Коко и Игорь - Крис Гринхол
Глянув вниз, Игорь видит мерзкую массу, выплеснувшуюся из унитаза, которая вздымается и опадает, вздымается и опадает, как мертвая рыба. Запах приводит его в ужас. По краям унитаза засыхает полоска рвоты. Несколько пятен остались на стене и на одежде.
Он только и может, что полить это все водой. Он старается запомнить, что утром надо все вычистить. Электрический свет ванной комнаты режет глаза. Он чувствует, что рвота еще осталась у него в глотке и в носу. Возвращается в спальню. Не раздеваясь, замирает на кровати.
Коко, мучимая бессонницей, слышит раздающийся в ночи неровный храп Игоря. Она рано встает и настежь отворяет окно его студии. Брезгливо подняв пепельницу кончиками пальцев, несет ее на вытянутой руке в мусорный бачок.
Чуть позже Коко решает проверить, все ли в порядке у Игоря. Когда она входит к нему в комнату, он слегка шевелится и приоткрывает глаза.
— Вставай-ка, — говорит Коко и сдвигает в сторону одеяло. Она открывает занавески, Игорь щурится от яркого света.
— Меня опять тошнит. — С неуклюжестью пьяного он с трудом поднимается на ноги и бежит в ванную, где его снова рвет.
Укоризненный тон Коко сменяется на увещевания. Она вытирает ему губы мокрым полотенцем. Успокаивает, гладит по голове. Затем, приказав ему раздеваться, наполняет ванну горячей водой. Игорь колеблется, но видит, что у нее на уме только дело. Смущаясь, снимает с себя одежду. Ступив в ванну, ощущает, как вода обволакивает его ноги. Когда он растягивается в ванне, Коко начинает мыть его, как маленького ребенка.
— Прости меня, — бормочет Игорь. — Мне так стыдно. — Подобно инструменту, плохо звучащему из-за влажности, голос Игоря еле слышен.
— Все в порядке.
— Утро потеряно для работы.
— Я думаю, ты еще поработаешь.
Коко моет его лицо и выжимает губку над головой. Вода стекает по лбу и вниз, по щекам.
— Ты очень добра, — говорит Игорь. — Честно.
Коко протирает его брови.
— Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Немного лучше.
На самом деле он чувствует себя ужасно. Ему ненавистно то, что она застала его в таком состоянии. Это унизительно. И не в первый раз он ощущает, что ведет себя недостойно. Выбираясь из ванны, он обматывает полотенце вокруг пояса. Вытирается и идет к Коко. Они ласково обнимаются. Поддавшись какому-то детскому порыву, прислоняются друг к другу лбами. Их пальцы сплетаются. Игорь чувствует, как его рука, еще влажная после ванны, крепко прижимается к руке Коко.
Игорь говорит:
— Я знаю, что потерял тебя. Теперь я должен тебя отпустить.
Коко ничего не отвечает, но обнаруживает, что сейчас ей приятно быть с ним. Им доставляет удовольствие нежность любовников, примирившихся с разлукой.
— Мы можем оставаться друзьями? — молит Игорь.
В другом контексте вопрос мог бы показаться чересчур патетическим, и Коко подавляет инстинктивное желание рассмеяться. Прелесть выражения его лица и нечто униженное в его голосе требуют благожелательного и уважительного ответа.
— Разумеется, — кивает Коко.
Они пожимают друг другу руки, их пальцы медленно разъединяются.
— Мне кажется, тебе сейчас нужно поспать, — говорит Коко.
— Да.
Благодарный Игорь ложится на постель. Коко машет на прощание. Прежде чем закрыть за собой дверь, она посылает ему воздушный поцелуй.
31
Игорь с дирижерской палочкой в руке поднимается на подиум, чтобы репетировать с оркестром возобновляемую «Весну священную». Из кармана пиджака выглядывает носовой платок. Над верхней губой — усы. Очки без дужек плотно держаться на носу благодаря особому зажиму.
Игорь подготавливает оркестр. Глаза сощурены, рот чуть приоткрыт. Затем, отсчитывая ритм левой рукой и приглашая к вступлению правой, он призывает музыку. Шесть одиноких нот вылетают из раструба фагота. Будто вдогонку звучат остальные деревянные. В ответ скрипят первые скрипки, нервно щебечут флейты. Вот вступают вторые рожки, за ними — отрывистые восклицания медных и струнных.
Пальцы Игоря подают сигнал на ускорение темпа, руки взмывают в воздух и опадают, требуя более спокойного звучания. Указывая по очереди разным инструментам, Игорь расставляет акценты здесь, смягчает звучание там. То, как он ищет взглядом музыкантов, как музыканты встречают его взгляд, создает среди них тайную конкуренцию за его внимание. Игорь тонко пользуется внимательностью музыкантов и в то же время старается слить отдельные фрагменты музыки в целое.
Внезапно брови его хмурятся. Чего-то не хватает. Опустив дирижерскую палочку, он нетерпеливо постукивает по пульту и просит оркестр остановиться. Он обращается к литаврам. Литаврист мило улыбается из-за копны рыжих волос. Игорь грохочет:
— В этом пассаже предусматривалось ФОРТИССИМО! Надо колотить по коже, а не жалеть ее!
Игорь спускается с подиума и торжественно идет к фортепиано. Зал, в котором они репетируют, совсем не отапливается, и шаги Игоря гулко отдаются в холодном воздухе. Стоя, он проигрывает несколько фраз в качестве энергичной иллюстрации.
— Слышите?
Униженный литаврист краснеет.
Взобравшись на подиум, Игорь просит начать за несколько фраз до прерванного пассажа. Он удовлетворенно кивает, когда литаврист точно следует указаниям дирижерской палочки.
Потом Игорь прикрывает глаза и вслушивается. Ему нет нужды смотреть в партитуру, он дирижирует вслепую, эта музыка — у него в сердце. Он ощущает ее удары и ее мягкость, видит цвет нот, возникших в его уме. От струнных поднимается резкий запах канифоли. Игорь слышит знакомые ми-бемоль-мажорные аккорды, которые наслаиваются друг на друга.
Он продолжает дирижировать, и музыка вызывает в его сознании образы. Вот он за фортепиано в Бель-Респиро с пером в руках и с партитурой над клавиатурой. Студию наполняют солнечный свет и птичье пение. И тогда, непрошено, в памяти возникает Коко, ее черты хитро вплетаются в ткань музыки. Ее полные губы, короткие темные волосы, четко очерченные брови, ее руки отвечают акцентам фортепиано. Ее поцелуи. То, как темнели ее глаза, когда он входил в нее, и как она двигалась, когда они любили друг друга.
Видение пронзает Игоря.
Он потрясен тем, как действует на него музыка.
