Андрей Малыгин - Зеркало, или Снова Воланд
Вторая, приняв все за чистую монету, тут же нырнула за дверь, и через некоторое время в зале показалась интересная полноватая женщина в ослепительно белом халате, с каштановыми волосами, забранными на затылке в тугой и толстый пучок.
А в это самое время Бегемот негромко говорил переставшему смеяться «Воландину»:
— Мессир… Петрович, довольно удивительно, но вы сами наблюдаете. Такое неприкрытое невежество и вранье! Икрой здесь, на прилавках, конечно же, и не пахло. А анчоусы с перепугу, вероятно, с омарами перепутали. Но видно по всему, что здесь они тоже никогда не водились.
— И ты еще в этом сомневаешься, Бегемот?! Конечно же, не водились, — блуждая зеленым глазом, согласился «Воландин», — не их эта заводь! Омары, похоже, в сумках дирекции магазинов прячутся. Очень скрытый образ жизни ведут!.. Да, народ здесь деликатесами не избалован!..
— Шеф, а может, немного народ… побалуем? Не возражаете? — возбужденно затараторил Бегемот. — Надо же им все-таки показать, что же бывает в настоящих иностранных супермаркетах. А то ведь так невеждами и помрут.
— А что, неплохая мысль! — согласился «Воландин». — Правда, благодеяния не тема для нашего ведомства. Ну да, как говорится, чем черт не шутит, давайте попробуем! Хотя конечный результат эксперимента заранее предвижу. Испытаний вкусной едой не выдерживают даже смертельно больные. Что уж здесь о здоровых-то говорить…
Директор магазина отчетливо видела, как несколько театрально одетый высокий мужчина в берете, в ком одна из продавщиц признала заслуженного артиста из местного Волковского театра, о чем-то говорил со своими напарниками. Среди которых был и совсем юный в одежде пионера. Она и сама не так чтобы часто, но все же бывала в театре, и некоторых ведущих артистов знала в лицо. «Нет, конечно, это не Феликс Раздьяконов! Тогда кто же? Вполне возможно, что Кузьмин… Хотя в гриме так сразу и не узнаешь. Но очень выразительный типаж!»
Она уже, было, собиралась к ним подойти, но в тот же самый момент что-то случилось в колбасном отделе. Это сразу стало понятным по необычным возгласам и нарастающему шуму, внезапно возникшим в той стороне.
За спинами продавцов неожиданно выросли и свесились вниз длинные нити сосисок, сарделек и всевозможные батоны колбасы. Не говоря уже о застекленных прилавках, вмиг наполнившихся всевозможной пахучей вкуснятиной.
Послышались злые надрывные голоса: «Чего застыла, как статуя, дура! Давай отпускай колбасу поскорей, а то попрятали все от народа!», «Слышь, ты, толстая рожа, смотри, как на колбасе-то расперло, а ну сосиски быстро подвесь!», «Девушка, симпатюлька, мне три палки таллинской…», «Почему цен нигде нет, черт вас побери?!», и как эхо, как магическое заклинание размножилось и из уст в уста побежало: «Сервелату, сервелату, сервелату…»
Соседний прилавок в момент заполнился варено-копчеными изделиями из говядины, свинины и прочего мяса, включая и всевозможные рулеты.
Толпа ломанула и туда, совершенно обалдев от запахов и дивного изобилия продуктов.
У касс тут же образовались длиннющие очереди. Люди наперебой кричали, требуя выбивать чеки.
Напуганные внезапно свалившимися на их головы обилием продуктов и грозным поведением толпы, продавцы, испуганно тараща глаза, только изумлялись и беспомощно разводили руками, не зная, что теперь дальше предпринимать.
В соседнем отделе, где вот только что еще недавно лежали, как близнецы, уложенные в различные геометрические фигуры плавленые сырки «Дружба», возникли целые аппетитные завалы из всевозможных сортов сыра, хвастаясь абсолютно неизвестными названиями и красочной упаковкой.
Народ тут же кинулся и туда.
Директор гастронома, совершенно ничего не понимая, моментально позабыв про артистов, сама только успевала удивляться низвергавшемуся неизвестно откуда такому изобилию продуктов.
— Татьяна Лексанна, Татьяна Лексанна! — вынырнула из-за прилавка обалдевшая заместитель. — Вы посмотрите, что творится! Что делать-то будем? Ой! Ведь сейчас весь магазин разнесут!
— Мира Петровна, беги, срочно звони в милицию! Не пытайся ничего объяснить, говори — нападение на магазин!.. Да скажи, чтоб народу побольше прислали, — громко скомандовала директор и тут же увидела, как толпа покатилась к рыбной секции.
Рядом с директоршей заметалась, крутя по сторонам головой, совершенно сбитая с толку, благообразная пожилая женщина с бескровным осунувшимся лицом. Внезапно, бросив на пол свою матерчатую сумку, она начала неистово креститься и вслух причитать:
— Вот уж воистину коммунизм начался! Слава тебе господи! Дожили, наконец-то до светлых дней, — и по лицу ее заскользила большая горькая слеза.
Привлеченный необычным оживлением в магазине, народ с улицы бросился внутрь и, увидев небывалый ассортимент всего на прилавках, заметался между отделами. Послышался треск первого разбитого стекла, за ним еще и еще. Продавцы в ужасе закричали и начали разбегаться, а обезумевший народ, круша витрины и прилавки, сметал все, что под руку попадалось.
Чуть не задавленная толпой и в усмерть перепуганная директор магазина сумела нырнуть за прилавок и опрометью бросилась в свой кабинет, выкрикивая на ходу схожие по смыслу слова: «Ужас!», «Кошмар!!», «Катастрофа!!!»
В дверях гастронома случился затор. Одни, отоварившись, продирались наружу. Другие, еще с пустыми руками, остервенело давили внутрь. Двери, не выдержав напора толпы, слетели с петель и моментально были отброшены в сторону. Люди, как очумевшие, с дикими лицами рвались навстречу друг другу Истошно заголосили женщины, громко заплакали перепуганные дети.
А в то же самое время в обособленном помещении магазина, в винной секции, происходило следующее.
Какие-то двое нетерпеливых шарамыг — один помоложе, здоровый и в клетчатом пиджаке, а другой, видимо, спившийся интеллигент, в тонких очечках, прицепились к продавщице с глупыми вопросами насчет шампанского. Та, как и положено, спокойно отрезала, что спиртные напитки продаются с одиннадцати часов. А до предусмотренного времени еще оставалось несколько минут. В подтверждение своих слов она ткнула пальчиком в висевшие на стене ходики. Тогда эти двое, не успокоившись, начали что-то мычать насчет того, что шампанское, мол, не является спиртным напитком, а это игристое виноградное вино. В ответ продавщица доходчиво заявила, что шампанского вообще нет. И тут обнаглевшие пьянчуги начали выражать неудовольствие, видите ли, таким неважным снабжением секции. На что находчивая продавщица, браво подбоченившись, смело и бросила им вслед: «Ну, вот вы, умные, нам, дуракам, и покажите пример, как это делается?!»
Что же случилось дальше, Вера Давыдовна Бычкова, та самая продавец винного отдела, даже как следует и не поняла.
Только за приставалами успела закрыться входная дверь, как минутная стрелка часов сделала большущий скачек вперед и перевалила на одно деление за двенадцать.
И тут какой-то сизоносый небритый доходяга, давно уже нетерпеливо косившийся на часы, глянул на них в очередной раз, страшно удивился и тут же истошно заорал:
— Мужики, смотрите, ведь уже двенадцатый час побежал, а нас все в очереди маринуют, как огурцы! Трубы горят, давай, поехали!
Когда же он перевел взгляд на полки, то и вовсе обалдел. Челюсть его отвисла, а глаза совсем округлились.
— Смотрите!!! — только и смог выразительно выдохнуть он и ткнул трясущимся пальцем в направлении витрин, которые, внезапно преобразившись, быстро заполнились всевозможного цвета и формы бутылками. Чего тут только не было! Даже трудно и перечесть! Шампанского одного, наверное, сортов пятнадцать-двадцать. Но весь товар почему-то без ценников.
Вы можете себе представить, что тут началось!
Из винной секции на улицу выскочил весь красный, улыбающийся парень, с оторванными пуговицами у рубахи и с тремя какими-то бутылками в руках.
— Мужики! Да там море вина! — кивнул выразительно он на двери отдела. — Мать моя! Я такого в жизни никогда не видывал! — еле успел выкрикнуть он и, быстро передав приятелям бутылки, тут же кинулся внутрь обратно. Двери секции вмиг затрещали.
Галактион с Тарантулом уже успели на улице присоединиться к остальным, и теперь все вместе с интересом наблюдали за происходящим.
— Шеф, похоже, мы перестарались, — глядя на начавшуюся человеческую бурю, воскликнул Бегемот.
— Видишь ли, Бегемот, слишком быстрый прогресс тоже вреден и несет на неподготовленную почву лишь одно разрушение. Надеюсь, нет необходимости вас в этом сейчас убеждать? Результат налицо.
В то же время в дальнем конце улицы резко заголосили и стали приближаться знакомые милицейские сирены.
— Ну а теперь нам, пожалуй, пора! — удовлетворенно проговорил «Воландин», глядя на продолжающую бушевать человеческую стихию.
