Уильям Теккерей - Из Записок Желтоплюша
Леди Гриффон покраснела и так потупилась, что окунула локоны в тарелку; она глотала лесть лорда Крэбса, точно устриц. А милорд (язык у него был подвешен на редкость ловко) обратился к мисс Рриффон. Он сказал, что ему известны некоторые обстоятельства. Мисс покраснела. Экий счастливчик! - тут она покраснела еще пуще, а он глубоко вздохнул и принялся за тюрбо и соус из омаров. Хозяин и сам был силен по части лести, но до старика ему было очень далеко. Тот за один вечер успел столько, сколько иному не суметь и за год. Вы не замечали ни красного носа, ни толстого брюха, ни нахальных глазок: так сладко он умел говорить, так занятно рассказывать, а главное - такие выражал благочестивые и благородные чувства. Вы скажете, что при таком своем богатстве дамы были очень уж легковерны; но не забудьте - они только что приехали из Индии, лордов еще почти не видали, а на титулах были помешаны, как и положено в Англии каждой порядочной женщине, которая начиталась великосветских романов. Словом, они еще только делали свои первые шаги в свете.
После обеда, пока мисс Матильда пела "Die tanti", или "Фанти-манти", или еще какие-то итальянские арии (как, бывало, начнет этот визг - не остановишь), милорд опять подсел к леди Гриффон и заговорил уже по-другому.
- Экое, - говорит, - счастье, что Элджернон нашел такого друга как вы, миледи.
- Уж будто? Полагаю, милорд, что я не единственный его друг из порядочного общества.
- Нет, конечно; были и другие. Его рождение и, позволю себе сказать, родство со мной доставили ему множество друзей, но...
- Что "но"? - переспрашивает миледи, смеясь его мрачному виду. Неужели мистер Дьюсэйс потерял их или оказался их недостоин?
- Хочу верить, что это не так, миледи, но он легкомыслен и расточителен и попал в стесненные обстоятельства, а в таких случаях человек не слишком разборчив в знакомствах.
- Стесненные обстоятельства? Боже мой! Но ведь он говорит, что его крестная оставила ему две тысячи в год - и он их даже не тратит целиком; да это и действительно немалые деньги для холостого человека.
Милорд печально покачал головой.
- Пусть только это останется между нами, миледи; мой сын имеет всего лишь тысячу в год, которую даю я, и к тому же - огромные долги. Боюсь, что он играл; вот почему я так рад, что он попал в порядочный семейный дом, где более чистые и высокие радости, быть может, заставят его забыть кости и недостойных собутыльников.
Леди Гриффон сразу сделалась очень серьезной; неужели правда? Как знать? Неужели Дьюсэйс не влюблен, а просто метит на ее деньги? Как не поверить собеседнику? Ведь это его родной отец и вдобавок настоящий лорд и пэр Англии. Она решила проверить. Она и не подозревала, насколько Дьюсэйс ей нравится, пока не почувствовала, как способна возненавидеть его, если он окажется обманщиком.
Вечер окончился, и они вернулись, как мы уже видели: милорд поехал домой в карете миледи, а миледи и мисс поднялись к себе.
Там ждала их мисс Кикси, довольная и сияющая; с ней, как видно, произошло что-то очень приятное, и ей не терпелось поделиться. Она и не утерпела. Приготовляя дамам чай (они всегда выпивали на ночь по чашке), она сказала:
- Ну-ка, угадайте, кто сегодня пил со мной чай? - Бедняжка! Каждое приветливое слово было для нее диковинкой, а чай с гостем - большим праздником.
- Должно быть, моя горничная Ленуар, - сказала миледи строго. - Я просила бы вас, мисс Кикси, не водить дружбу с прислугой. Надо все-таки помнить, что вы сестра леди Гриффон.
- Нет, миледи, не Ленуар, а джентльмен, да еще какой красавец!
- Ну, значит, мсье Делорж, - сказала мисс, - он мне обещал принести струны к гитаре.
- Нет, не он. Он тоже приходил, но у него не хватило любезности доложить о себе. Нет, это был ваш поклонник, достопочтенный мистер Элджернон Дьюсэйс. - И бедная Кикси захлопала в ладоши, точно получила наследство.
- Мистер Дьюсэйс? А зачем он приходил? - спрашивает миледи, сразу вспомнив все, что говорил папаша.
- Во-первых, он забыл здесь бумажник, а во-вторых, хотел отведать моего вкусного чая и пробыл со мной больше часа.
- Позвольте спросить, мисс Кикси, - надменно говорит мисс Матильда, - о чем вы могли беседовать с мистером Элджерноном? О политике, о музыке, об искусстве или о философии?
Мисс Матильда была синим чулком (как большинство кривобоких девиц в высшем обществе) и всегда старалась свести разговор на подобные высокие предметы.
- Нет, ни о чем таком серьезном он не говорил. Я бы тогда не поняла его, вы же знаете, Матильда. Сперва мы поговорили о погоде, потом об оладьях и пышках. Он, оказывается, больше любит пышки. А потом (тут мисс Кикси понизила голос) - о бедном покойном сэре Джордже, какой он был хороший муж и...
- И сколько он оставил денег, не так ли, мисс Кикси? - спрашивает миледи жестким голосом и со злой усмешкой.
- Да, милая Леонора, он с таким уважением отзывался о вашем незабвенном супруге, так тревожился о вашей и Матильдиной судьбе, что приятно было слушать. Ах, как он мил!
- И что же вы ему сообщили, мисс Кикси?
- Я сказала, что у вас с Леонорой девять тысяч фунтов годового дохода и...
- Ну, а он?
- Он - ничего. Я ведь и сама ничего больше не знаю. Мне бы хоть девяносто иметь, - сказала бедная Кикси, возведя глаза к небу.
- Еще чего захотела! А не спрашивал ли мистер Дьюсэйс, на каких условиях завещаны деньги и кому из нас?
- Спрашивал, но этого я не сумела сказать.
- Так я и знала! - воскликнула миледи, стукнув о стол чайной чашкой. Так я и знала!
- Что ж тут такого, леди Гриффон? - сказала мисс Матильда. - Незачем бить чашки - вопрос был вполне невинный. Элджернон - не какой-нибудь интересант. Он - воплощенная искренность и великодушие! У него и у самого достаточно земных благ; и он не раз говорил мне, что хотел бы, чтобы его избранница не имела ни гроша, - тогда он мог бы доказать ей чистоту своих чувств,
- Не сомневаюсь, - сказала миледи. - А кто же избранница? Неужто мисс Матильда Гриффон? - И она вышла, хлопнув дверью, а мисс Матильда, по своему обыкновению, разрыдалась и принялась изливать свою тоску и любовь на груди у мисс Кикси.
ГЛАВА IV
Кажется, клюнуло
На другое утро мы с хозяином явились к Гриффонам; я занялся горничными, а он пошел строить куры дамам. Мисс играла на гитаре, а миледи сидела за кучей бумаг - тут и счета, и чековые книжки, и письма от поверенных. Эх, мне бы ее заботы, особенно при девяти тысячах дохода! Все дела в доме вела миледи. Мисс была для этого чересчур чувствительна.
При появлении хозяина мисс Матильда просияла и грациозно указала ему на место подле себя; он сел. Миледи только подняла глаза, приветливо улыбнулась и опять за бумаги.
- Леди Гриффон получила письма из Лондона, - говорит мисс. - От всяких там скучных поверенных и прочее. А вы посидите со мной, гадкий вы человек.
Он садится.
- Охотно, дорогая мисс Гриффон, посижу с вами тет-а-тет.
- А вчера у посланника, - говорит мисс (после вступительных любезностей), - мы познакомились с одним вашим другом, мистер Дьюсэйс.
- Это, очевидно, был мой отец; он очень хорош с посланником. Третьего дня он навестил и меня.
- Милейший старый джентльмен! И как же он вас любит, мистер Дьюсэйс.
- О да! - говорит хозяин, возводя глаза к небу.
- Он только о вас и говорил и так вас хвалил! Хозяин вздохнул свободнее.
- Отец очень добр, но он слеп, как все отцы, и чересчур ко мне снисходителен.
- Он говорил, что вы его любимый сын, и сожалел, зачем вы не старший. Я могу оставить ему только скромную долю младшего сына, сказал он, но у него есть талант, знатное имя и собственные средства.
- Средства? О да, да, в этом я не завишу от отца.
- Две тысячи в год, наследство вашей крестной, как вы нам говорили?
- Вот именно, - кивает мой хозяин, - а этого вполне достаточно, милая мисс Гриффон, при моих скромных привычках.
- Кстати, - прерывает его леди Гриффон, - раз уж речь у вас зашла о денежных делах, пособили бы мне, бедной! Подойдите сюда, скверный мальчик, и помогите мне подсчитать.
Он, конечно, со всех ног! Садится около миледи, а у самого глаза так и горят.
- Вот, взгляните, - говорит она. - Мои агенты сообщают, что получен перевод на семь тысяч двести рупий, а в рупии два шиллинга девять пенсов. Сколько это будет в фунтах и шиллингах? - Хозяин ей старательно высчитывает. - Девятьсот девяносто фунтов. Допустим. Не стану проверять - чересчур утомительно. А теперь другое. Чьи это деньги - мои или Матильды? Понимаете, это - проценты с некоего капитала в Индии, которого мы еще не трогали, а из завещания сэра Джорджа я никак не пойму, что делать с этими деньгами, кроме как тратить. Что же нам делать, Матильда?
- Ах, мама, вы уж сами решайте.
- А вы что скажете, Элджернон? - Тут она кладет ему руку на плечо и заглядывает в лицо, этак завлекательно.
- Но я не знаю, как сэр Джордж распорядился деньгами, - говорит он. Для этого вам нужно показать мне его завещание. - О, с удовольствием!
