Эжен Сю - Вечный жид
– Если бы не Габриель, я давно бы ушел. Но я не мог устоять против желания провести с ним несколько минут!
– Габриель здесь? – спросила с радостным изумлением Горбунья.
Мы уже упоминали, что она росла вместе с ним и Агриколем.
– Да, – отвечал кузнец, – он здесь со мной и с отцом уже целых полчаса.
– Как я буду рада повидать его! – сказала Горбунья. – Он, наверно, пришел тогда, когда я заходила к твоей матери спросить, не нужна ли помощь девушкам. Но они еще спят, бедняжки, так сильно, очевидно, утомились. Госпожа Франсуаза дала мне письмо твоему отцу… она только что его получила…
– Спасибо, голубушка!
– Ну, а теперь, раз ты побыл уже с Габриелем, не мешкай, уходи… Подумай, какой будет удар для твоего отца, если тебя арестуют в его присутствии…
– Ты права… нужно спешить… Я невольно забыл свои опасения в обществе отца и брата!
– Отправляйся скорее… Быть может, если госпожа де Кардовилль согласится тебе помочь, часа через два ты совершенно спокойно вернешься к своим!
– Верно. Я спущусь через несколько секунд.
– А я пойду покараулю внизу… и если что замечу, то мигом прибегу тебя предупредить. Только не мешкай…
– Будь спокойна!
Горбунья быстро сбежала с лестницы и пошла к воротам, чтобы посмотреть, что делается на улице, а Агриколь вернулся в свою комнату.
– Отец, вот вам письмо; матушка только что его получила, она просит вас его прочесть.
– Ну, так прочти за меня, сынок!
Агриколь прочел следующее:
«Милостивая государыня!
Я получил извещение, что вашему супругу поручено генералом Симоном весьма важное дело. Будьте любезны передайте ему, как только он приедет в Париж, что я прошу его без промедления явиться в мою контору в Шартре[112]. Мне поручено передать ему и только ему лично важные для генерала Симона документы.
Дюрон, нотариус в Шартре».
Дагобер с изумлением посмотрел на сына и сказал:
– Но кто же мог предупредить этого господина о моем возвращении в Париж?
– А может быть, это тот самый нотариус, которому вы посылали бумаги и чей адрес вы потеряли?
– Нет, я хорошо помню, что его звали не Дюран… да и, кроме того, он нотариус в Париже, а не в Шартре… Но, с другой стороны, раз у него имеются важные бумаги, которые он должен вручить мне лично… – продолжал размышлять старый воин.
– …то, конечно, вы должны, не теряя времени, к нему ехать, – сказал Агриколь, почти радуясь двухдневной разлуке с отцом, во время которой его собственное положение как-нибудь определится.
– Дельный совет, сынок!
– А это разве расстраивает ваши планы? – спросил Габриель.
– Немножко! Я рассчитывал этот денек провести с вами, детки… но что делать… долг прежде всего. Раз уж я из Сибири сюда добрался, так съездить из Парижа в Шартр – пустяки, когда речь идет о важных делах. Через двое суток я вернусь. Но все-таки это странно. Вот уж, черт меня возьми, не думал я, что мне придется покинуть вас сегодня же ради поездки в Шартр! К счастью, Роза и Бланш останутся у жены, и их ангел Габриель, как они его зовут, будет также с ними.
– К несчастью, это невозможно, – с грустью сказал миссионер. – Мое первое посещение матушки будет и последним: я должен сегодня же с вами проститься!
– Как проститься?! – разом воскликнули отец и сын.
– Увы, да!
– Ты снова отправляешься в миссию? – спросил Дагобер. – Но это немыслимо!
– Я ничего не могу на это ответить, – произнес, подавляя вздох, Габриель. – Но я не могу и не должен приходить в этот дом в течение некоторого времени.
– Вот что, голубчик, – начал с волнением солдат, – в твоем поведении чувствуется какое-то принуждение… как будто что-то тебя давит… Знаешь, я в людях толк знаю… Ну, вот этот господин, которого ты зовешь своим начальником и которого я видел в замке Кардовилль вскоре после кораблекрушения… ну, так, черт побери, мне его рожа не нравится… Мне досадно, что ты попал в команду такого капитана…
– В замке Кардовилль? – воскликнул с изумлением, пораженный совпадением имен, кузнец. – Так вас приютили после кораблекрушения в замке Кардовилль?
– Ну да! Чему ты удивляешься, сынок?
– Нет, так, батюшка. Что же, хозяева этого замка живут там?
– Нет. Когда я спросил о них у управляющего, желая их поблагодарить за оказанное нам гостеприимство, он ответил, что особа, которой принадлежит замок, живет в Париже…
«Какое странное стечение обстоятельств! – подумал Агриколь. – Что, если хозяйкой этого замка окажется именно Адриенна де Кардовилль?..»
Вспомнив при этом данное Горбунье обещание, он обратился к отцу и сказал:
– А теперь, батюшка, извини… но я должен был уже в восемь часов быть в мастерской…
– Хорошо, сынок!.. Ну, нечего делать, иди… Отложим нашу прогулку до моего возвращения из Шартра… Обними меня еще разок и беги!..
После замечания Дагобера о подавленном состоянии Габриеля он впал в задумчивость… Когда Агриколь подошел пожать ему руку и проститься, миссионер обратился к нему со словами, произнесенными серьезным, торжественным и решительным голосом, немало поразившим его слушателей:
– Дорогой брат… еще одно слово… Я пришел с тем, чтобы объявить вам, что на днях… быть может, очень скоро… я буду иметь нужду и в тебе… и в вас, отец, также… Надеюсь, вы позволите мне вас так звать? – прибавил Габриель, обращаясь к Дагоберу.
– Что ты сказал? Что случилось? – воскликнул кузнец.
– Да, – продолжал Габриель, – мне может понадобиться совет… помощь двух честных, решительных людей… Ведь я могу на вас рассчитывать, не так ли? В какое бы то ни было время… когда бы это ни случилось… вы откликнетесь ведь на мой зов… вы ко мне придете?
Дагобер и Агриколь, удивленные словами Габриеля, обменялись взглядом. Сердце молодого кузнеца болезненно сжалось… А вдруг он будет в тюрьме, когда его брату понадобится помощь… что тогда делать?
– В любое время дня и ночи, дорогое дитя, ты можешь рассчитывать на нас обоих, – отвечал Дагобер, – у тебя есть отец и брат… они к твоим услугам!
– Благодарю, благодарю. Вы делаете меня счастливым! – воскликнул Габриель.
– А знаешь… не будь на тебе рясы, я по твоему тону заключил бы, что тебе грозит дуэль… дуэль не на жизнь, а на смерть… Ты так это сказал… – прибавил солдат.
– Дуэль? – вздрогнув, промолвил миссионер. – Да, пожалуй, будет и дуэль… страшная, ужасная дуэль… где мне будут необходимы именно такие свидетели, как вы… отец и брат!..
Через несколько минут Агриколь спешил к мадемуазель де Кардовилль, куда мы и поведем читателя.
ЧАСТЬ VI. ОСОБНЯК СЕН-ДИЗЬЕ
1. ПАВИЛЬОН
Особняк Сен-Дизье являлся одним из самых обширных и красивых домов на Вавилонской улице в Париже. Нельзя было представить себе ничего более строгого, внушительного и печального, чем это древнее жилище: огромные окна с множеством стекол, окрашенные в белесовато-серый цвет, придавали еще больше мрачности почерневшим от времени выступам из тесаного камня.
Здание было похоже на те, какие строились в этом квартале в середине прошлого столетия. Это был громадный корпус со срезанной крышей и с треугольным фронтоном, возвышавшимся над первым этажом, куда вела широкая лестница. Один из фасадов выходил на обширный двор и соединялся с каждой стороны при помощи аркад с просторными службами, а другой фасад был обращен к саду, настоящему парку, занимавшему 12–15 арпанов[113] земли. С этой стороны два флигеля, примыкая к главному зданию, образовывали две боковые галереи.
В глубине сада виднелся маленький отель, или домик, являвшийся обычной принадлежностью громадных дворцов этого квартала.
Это был павильон в стиле помпадур[114], выстроенный в виде ротонды, со всей прелестной безвкусицей[115] прошлого столетия. Всюду, где только можно было высечь что-нибудь на камне, имелось множество цветов, гирлянд, бантов пухленьких амуров. К этому одноэтажному домику занимаемому Адриенной де Кардовилль, вел невысокий перистиль с несколькими ступеньками; прямо от выхода, через небольшой вестибюль, была расположена круглая гостиная, освещаемая сверху; к ней примыкали четыре следующие комнаты и несколько комнат на антресолях.
Ныне подобные постройки чаще всего заброшены; иногда их перестраивают, устраивая, например, оранжереи. Но как редкое исключение павильон при особняке Сен-Дизье был полностью отреставрирован. Как паросский мрамор[116], блестели его отчищенные стены из белого камня, и весь его кокетливый и помолодевший вид являл резкий контраст мрачному главному зданию, видневшемуся в конце обширного луга, на котором были рассеяны группы высоких зеленых деревьев.
Следующая сцена происходила на другой день после приезда Дагобера с дочерьми генерала Симона на улицу Бриз-Миш.
На соседней колокольне пробило восемь часов утра. За деревьями, лишенными теперь листьев, но которые летом образовывали зеленый купол над маленьким павильоном в стиле Людовика XV, на голубом небе всходило ярко блиставшее зимнее солнце.
