каютой Курта… Эта ужасная бритва…
– Ах, да, дорогая моя, – благостно согласился капитан. – Да, конечно. Эта ваша небольшая шутка. Конечно. Да. Ха-ха-ха!
– Но…
– Дорогая моя, – лучась добротой, продолжил капитан, – послушайте. Послушайте совет от старого моряка, который годится вам в отцы. Сначала, девушка, мне нравилась эта ваша искорка. Да, у меня могла быть дочь, похожая на вас, если бы миссис У. не скончалась двадцать лет назад, упокой Господь ее душу. Это случилось на юго-западной оконечности мыса Хаттерас, помню… Но вам это будет неинтересно. Так вот, дам вам мой совет, дорогая. Когда происходит убийство, как подсказывает мне мой опыт, обычно есть покойник, – с неопровержимой логикой заметил капитан Уистлер. – А когда у нас есть покойник, он не дышит свежим воздухом на палубе. Все пассажиры на месте, нет никаких жалоб, как обычно происходит в случае убийства. Так что бросьте – пока нет жалоб, я свободный человек. Только между нами – может, вас самих кто-то разыграл?
– Но вы обещали, капитан, что будете сотрудничать и поможете нам и…
– Так я и сделаю, мисс Гленн, – сердечно сказал Уистлер, потрепав девушку по плечу. – Вы двое – и старый Кашалот тоже, если захочет, – можете свободно ходить по кораблю, опрашивать кого хотите и говорить, что это я вас попросил… Кстати, мне выпустить вашего бедного друга из камеры? Нет? Ну, помните, что я предложил. Я скажу вам, что я сделаю. Отправлю ему корзину фруктов с моими наилучшими пожеланиями, а на ужин прикажу подать петуха по особому рецепту. А, каково? А когда послезавтра мы прибудем в Лондон, я позабочусь, чтобы он получил помощь лучшего психиатра…
Капитан осекся.
– Да, – воспользовавшись возможностью, встрял Морган. – И это напоминает нам о докторе Кайле, не так ли? Не то чтобы я верил, будто он Слепой Цирюльник, но мы ведь получили радиограмму от комиссара полиции, и факт остается фактом, во что бы нам ни хотелось верить: на борту опасный преступник.
– Хм! – сказал Уистлер. – Хм! Возможно. В любом случае меня проинструктировали не предпринимать никаких действий, верно? И чем больше я, черт возьми, об этом думаю, – оживляясь, заявил он, – тем больше убеждаюсь, что произошла ошибка. Почему? Скажу вам. Потому что опасный преступник не крадет драгоценность стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов для того, чтобы затем вернуть ее, правильно? Разрази меня гром! Если бы лорд Стартон не сказал, что изумруд ему вернули, пока юный Уоррен был на гауптвахте, я бы решил, что это проделки его больного разума. Но теперь я знаю, что юный Уоррен тут ни при чем…
– Хвала Богу, – вставил Морган.
– В любом случае, – продолжил Уистлер, и снова его голос прозвучал крайне добродушно, – думаю, все кончено. Полагаю, произошла ошибка и на корабле нет никакого вора. Хотя… ммм… если бы мне удалось схватить знаменитого бандита до того, как прибудет детектив из Нью-Йорка, это конечно пошло бы на пользу репутации «Грин стар». Но я думаю, что истории конец. Так что почему бы нам не выпить по стаканчику «Пола Роджера», а? Нет? Ну, тогда доброго дня вам, доброго дня!
Радостно отсалютовав, он направился прочь, прежде чем его ошарашенные союзники успели его остановить. Засунув большие пальцы в карманы, он, покачивая плечами, насвистывал себе под нос популярный мотивчик на слова Винсента Бене. Его лицо сияло улыбкой.
Когда он ушел, Пегги обвела всех безнадежным взглядом.
– Хэнк, – сказала она, – ничего не выйдет. Мы не можем бороться с Провидением. Давай бросим все это. Пойдем в бар и напьемся.
– Нет, – мрачно возразил Морган. – Нет, не бросим, имею в виду. Хотя пара стаканчиков нам не повредит, прежде чем мы перероем эту лодку сверху донизу. Кстати, а почему кругом так тихо? – Он огляделся. – Все ушли на обед, да? Мы пропустили обед, а я даже не услышал сигнала. Не важно, можем перехватить в баре по сэндвичу. Идемте. Мы должны с этим разобраться. Девочка моя, из-за этого изумруда все окончательно запуталось! Что, по-твоему, произошло?
– Ой, да ну его, этот изумруд. – Девушка вздорно шмыгнула носиком. – Кому вообще есть дело до этого дурацкого старого изумруда? Если тебе так хочется, мы разузнаем про ту девушку. Но, Хэнк, честно говоря, мне начинает казаться, что мы ошиблись. Хм! Наверняка она была какой-нибудь потаскушкой.
– Она звала Курта, – напомнил ее компаньон, твердо намеренный не терять последнего союзника. – Значит, она что-то знала, правильно? Если ты хочешь помочь ему, то мы должны все выяснить. Наверное, это касается пленки, попомни мои слова, девочка! К тому же не забываешь ли ты еще кое о чем? Курт пообещал тому парню, Вудкоку, – дал ему слово, – мол, за сегодняшний день он докажет, что убийство произошло, а иначе ему придется заставлять старика Варпуса рекламировать средство от насекомых.
Пегги прижала руку ко лбу.
– О, я совсем забыла об этом отвратительном коротышке! Ох, Хэнк, это ужасно! Теперь, когда я думаю о том, как бедняга Курт сидит в камере, за решеткой, опустив голову в ладони… – Она всхлипнула, вздохнула, и в глазах у нее заблестели слезы. – О, это ужасно, ужасно, ужасно!
– Боже, Пегги! Не плачь! – сказал Морган, отчаянно всплеснув руками. Он огляделся, чтобы убедиться, не подслушивают ли их. – Понимаешь, я и не думал, что тебе от этого так горько. Слушай! Прекрати хныкать, ладно? Все будет хорошо. Слышала, что сказал шкипер? Мы спустимся и вызволим его…
– О, я н…не х… хочу его выз…вызволять. – Пегги всхлипывала, вытирая платочком катящиеся из глаз слезы. Ее грудь тяжело вздымалась. – Он… Он… сразу… с… сделает что-нибудь глупое и… и его зап… пихнут обратно. Но, б… боже… когда я думаю… как он… там… бедненький… про… прозябааааеееет… в т-темном узилищееее… ыыыыыыыыыыыыы… – Пегги зашлась рыданиями.
Вот, дорогой читатель, подлинное испытание мужского духа: ее слезы катятся из глаз по какой-то причине, которую вы не можете постичь, и все, что вам остается, – похлопать ее по плечу, судорожно при этом пытаясь понять, что же не так. Морган принялся увещевать девушку – но это была ошибка. Он попытался указать на то, что Уоррена все же не в Бастилию заточили, где ему не дозволено видеть лучи солнца, и добавил, что юному маньяку, между прочим, там вполне удобно и что он еще и получит по-особенному приготовленного петуха на обед. Пегги возразила, что в подобных обстоятельствах у бедного юноши не будет аппетита. Она сказала, что жестоко со стороны Генри даже предполагать подобное, и вновь ударилась в слезы. После столь сокрушительного поражения Морган мог думать лишь о том, как бы добраться до бара и опрокинуть пару стаканчиков чего покрепче как можно скорее.
Ее слезы высохли лишь тогда, когда у девушки появилась новая причина для переживаний. И случилось это, едва они вошли в бар.
Бар (также именуемый комнатой для курения) был вместительным, обитым дубом помещением в дальнем конце палубы В, всегда полным табачного дыма и аромата спиртного. Столики стояли в нишах, окруженные кожаными диванчиками, и несколько электрических вентиляторов вращались под выкрашенным в пастельные тона потолком. Сейчас бар был пуст, в нем находился лишь один посетитель, сидящий за стойкой спиной ко вновь пришедшим. Сквозь окна с мозаичным стеклом струился солнечный свет, и лишь поскрипывание дерева и гул двигателей нарушали торжественную тишину.
Пегги увидела посетителя и замерла, а затем принялась подкрадываться к нему. Тот был человеком невысокого роста, коренастым, с лысиной на голове, обрамленной черными волосами. У него были крепкие руки и широкие плечи, как у профессионального борца. Мужчина как раз собирался поднести к губам стакан, когда вдруг замер, словно бы почуяв неладное. Но не успел он обернуться, как Пегги налетела на него.
