Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)
– Пока мы тут болтаемся, – ответил Джек, – я ничего не боюсь. Как только мы высунем нос этой скорлупки из бухты… Чувствуете, как она трясется? Э-э, бедняжка услышала мои слова, и сердечко ее заколотилось в деревянных ребрах. Но глядите, мастер Дик, как портится погода.
Темнота впереди выглядела действительно угрожающе. Из густой черной пелены к берегу одна за другой неслись громадные волны, и каждая из них то медленно вздымала «Добрую Надежду» носом вверх, то обрушивала вниз с головокружительной скоростью. Клочья снега и пена кружили вокруг маленького судна и оседали на его палубе, и ветер зловеще гудел в его снастях.
– В самом деле выглядит устрашающе, – согласился Дик. – Но ничего, это всего лишь шквал, а шквалы не бывают долгими.
Но, несмотря на его слова, было видно, что его и самого пугают гнетущий вид неба и скорбное завывание ветра. Когда Дик спустился за борт «Доброй Надежды» в шлюпку и принялся изо всех сил грести в сторону берега, он набожно осенил себя крестным знамением и попросил Святые Небеса заступиться за тех, кто находился сейчас в открытом море.
На косе уже собрался десяток разбойников, и им было приказано без промедления переправляться на корабль.
Чуть дальше на берегу Дик увидел спешащего к ним лорда Фоксхэма. Лицо его пряталось в тени капюшона, а сверкающие доспехи были скрыты длинным плащом довольно убогого вида.
– Юный Шелтон! – сказал он. – Так вы в самом деле намерились выйти в море?
– Милорд, – ответил Ричард, – они расставили вокруг дома конников, поэтому теперь по суше незаметно к нему невозможно подобраться. После того как сэру Дэниэлу донесли о нашей ночной стычке, нам не остается ничего другого, кроме как положиться на ветер и попытаться подплыть к дому по воде. Выходя в море в такую погоду, мы бросаем вызов силам природы, но для меня важнее всего то, что это – последний способ добиться своего и спасти девушку.
– Что ж, – промолвил лорд Фоксхэм, – продолжайте. Я на всякий случай последую за вами, хотя, по правде сказать, с бóльшей охотой я лег бы сейчас в теплую постель.
– Идемте, – сказал Дик. – Я представлю вас нашему кормчему.
И он направился в сторону кабачка, рядом с которым назначил встречу своим людям. Кто-то из них дожидался у двери снаружи, некоторые не побоялись и зашли. Увидев там своего товарища, они выбрали места поближе к Лоулэссу и морякам. Эти двое, судя по их затуманенным глазам и неверным движениям, уже давно перешли границы сдержанности. Когда Ричард, а вслед за ним и лорд Фоксхэм переступили порог пивной, все трое тянули старую заунывную морскую песню и ветер вторил им скорбным воем.
Юный предводитель быстро осмотрел помещение. В огонь только что подбросили дров, и теперь из него валили клубы дыма, из-за чего дальних углов почти не было видно. Впрочем, и так не оставалось сомнения, что разбойников здесь намного больше, чем случайных посетителей. Удостоверившись, что его планам ничего не угрожает, Дик занял свое прежнее место на скамье.
– Эй! – воскликнул шкипер заплетающимся языком. – Ты кто такой?
– Я хочу поговорить с вами, мастер Арбластер, – ответил Дик. – Давайте выйдем на пару слов на улицу. И вот о чем мы будем говорить. – И при свете костра в его руке сверкнул золотой нобль[17].
Глаза моряка загорелись, хотя нашего героя он так и не вспомнил.
– Ну, парень, раз так, тогда я весь твой, – сказал он и повернулся к собутыльникам. – Вы посидите пока да выпейте еще, а я скоро вернусь.
И, взяв Дика за руку, он неровной походкой направился к двери кабачка.
Едва он вышел за порог, десять сильных рук схватили и скрутили его. Через две минуты его, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, бесцеремонно забросили в ближайший открытый сарай. Затем та же участь постигла и его товарища Тома, и парочке предоставили возможность до утра обдумывать свое положение.
А потом, поскольку теперь можно было не таиться, последователи лорда Фоксхэма по заранее условленному сигналу собрались вместе и, без зазрения совести захватив столько лодок, сколько им было нужно, целой флотилией поплыли в сторону огонька, горящего на корабле. Задолго до того, как последний из них перебрался на палубу «Доброй Надежды», с берега донеслись гневные крики, свидетельствовавшие о том, что, по крайней мере, часть моряков обнаружила исчезновение своих шлюпок.
Но было слишком поздно. Ни вернуть похищенное, ни расквитаться с похитителями они уже не могли.
Из сорока воинов, собравшихся на захваченном корабле, восемь что-то смыслили в морском деле и могли управлять судном. С их помощью поставили парус. Подняли якорь. Лоулэсс, с трудом держась на ногах и все еще распевая какую-то морскую песню, взялся за длинный румпель, и «Добрая Надежда» поплыла в открытое море, в ночную темноту навстречу волнам. Дик встал у штормовых снастей. Весь мир вокруг как будто бы утратил свет и сделался черным. Кроме фонаря на самой «Доброй Надежде» да нескольких огоньков в Шорби, которые уже начинали скрываться из виду на подветренной стороне, лишь изредка, когда «Добрая Надежда» проваливалась между волнами, рядом с ней взлетали в воздух огромные клочья белой пены и так же быстро обрушивались вниз, чтобы навсегда исчезнуть.
Многие из пиратов лежали на корме, вцепившись в первое, что попало под руки, и молились вслух. Еще больше страдали от морской болезни. Эти спустились вниз и разлеглись там среди груза. Ярость волн да неумолкающие пьяные песнопения Лоулэсса могли даже самое бесстрашное сердце заставить усомниться в благополучном исходе этого плавания.
Но Лоулэсс, будто руководствуясь каким-то внутренним чутьем, уверенной рукой провел судно вдоль песчаной отмели и причалил к грубому каменному молу, где «Добрую Надежду» наскоро привязали, и она, ударяясь бортами о причал, закачалась на волнах.
Глава пятая
«Добрая Надежда» (продолжение)
Мол находился недалеко от дома, в котором томилась в заточении Джоанна. Теперь оставалось только высадить людей на берег, окружить дом, взломать дверь и забрать с собой пленницу. «Добрая Надежда» им была уже не нужна. Она доставила их в тыл врага, а отступление, независимо от того, добьются ли они успеха или нет, будет направлено, как они надеялись, в сторону леса и владений лорда Фоксхэма.
Однако высадка на берег оказалась не таким уже простым делом. Многих тошнило, все замерзли, на палубе царил беспорядок, да и то, что вместе собралась такая разнородная компания, отнюдь не способствовало дисциплине. Качка и ночная темень лишили их присутствия духа. Все разом ринулись на мол, и лорду пришлось удерживать своих людей обнаженным мечом. Побороть недовольство без крика не удалось, а крик сейчас был очень некстати.
Когда было установлено некоторое подобие порядка, Дик с несколькими избранными людьми выдвинулся вперед. Темнота, скрывавшая берег, была до того густой, что казалась похожей на твердое тело; завывания и свист штормового ветра скрыли более тихие звуки.
Они еще не дошли до конца мола, когда ветер на какое-то мгновение стих и в этом неожиданном затишье стали слышны глухой топот лошадей на берегу и бряцание оружия. Жестом приказав своим людям остановиться, он сам сделал несколько шагов вперед и вышел на песчаную дюну. Только оттуда ему удалось различить силуэты движущихся людей и лошадей. Это открытие его сильно огорчило. Если противник был действительно начеку; если они окружили конец мола, ему и лорду Фоксхэму защищаться будет очень трудно: позади было море, а их воинство столпилось в темноте на узком молу. Он свистнул особым, заранее условленным сигналом.
Однако свист его повлек за собой действия гораздо более активные, чем он рассчитывал. В тот же миг из ночной черноты на мол обрушился ливень стрел. Люди стояли на нем так густо, что многие из стрел попали в цель, послышались крики страха и боли. Первым же залпом был ранен лорд Фоксхэм. Хоксли тут же приказал нести его обратно на борт, из-за чего от его людей, оставшихся без командира, во время последовавшей короткой перестрелки пользы почти не было. Это, возможно, стало главной причиной катастрофы, которая не замедлила разразиться.
На берегу примерно минуту Дик с несколькими своими людьми держал оборону. Несколько человек с обеих сторон были ранены, сталь ударялась о сталь. Поначалу перевеса не было ни у кого, но потом в какое-то мгновение ока счастье отвернулось от обороняющихся. Кто-то крикнул, что все пропало, и защитники мола как будто только того и ждали. Крик подхватили. «На корабль, ребята! Все, кому жизнь дорога!» – крикнул другой голос. Третий же, как настоящий трус, завопил то, с чего начинается любое бегство: «Измена!» И в тот же миг все защитники мола развернулись неприкрытыми спинами к нападавшим и с воплями бросились к кораблю.
Кто-то из трусов уже отталкивал корму корабля, кто-то еще удерживал нос. Беглецы запрыгивали с криками на палубу, одни срывались и падали за борт, исчезая в море, кого-то зарубили на молу преследователи. Многие были ранены на борту, где царили полная сумятица и ужас. Один человек падал на другого, третий – на обоих. То ли случайно, то ли в результате чьих-то целенаправленных действий нос «Доброй Надежды» отделился от каменного причала, и вездесущий Лоулэсс, которому удалось, пуская в ход то свою силу, то холодную сталь, пробиться через толчею к рулю, отвел корабль от причала. «Добрая Надежда» снова отплыла в бурное море; по бортам ее стекала кровь, палуба была завалена убитыми и ранеными.
