Все говорят: нет правды на земле - Игорь Резников
Судья
Как вы оценили показанные вам отрывки Реквиема?
Сальери
Как высокоталантливое произведение, о чем я и сказал вслух г-ну Моцарту. Впоследствии, в 1814 году, я дирижировал исполнением Реквиема.
Судья
Пушкин указывает на эпизод, якобы случившийся во время вашего с г- ном Моцартом обеда. Моцарт привел с собой бродячего скрипача и от души хохотал и наслаждался, когда скрипач фальшиво играл отрывок из его «Дон Жуана». Вы возмущались этим и заключили, что г-н Моцарт «недостоин сам себя». Имел ли место в действительности такой эпизод?
Сальери
Нет, Ваша честь, я не могу припомнить такого эпизода. Полагаю, что со стороны г-на Пушкина это был так называемый «художественный вымысел», на что он, как сочинитель, безусловно имеет право.
Судья
У меня нет больше вопросов к обвиняемому. Есть ли вопросы у других участников процесса?
Прокурор
Обвиняемый, вы указывали на то, что в 1824 году были помещены в клинику. Что это была за клиника?
Сальери
Я не скрываю, что это была Венская психиатрическая клиника. В связи с распространившейся клеветой не только ухудшилось мое общее состояние, но у меня начались нервные срывы. В 1824 году я попросил об отставке с поста Первого придворного капельмейстера. Хотя мой патрон был против, я настоял на отставке, так как считал, что не могу уже в полной мере выполнять мои служебные обязанности, и мне необходимо заняться лечением.
Прокурор
Скажите, сообщали ли вам врачи, что во время вашей нервной болезни у вас случались моменты пропадения памяти, бреда наяву и прочие моменты, когда вы не могли осознавать себя?
Защитник
Я протестую. Это не имеет отношения к делу
Судья
Протест отклонен. Как не имеет отношения к делу? Имеет, и прямое. Обвиняемый Сальери, я напоминаю вам, что вы имеете право не отвечать на этот вопрос, как и на любые другие. Но ответить на него в ваших интересах, так как существует версия, что именно в психиатрической клинике вы сознались в отравлении Моцарта.
Сальери
Я подтверждаю, что врачи сообщали мне о таких моментах. Я, конечно, не помню, что именно я в такие моменты говорил. Но если я и признался в преступлении, которого не совершал, то оговорил себя под влиянием моего психического состояния — ведь я почти ни о чем, как об этой злобной клевете не мог думать. Я говорю «самооговор» потому, что я-то точно знаю: этого преступления я не совершал.
Защитник
Ваша честь, я прошу приобщить к делу нотариально заверенное письменное свидетельство Дж. Розенберга и А.Порше, санитаров, приставленных в клинике к г-ну Сальери. Это свидетельство письменно подтверждено и лечащим врачом обвиняемого, доктором Рерихом.
Судья
Передайте мне, пожалуйста, этот документ через судебного пристава.
Заявление.
Мы, Дж. Розенберг и А.Порше, санитары Венской псиатрической клиники, перед лицом Бога и перед всем человечеством, клянемся в том, что никакого признания от г-на Сальери в отравлении им Моцарта никогда не слышали.
Мы свидетельствуем, что из-за слабого здоровья г-на Сальери никому, даже членам его семьи, не разрешалось навещать его.
Дж. Розенберг
А.Порше.
Подтверждаю: врач Венской психиатрической клиники д-р М.Рерих.
Судья
Г-н прокурор, у вас нет больше вопросов к подсудимому? У вас, г-н защитник?
Защитник
В обвинительном заключении указывается, что по мнению г-на Пушкина вы были единственным, кто освистал оперу Моцарта «Дон Жуан», присутствуя на ее премьере 29 октября 1787 года в Праге. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть это предположение?
Сальери
Я не был на премьере в Праге.
Защитник
В моем распоряжении имеется письменное свидетельство г-на Игнаца Умлауфа, второго Придворного капельмейстера, работавшего в это время под началом обвиняемого. Я ходатайствую перед судом о включении г-на Умлауфа в число свидетелей и прошу вас, ваша честь, допросить его.
Судья
Поскольку речь идет о таком важном обстоятельстве, как установление алиби обвиняемого в отношении данного эпизода, я согласен с вами. Свидетель Умлауф будет допрошен судом в соответствующее время.
Судья
У участников процесса есть еще вопросы к подсудимому? Нет.
Тогда суд переходит к допросу свидетелей.
Г-н секретарь, я прошу установить связь со свидетелем Бетховеном.
Свидетель, вы меня хорошо слышите?
Свидетель
Да, я благодарю вас за предоставленный в мое распоряжение превосходный слуховой аппарат.
Судья
Назовите, пожалуйста, ваши полное имя, дату и место рождения, профессию.
Свидетель
Бетховен, Людвиг ван. Родился 16 декабря 1770 года в Бонне, с 1792 года жил в Вене. По профессии композитор.
Судья
С подсудимым Сальери вы не находитесь в родственных или свойственных отношениях?
Свидетель
Нет, Ваша честь.
Судья
Свидетель, разъясняю вам ваши права и обязанности. Вы имеете право: заявлять ходатайства, приносить жалобы на действия или бездействие прокурора и решения прокурора и суда, при допросе использовать помощь своего адвоката.
За дачу заведомо ложного показания и за отказ от дачи показаний по мотивам, не предусмотренным законом, вы несете уголовную ответственность.
Расскажите нам, пожалуйста, об истории ваших взаимоотношений с подсудимым.
Свидетель
В юном возрасте я поклонялся Моцарту и Гайдну и всегда хотел у них учиться. Но г-н Моцарт не был педагогом по призванию. У г-на Гайдна я некоторое время учился, и всегда ценил его замечательный дар и высокие душевные качества. Однако как в педагоге я в нем быстро разочаровался, так как он не разделял моих творческих устремлений. К тому же г-н Гайдн вскорости уехал в длительное турне в Англию, и наши занятия прекратились.
Настоящего учителя я нашёл в г-не Сальери, у которого учился композиции и итальянской вокальной технике. Г-н Сальери — прирожденный педагог. Меня всегда поражали как его глубокие и обширные знания, так и внимательность и доброжелательное отношение к ученикам. Он не только передал мне свои знания, но и обратил в свою веру, привлёк внимание к тому направлению, которое развивалось параллельно творчеству Гайдна и Моцарта: от Глюка — к его итальянскому последователю Луиджи Керубини и к самому Сальери. Я и в зрелые годы высоко ценил как Глюка, так и Керубини; последнего я считаю величайшим из современных композиторов.
Что же касается г-на Сальери, то ему, в благодарность за обучение и в знак признания, как уважаемой мной личности, я посвятил три скрипичные Сонаты, оп. 12, опубликованные в Вене в 1799 году. Уже после того, как я перестал брать у него уроки, между нами сохранялись отношения учителя и ученика. Например, в 1806 году, когда я работал над оперой «Фиделио» и мог уже называть себя знаменитым, г-н Сальери помогал мне в этой работе и консультировал в области
