Валерий Митрохин - Кентавромафия
На сайтах обитала масса более эффектных девушек и женщин… Коронида же дружила с такими же, как сама скромницами, главным образом, провинциалками.
Дон — Коронида
В конце концов, она решила отреагировать на ненавязчивые посещения Дона. В ответ на подаренный букет белых роз (а послал он ей этот подарок на Женский день) она, поблагодарив, спросила: «Кто ты и что тебе нужно?»
Сразу без обиняков, навязав собеседнику право общаться на «Ты». Что нашему хитрецу было, конечно же, только на руку.
Он ответил прямо:
— Ты мне нравишься. Но я не решался к тебе обратиться, поскольку сомневаюсь…
— Ты хотел бы взаимности?
— Очень.
В ответ на что Коронида записала его в друзья.
После непродолжительного трепа о том и сем он замолчал. Так его научили: взять паузу.
— Куда ты девался?! — первой не выдержала марку Коронида. — Чего молчишь?
После чего Дон продержался еще сутки.
Она звала все настойчивее. И он откликнулся букетом алых роз и каскадом извинений. Мол, пишу очерк. Сроки заказа торопят. Уезжал в провинцию. Там Интернета не оказалось. Торопился. Суетился. Устал зверски…
Короче, ловко свел свое молчание к тому, что скучал и мучился без общения с нею.
— Ну хорошо… уставший, падающий… лишь бы не падший ангел… Я тебя прощаю, — ответила Коронида великодушно, — Я тебя отпускаю. Ненадолго. Отдыхай. Приводи себе в форму и возвращайся.
— Целую! — написал Дон в ответ.
Она не ответила.
И тогда дерзнул еще рискованнее:
— Целую целую в цело! Во втором слове ударение на первом слоге.
Она не ответила.
Испугавшись, он связался с Годи.
Но тот успокоил:
— На такое нахальство уважающая себя женщина обычно не отвечает.
На следующее утро Коронида сама вышла на него.
— Ты мне приснился. Смотрел на меня молча. Но мне было хорошо от этого взгляда.
— Бывает, я все делаю молча. Но чаще всего я говорю слова, которые помогают женщине отдаться чувству полностью…
— Ты был очень нежен, ласков… Но пропитано всё было такой невыразимой грустью… а я была в каком–то платье голубом, которое куда–то улетело… и весь сон какой–то грустно–голубой… даже с таким настроением проснулась. А за окном такой туман…
— Все будет не так… — снова пошел ва–банк наш соблазнитель, — Платье, конечно, улетит. Но тумана в наших отношениях никакого не будет…
А чтобы смягчить напор, добавил:
— Такое тебе приснилось, потому что я очень устал. Уснул поздно… Но с мыслью о тебе.
— Знаю.
— Ты хочешь того, что тебе приснилось?
— И хочу, и боюсь… И не нужно об этом. Мне приятно, что ты вдохновенно работаешь.
Это для тебя важно! А то, что думаешь обо мне все это время, важно для меня.
— Трудно не думать и не говорить об этом…
— Ты прав, эти мысли трудно отбросить, нельзя отмахнуться от них… Так вот, по энергетическим законам твоя сексуальная энергия сублимируется в творческую… (смайлик: «Улыбаюсь!»)
— Да, я снова начал интенсивно сочинять. И это опасно. Эти сублимации, чувствую, превращают меня в импотента. И сделали это со мной женщины. Одна, которую любил без ума, но которая мне отказала. Другая, которую люблю без памяти, но которая мне все еще ничего не дала! Я не мальчик. И в этом смысле очень о себе беспокоюсь. О таких, как я, в народе говорят: сексуально озабоченный…
— Моя агава зацвела, когда мы с тобой стали об этом говорить…
— Я. уверен, она заплодоносит, когда увидит нас в объятиях друг друга!
— А я специально не хочу оборудовать компьютер видеоглазком и микрофоном.
— Так лучше. Это как в темной комнате, когда все наощупь…
— Ты невидимка разве? И к тому же неощутимка?
— Так ты быстрее закончишь своих «Кентавров».
— Видать, самому Богу было угодно, чтобы я закончил эту работу, потому он и прислал тебя мне. Слава тебе, Господи!
— Значит, будем благодарить Всевышнего!
— Так у тебя «Кентавры» твои разрастутся вдвое!
— Процесс этот неуправляем. Автор в нем только средство для достижения окончательного результата.
— Смотри, не застрянь там, в прошлом…
— «Кентавры» не прошлое. Они настоящее…
— Значит ли это, что твой очерк — о нынешних кентаврах… Может, это вовсе не очерк, а роман?
Дон позвонил Годи. И тот поддержал развитее темы. «Слово роман женщину возбуждает. Действуй дальше»
— Ты ясновидица?!
— Я знаю кентавров. Об этом племени не очерки надо писать, а романы сочинять. Такая мифология! Такое прошлое…
— Я думаю так же, как ты…
— А я скажу больше. Твой очерк станет бестселлером. Пиши. Не сомневайся!
«Что такое бестселлер?» — спохватился Дон. Тут же в Яндексе полез в словарь. Нашел ответ быстро. Облегченно вздохнув, вернулся в ЧАТ.
— Спасибо. Ты предрекаешь моей книге особую судьбу, высокий коммерческий успех. Гляди, я так и разбогатеть смогу.
— А ты что, из бедных?
— Да уж не из депутатской семьи…
Она приумолкла. Видимо, переваривала новую информацию.
— Тогда поторопись. Начни издавать свой очерк по частям. Это неплохой, я слыхала, способ пропиариться и заработать… И пиши, пиши его бесконечно. Уверена, клюнут кинематографисты. И сделают сериал…
— Я не хочу так. Делать все надо в удовольствие. Сделал — отдыхай! Отдохнул — приступай к делу… Все самое хорошее непременно кончается, чтобы начаться вновь, и как продолжение (любви) и как новая ласка.
— А как же Элона? — вдруг спросила Коронида.
У Дона слегка потемнело в глазах. Именно в этот момент он понял: игра сделана. Если Коронида дозналась о существовании Элоны, значит, выясняла о нем все. Значит, она хочет большего, нежели все эти недомолвки в чате.
Благодаря предварительным консультациям Дон был готов к ответу на этот вопрос:
— Любовь — как хвост ящерки. Дается дважды. Первую мы теряем, вторую получаем навсегда.
— Так однозначна любовь?
— Отнюдь! Мы любим еще Бога, детей, родину, себя… Это совсем другое. Это сила духа нашего. Она в крови. То есть на всю жизнь. А любовь к женщине — это еще и плоть.
— Ты такой интересный! Пришли мне «Кентавров. Хочу взглянуть хотя бы глазком».
— Не сейчас. Очерк пока сырой… (так научил отвечать Годи). Чуть погодя…
— Ладно. Жду!
От автора
После такого поворота событий Дон вышел на меня.
«Любые бабки даю… напиши хоть что–нибудь… Ты ж профессионал… У меня ситуация…»
И рассказал все, что на тот момент было ему позволено.
За сутки я набросал, что пришло на ум… Сам завелся (тема–то какая!) Стал сочинять. Отдавал Дону. Он тут же переправлял все это Корониде.
Забегая вперед, скажу:
Потом все эти, вчерне написанные главы, я с концами отдал Фиридону. Иначе как бы он смог объяснить Корониде отсутствие у него того самого, якобы сочиняемого им очерка о Кентаврах!? За это, не скупясь, Дон мне заплатил и пообещал, что никогда ни строки из «Кентавров» не опубликует.
Дон — Коронида
(продолжение)
— Нескучная у тебя проза!!!
— …читала и удивлялась, почему ты не обозвал своих «Кентавров» детективом, потом поняла, что очерку этому сложно дать вообще жанровое определение…
— Да уж! Занесло меня…
— Эти девять дней, которые я тебя знаю, буквально потрясли Мой (личный) Мир…
— Неужели прошло всего только 9 дней или уже аж 9 дней!.. Я вот о чем думаю. Если бы нам поселиться под одной крышей, сколько бы радости и счастья я смог тебе дать… А ты мне!
— Но, несмотря ни на что, у меня всё такое же восприятие тебя, как и в первый день, когда я совершенно не знала, кто ты… Даже если бы у тебя не было ни строчки, мое отношение к тебе осталось бы первоначальным…
— Тебе лучше знать.
— Ты привык, чтобы тобой восхищались? Так я это и делаю… Только немного по–другому… негромко и в себе.
— Я не люблю, когда меня хвалят публично. Мне стыдно делается. Особенно если похвала неискренняя. Что чаще всего так и есть. Я люблю, когда мною восхищается женщина, которую я выбрал.
— Мужикам кажется, что они выбирают. Все как раз наоборот. Это вас выбирают…
— Женщина действует из засады, которую она сделала на мужчину. Оттуда её на свою голову и выманивают. Она — охотница, он — жертва…
— Прекрасное объяснение. Сколько же таких, как я (а может и получше меня), ты выманил из онлайн–засады?
— Не скрою, несколько адресаток имеется. Но они мне лишь иногда нужны для консультаций по кентаврам. Они специалистки: мифолог, археолог, историк, этнограф и т. д.
— И неужели ни одна не приглянулась? Не потешила мужское самолюбие откровенным признанием? Не захотела с тобой встретиться в реале?
