Валерий Митрохин - Кентавромафия

Валерий МИТРОХИН

КЕНТАВРОМАФИЯ

роман

Рис И. Ваграмовой

— Говорят, кентавры бессмертны…

Если так, почему же они исчезли?

— Они возвратились на круги своя…

ДЕВЯТКА

Угадайте с трех раз, когда это бывает: деревья одеваются, бабы раздеваются? Шутка! Шутка в духе «Девятки». Так в просторечии называется кафе «Стойло Пегаса». Есть такая забегаловка в самом центре Мифрополя. Двумя, по крайней мере, достоинствами она обладает: недорого и не отравишься…

Называется она так, потому что однажды якобы видели там белоснежного крылатого коня.

Массовый гипноз — дело реальное. А самый сильный из самых известных свальных средств зомбирования — Его Высокоблагородие Алкоголь.

Все это, разумеется, миф. Чего только спьяну не привидится нашему брату. Но с давних пор сначала неформально, а затем и официально здание под номером 9, в котором весь первый этаж как раз и занимает заведение, стало называться «Стойлом».

Отличается оно и своим демократизмом. Здесь можно встретить как бездомного бродягу, так и депутата парламента. За одним столиком можно увидеть мента и бандита. Здесь тусуются всем известные уличные певцы и непризнанные гении… Нередко сюда заходит Хирон горбатый — предводитель местных кентавров.

Время от времени возобновляется слух, что именно он является владельцем этой, как и других, правда, не таких престижных забегаловок. Однако злачные эти точки оформлены на его трех жен, из которых лишь одна четвероногая.

Говорят, красивая чрезвычайно. Говорят, потому что никто её никогда не видел… На приемы Хирон ходит только с лапифками поочередно, но бывает что и сразу с обеими женоподобными подругами. Молодыми, вполне цивилизованно воспитанными аборигенками. От них не веет одуряющим ароматом яйлы, навсегда въевшимся в шкуру того же Горбуна. И если тело Горбуна густо поросло рыжими волосами, то у кобыл, как он их в подпитии, куражась, называет, тело (в отличие от человеческой женщины покрытое лишь густым, никогда не исчезающим загаром) чистое, видимо, благодаря регулярной эпиляции. А что им остается еще?! Детей воспитывают горные кентавры, из коих, говорят, и сам Горбун, а работать своим женам депутат не позволяет.

Вот они и сидят во дворце на краю Мифрополя и лелеют оливковые покровы друг дружки.

Полулюди — полукони

(Миф 1)

Дикие эти существа, обитатели гор и лесных чащ, отличаются буйным нравом и невоздержанностью. Миксантропизм кентавров объясняется тем, что они рождены от Иксиона и тучи, принявшей по воле Зевса облик Геры, на которую покушался Иксион. Кентавры сражаются со своими соседями лапифами (кентавромахия), пытаясь похитить для себя жён из этого племени. Особое место среди кентавров занимают два — Хирон и Фол — воплощение мудрости и благожелательности. Хирон — сын Кроноса и нимфы Филиры — (липы), Фол — сын Селена и нимфы Мелии — «ясеневой», то есть их происхождение уходит в область растительного фетишизма и анимизма. После того как кентавров победил Геракл, они были вытеснены из Фессалии и расселились по всей Греции. Посейдон взял кентавров под свое покровительство. В героических мифах одни кентавры были воспитателями героев (Ясона, Ахилла), другие — враждебны миру героев. Кентавры смертны. Бессмертен только Хирон, но и он, страдая от раны, нечаянно нанесённой ему Гераклом, жаждет умереть и отказывается от бессмертия в обмен на освобождение Зевсом Прометея.

Возвращение кентавров стало довольно длительным, как тогда казалось, нескончаемым процессом. Исторические документы, дошедшие до нас в виде мифов, свидетельствуют, что остров, до сих пор носящий имя этой расы, остается фрагментом некогда великой греческой цивилизации, в которой кентавры занимали свое равноправное место. Посему в результате долгой, и надо отдать должное, гуманитарной борьбы, они все–таки получили в свою пользу весь Таврикий.

Но поскольку остров этот они получили в качестве автономии, то есть формально, и хотя им разрешили здесь распоряжаться всеми гуманитарными сферами, материальную сторону контролировал центр. А это означает, что кентавры так и не смогли стать окончательными хозяевами своей земли. Их по–прежнему ущемляли, в первую очередь, в земельно — пастбищных проблемах. Кентавры требуют себе участки в лесах и на вечнозеленых яйлах. Им же дают солончаковую степь, опаленную зноем уже в начале июля.

Заметки по сути дела

Лапифов легко отличить от других смертных, прежде всего, тем, что они подобны кентаврам своими привычками и манерами. Если ты видишь мужчину, который, закусывая марсалу, посыпает лимонную дольку солью, будь уверен, имя его прапращура Пеней. Так звали бога одноименной реки в Фессалии, дочь которого Стильба родила от Аполлона сына, получившего имя Лапиф.

Еще более распространенным признаком принадлежности к лапифам является сочетание соленых огурцов или селедки с арбузом.

Гомы, называющие себя потомками атлантов, с одинаковым презрением относятся к лапифам и кентаврам. И тех, и других равно окрестив примитивами, они ни при какой погоде не считают их равными себе.

Иксион — отец кентавров

(Миф 2)

Царь лапифов в Фессалии Иксион обещает своему будущему тестю Деионею большие дары за руку его дочери Дии. Но после свадьбы убивает тестя, столкнув в яму с пылающими углями. Так как никто не решается взять на себя ритуальное очищение Иксиона, за это берется Зевс. Сжалившись над Иксионом, громовержец избавляет Иксиона от безумия, постигшего того после убийства тестя, и даже допускает к трапезе богов. На Олимпе Иксион осмеливается домогаться любви богини Геры, и Зевс создаёт её образ из облака, которое от соединения с Иксионом рождает на свет чудовищное потомство — кентавра (или кентавров). Когда же Иксион начинает похваляться своей победой над Герой, Зевс велит привязать его к вечно вращающемуся колесу (по многим версиям мифа, огненному) и забросить на небо. По другому варианту, привязанного к огненному колесу Иксиона Зевс обрекает на вечные муки в тартаре. Наиболее ранняя литературная фиксация мифа об Иксионе — у Пиндара. Огненное колесо, к которому привязан Иксион, некоторые исследователи склонны возводить к представлению о перемещающемся по небосводу солнечном диске.

ТАЙНА КЕНТАВРОВ

1

Мимо окна неуверенно шел, как всегда неожиданный, как всегда опаздывающий южный снег. Он двигался как бы не по своей воле. Он шел, подобно выбившемуся из графика поезду: то быстро, то медленно, втискиваемый незримым всевидящим диспетчером в промежутки между летящими строго по расписанию пассажирскими экспрессами, грузовиками, почтовыми…

Фиридон Тах сладко зевнул и вспомнил…

Мир, в котором только что проснулся Дон, был чужд и безрадостен для него, несмотря на лохматые хлопья за стеклом, попискивание синиц на ветке с пунцовыми ягодами, до которых птички норовили достать, но те висели так неудобно, что малышкам, озабоченно тенькающим, никак было до них не дотянуться.

Фиридон открыл форточку, ловко свернув козью ножку, закурил. Несколько раз затянувшись, отложил самокрутку, и зябнущими пальцами наклонил ветку рябины. Несколько ягод упали на козырек заоконья. Птички, благодарно звеня, набросились на еду. Они привыкли к ним, не боялись этих рук. Руки Дона стали для птичек чем–то таким же незримым, но вездесущим, как для самолета авиадиспетчер.

Птички не замечали перемен в этом, некогда общем для всех тварей земных мире, а теперь ставшем миром только людей. Птички в мире этом не боялись никого из его хозяев, кроме тех, кто для них представлял всегда некую, а чаще всего смертельную угрозу. Более того, в связи со случившимся, все морские животные, звери алчные, скоты и птицы обрели небывалую, просто невозможную в прошлой жизни лафу. Они перестали опасаться за свою жизнь. Те из них, что были плотоядны, конечно же, представляли для остальных угрозу. Но угроза эта была настолько незаметной, настолько неощутимой, что божьи твари могли бы, умей они говорить, сказать друг другу: мы обрели рай. Рай некогда потерянный ими, и как думалось, навсегда. Чего только не предпринимало человечество, чтоб сохранить живописный и разнообразный животный мир Таврикия! Никакие законы и красные книги, никакие защитники природы так и не смогли остановить уничтожение братьев меньших. Бессилие это продолжалось до тех пор, пока в этих краях не воцарились кентавры.

Могучие четвероногие существа без особых усилий приспособили земной мир для своего удобства. Вегетарианцы — они раз и навсегда запретили человеку сразу несколько вещей.