Артур Шницлер - Жена мудреца (Новеллы и повести)
Карл открыл глаза, словно отгоняя страшный сон. Он сидел один на скамье у края дороги и видел, как капельмейстер Ребаи и полоумный Иедек спешили вниз по той же дороге, по которой они все вместе поднимались наверх. По-видимому, они горячо о чем-то говорили, размахивая руками и сильно жестикулируя. Тросточка Иедека тонкой линией вырисовывалась на горизонте. Все быстрее шли они, окутанные легким облачком пыли, а их слова замирали на ветру. Вокруг сверкало солнце, и глубоко внизу в полуденном зное плыл и дрожал город.
1905
СМЕРТЬ ХОЛОСТЯКА
В дверь постучали совсем тихо, но врач сразу проснулся, зажег свет и встал с постели. Он посмотрел на жену, которая продолжала спать, надел шлафрок и вышел в переднюю. Он не сразу узнал стоявшую там старуху в сером платке.
- Нашему барину стало вдруг очень плохо, - сказала она. - Пожалуйста, господин доктор, ступайте к нему поскорее.
Врач узнал голос. Это была экономка его друга, холостяка. Первой мыслью доктора было: "Моему другу пятьдесят пять лет, он уже несколько лет как болеет сердцем, - может быть, с ним и вправду что-нибудь серьезное".
И он сказал:
- Иду сейчас же, вы подождете меня?
- Извините, пожалуйста, господин доктор, но я спешу еще к двум господам. - И старуха назвала имена коммерсанта и поэта.
- А к ним вам зачем?
- Барин хочет их увидеть еще раз.
- Увидеть еще раз?
- Да, господин доктор.
Он созывает друзей, подумал врач, значит, чувствует, что смерть близка... И он спросил:
- С барином кто-нибудь остался?
Старуха ответила:
- Конечно, господин доктор, Иоганн от него не отходит, - и ушла.
Доктор вернулся в спальню, и, покамест он быстро и как можно бесшумнее одевался, в душе его поднялось какое-то горькое чувство. Пожалуй, даже не боль оттого, что, быть может, сейчас он теряет доброго старого друга, а мучительное сознание, что вот и его конец близок, его и всех тех, кто только несколько лет тому назад был еще молод.
Влажной, теплой весенней ночью ехал врач в своей открытой коляске в ближнее предместье, где жил холостяк. Он поглядел наверх, в распахнутое окно спальни, из которого струился в ночь бледный свет.
Врач поднялся по лестнице, слуга отворил ему дверь, серьезно поклонился и печально опустил левую руку.
- Как? - задыхаясь, спросил врач. - Я опоздал?
- Да, господин доктор, - ответил слуга, - барин скончался пятнадцать минут тому назад.
Врач глубоко вздохнул и вошел в комнату. Там, полуоткрыв тонкие посинелые губы, вытянув руки на белом покрывале, лежал его покойный друг. Жидкая борода была всклокочена, седые пряди падали на бледный и влажный лоб. Шелковый абажур, затенявший электрическую лампочку на тумбочке возле кровати, отбрасывал на подушку красноватую тень. Врач смотрел на умершего. Когда же он был у нас в последний раз, думал он. Да, помнится, в тот вечер шел снег. Значит, прошлой зимой. Как редко виделись мы в последнее время!
С улицы донеслось постукивание лошадиных копыт. Врач отвернулся от умершего и увидел тонкие ветки, колыхавшиеся в ночном воздухе за окном.
Вошел слуга, и врач спросил его, как это случилось.
Слуга начал рассказывать обычную историю - о том, как больному вдруг сделалось плохо, стало трудно дышать, как он соскочил с кровати, принялся ходить взад и вперед по комнате, затем бросился к письменному столу, потом опять поплелся к постели, как он томился жаждой, стонал, приподнялся еще раз и вдруг рухнул на подушки. Врач слушал, кивая, положив правую руку на лоб покойного.
Подъехала чья-то коляска. Врач подошел к окну. Он увидел коммерсанта, который, вылезая, бросил на него вопрошающий взгляд. Врач невольно опустил руку, точно так, как встретивший его слуга. Коммерсант вскинул голову, словно не в силах поверить, врач пожал плечами и, охваченный внезапной усталостью, сел в кресло в ногах покойного.
Вошел коммерсант, желтое его пальто было расстегнуто; он положил шляпу на маленький столик у дверей и пожал руку врачу.
- Просто ужасно, - сказал он. - Как это случилось? - И недоверчиво поглядел на мертвеца.
Врач рассказал все, что знал сам, и добавил:
- Даже если бы я и успел приехать, помочь ему я бы не смог.
- Подумайте только, - сказал коммерсант, - сегодня ровно неделя, как я в последний раз говорил с ним в театре. Я еще звал его поужинать, но он, как всегда, спешил на одно из своих таинственных свиданий.
- А у него они все еще были? - спросил врач, грустно улыбаясь.
Опять подъехала коляска. Коммерсант подошел к окну. Увидев выходящего из нее поэта, он отошел в глубь комнаты, боясь выражением лица выдать печальную новость. Врач вынул из портсигара папиросу к стал смущенно вертеть ее в пальцах.
- Привычка с того времени, когда я работал в больнице. Бывало, только выйдешь ночью из палаты, тотчас же и закуришь, все равно что бы там ни делал, вводил ли морфий или удостоверял смерть.
- А знаете, - спросил коммерсант, - сколько лет я не видел мертвеца? Четырнадцать - с тех пор, как отец мой лежал на столе.
- А ваша жена?
- Жену я, конечно, видел в самые последние мгновения, но после нет.
Вошел поэт, пожал руки обоим и неуверенно поглядел на постель. Потом решительно подошел ближе и стал смотреть на покойника, серьезно, но с каким-то презрительным подергиванием губ. Значит, он, твердил голос у него в душе. Ибо его давно уже занимала мысль о том, кому из знакомых суждено отправиться первым в свой последний путь.
Вошла экономка. С глазами полными слез она опустилась на колени возле постели, заплакала и молитвенно сложила ладони. Поэт, легко и утешающе, опустил руку ей на плечо.
Коммерсант и врач стояли у окна, вдыхая влажный весенний воздух.
- Как-то странно, - сказал коммерсант, - что он послал за всеми нами. Неужели он хотел видеть нас у своего смертного одра? Или, может быть, желал сообщить нам что-нибудь важное?
- Что касается меня, - сказал доктор со скорбной улыбкой, - то тут не было ничего удивительного, я же врач. А вы, - обратился он к коммерсанту, вы выступали иногда в качестве консультанта. Может быть, он хотел передать лично вам свои последние распоряжения.
- Может быть, - сказал коммерсант.
Экономка вышла, и друзья слышали, как она разговаривает в передней со слугой. Поэт все еще стоял у постели и вел таинственный диалог с усопшим.
- Кажется, - тихо сказал коммерсант врачу, - кажется, он чаще бывал с ним в последнее время. Может быть, он объяснит нам, в чем тут дело.
Поэт стоял, не двигаясь, заложив за спину руки, в которых держал широкополую серую шляпу. Взгляд его сверлил закрытые глаза покойника. Господа начали проявлять нетерпение. Коммерсант подошел к поэту и кашлянул.
- Три дня тому назад, - выговорил поэт, - мы гуляли с ним целых два часа, за городом, на виноградниках. Вы хотите знать, о чем он говорил? О поездке в
Швецию, куда собирался отправиться летом, о новом альбоме Рембрандта, вышедшем сейчас у Ватсона в Лондоне, и, наконец, о Сантос-Дюмоне. Говоря об управлении воздушными кораблями, он приводил множество математически-физических доводов, которые я не совсем понял. Право же, он не думал о смерти. Вероятно, все мы в определенном возрасте опять перестаем думать о ней.
Врач вышел в соседнюю комнату. Здесь он мог разрешить себе закурить. Странное, даже жуткое чувство охватило его, когда в бронзовой пепельнице на письменном столе он увидел белый пепел. "Почему, в сущности, я еще здесь? подумал он, опускаясь в кресло перед столом. - У меня больше права уйти, чем у других, я ведь вызван, конечно, только как врач. Мы с ним были вовсе не так уж дружны. В мои годы, - продолжал он размышлять, - с моим складом характера, вообще невозможно дружить с человеком, у которого нет никакой профессии, да и не было никогда. Не будь он богат, что стал бы он делать? Вероятно, сочинительствовать. Он ведь был очень остроумен". И врач припомнил несколько злобных и метких замечаний холостяка, особенно касающихся произведений их общего друга, поэта.
Вошли поэт и коммерсант. При виде доктора, сидевшего в только что осиротевшем кресле, с папиросой во рту, - впрочем, он так и не закурил ее, - лицо поэта выразило оскорбление. Он закрыл за собой дверь. Они были как бы в другом мире.
- Вы хоть сколько-нибудь понимаете? - спросил коммерсант.
- Что? - рассеянно переспросил поэт.
- Что заставило его послать за нами, именно за нами!
Поэту казалось совершенно излишним искать какие-то особые причины.
- Наш друг, - пояснил он, - почувствовал приближение смерти, и хотя он жил довольно одиноко, - во всяком случае, в последнее время, - но в такой час у людей, по природе общительных, вероятно, возникает потребность видеть вокруг себя тех, с кем они прежде были близки.
- Но ведь у него была возлюбленная, - заметил коммерсант.
- Возлюбленная, - повторил поэт и презрительно вздернул брови.
В эту секунду врач заметил, что средний ящик письменного стола полуоткрыт.
