Уильям Моррис - Лес за Гранью Мира (сборник)
– К возвращению дней нашей юности и к тому, чтобы остаться с тобой, – сказал Дэвид. – По своей воле я теперь не уйду дальше стен этого дома. Что ты скажешь на это?
– Повторю твои слова, – ответил Кристофер. – Поистине, это счастливый день. Выпей же из моего кубка! Отныне мы будем жить вместе. Нашей разлуке пришёл конец.
И они выпили вдвоём и были самыми счастливыми среди людей в зале. Наконец, король встал и во всеуслышание сказал, что это его товарищ старых дней. Он поведал о подвигах Дэвида, о которых многое слышал, пока они были в разлуке: король сохранял эти истории в своём сердце. Он просил подданных отнестись к Дэвиду так, словно тот был и их другом. Все радовались приходу этого отважного человека, друга короля.
Дэвид остался во дворце, окружённый почётом и любовью Кристофера и Голдилинд. Когда же умер его отец, король передал его графство Дэвиду, своему другу, который больше никуда не уезжал. Он был рядом с королём в мире и на войне, в радости и в горе.
Глава XXXVIII
О делах в лугодолье
Теперь вернёмся немного назад, ко времени, когда королевству Юного Кристофера было не более одного месяца. Стоял жаркий август. Король с королевой наслаждались прохладой сада. К ним подошёл один из слуг и сообщил, что приехал заграничный лорд, который желает с ними поговорить.
Король попросил провести лорда в сад. Слуга ушёл, а потом вернулся, ведя за собой пожилого рыцаря, на чьём зелёном сюрко был вышит золотой лев.
Рыцарь подошёл к королю с королевой, поклонился им, но обратился, как показалось, только к одной Голдилинд:
– Королева Лугодолья, – произнёс он, – цель моего приезда в первую очередь касается Вас.
Она ответила ему:
– Добро пожаловать, сэр управляющий замком Зелёной гавани, мы с радостью выслушаем Вас.
Пришедший сказал:
– Миледи, я больше не управляющий, я теперь сэр Гизберт и лорд Зелёной марки, Ваш верный слуга, который просит Вашей милости и прощения.
– Простить я Вас не могу, но благодарна Вам за всё хорошее, что Вы для меня сделали, – отвечала Голдилинд. – И я надеюсь, что Ваш визит носит дружественный характер.
Зелёный рыцарь вместо ответа повернулся к королю:
– Получаю ли я Ваше дозволение говорить, Ваше величество? – и украдкой улыбнулся.
Кристофер посмотрел на его лицо, на его одежду и вспомнил человека, который стоял между ним и смертью на пороге дома в Малой долине далёким-далёким утром, поэтому он взглянул на него дружелюбно и сказал:
– Позволяю, сэр рыцарь, говорите без утайки. Мне кажется, что когда я увидел Вас впервые, за Вашей спиной стояли вооружённые люди, и Вы отвернули наконечники копий от моей груди.
– Совершенно верно, милорд, – подтвердил рыцарь. – Но, честно говоря, я гораздо меньше боялся за Ваше величество, а больше опасался того, что Вы возьмёте да и перебросите меня через своё плечо, если Вам это придёт в голову.
Кристофер засмеялся и попросил рыцаря сесть на зелёную траву и рассказать, что его привело сюда. Рыцарь, не мешкая, сразу перешёл к делу:
– Королева Лугодолья, я друг и товарищ, а в каком-то роде и слуга графу Джеффри, регенту Лугодолья, которого Вы знаете. Он передал для Вас короткую весть. Мне легко будет пересказать Вам её. У графа Джеффри всё идёт вкривь и вкось, люди вооружаются друг против друга, грядёт война, и лишь Вы можете остановить её, поскольку причина этой войны в Вашем отсутствии. Если Вы согласитесь, а мы обеспечим Вашу безопасность, прибыть в Лугодолье и некоторое время посидеть на престоле, приказывая и воспрещая, если Вы назначите одного из лордов своим графом, других своими военачальниками, управляющими, наместниками и так далее, то, когда люди увидят и услышат Вас, мечи войдут в свои ножны, а копья вновь вернутся на стены, и в Лугодолье воцарится мир, ибо все подчинятся Вам, а потому, миледи, я предлагаю Вам пойти со мной и предотвратить бунт и разруху. Каков будет Ваш ответ?
Голдилинд немного подумала, а затем сказала:
– Сэр Гизберт, я, конечно, хочу увидеть своих людей и взглянуть ещё раз на дом моего отца и на место, где он родился и где умер, но, как знать, быть может, я натолкнусь на какую-нибудь подлость со стороны графа Джеффри, ведь он не испытывает недостатка в подлостях.
Но сэр Гизберт поклялся спасением собственной души, что в его предложении нет никакой уловки, что и в самом деле королевство падёт, если Голдилинд не вернётся на престол. На этот раз ответил Кристофер:
– Сэр рыцарь, я бы хотел доставить удовольствие миледи. Мне кажется, она желает увидеть свою страну и свой народ. Кроме того, по Вашему голосу и Вашему лицу я вижу, что Вы не лжёте мне – с миледи ничего не случится. И всё же я спрошу напрямую: как Вы и Ваш господин посмотрите на то, что она вернётся в Лугфорд не одна? Я говорю вот о чём: хорошо было бы, если б я мог сопровождать её, а кроме меня ещё пятьсот хороших всадников. Примете ли вы таких многочисленных и сильных гостей?
Рыцарь охотно согласился и заметил:
– Лишь бы вы приехали, милорд, а там приводите хоть тысячу или больше – всё будет только надёжнее и безопаснее.
Улыбаясь, король ответил ему:
– Что ж, мы подумаем об этом. А пока чувствуйте себя как дома. Я и в самом деле считаю, что именно благодаря Вашей помощи меня не лишили жизни тем утром в Малой долине.
Три последующих дня Их величества принимали посланника из Лугодолья, а затем все отправились в Лугфорд: Кристофер, Джек с Холмов и Голдилинд. Они въехали туда с честью и триумфом в сопровождении семисот рыцарей, и никогда их не принимали так хорошо, разве что в тот момент, когда Кристофер с войском вошёл в Дубфорд.
Графа Джеффри, впрочем, в тот день не было среди встречающих. Зато во время пира в большом зале, когда Голдилинд сидела на престоле в королевских одеяниях и с короной на голове, на возвышение взошёл высокий седой человек с проницательным взглядом. Он был совершенно безоружен, даже меча не было у него на боку. Одет он был в простую чёрную одежду. Он встал на колени перед Голдилинд, коснулся рукой подола её платья и произнёс:
– Ваше величество, миледи, вот моя голова, и Вы вольны поступить с ней по Вашему усмотрению. Я подло обошёлся с Вами и теперь молю Вас о прощении. Я Джеффри.
Голдилинд по-доброму посмотрела на него и подняла с колен. Затем, повернувшись к старшему из прислуживающих на пиру, сказала:
– Принесите меч с ножнами и поясом, да чтобы это был хороший клинок, и чтобы и меч, и ножны, и пояс были украшены.
Это было исполнено. Когда же меч дали королеве, она попросила сэра Джеффри вновь преклонить колена и опоясала его этим мечом со словами:
– Сэр Джеффри, всё зло, что Вы причинили мне, я прощаю и забываю. А то, что Вы сделали во благо, я запомню, ибо Вы даровали мне в мужья могущественного короля, самого могущественного и самого прекрасного на земле, а потому я благословляю Вас и делаю своим графом, которому оставлю управление Лугодольем, если народ не будет против. Пусть слуги принесут подходящую Вам одежду и украшения, а затем садитесь с нами, ешьте и пейте в этот великий день, ибо день, в который я вновь сижу в доме моего отца и вижу свой народ, любящий меня, – это счастливый день.
Голдилинд говорила громко и отчётливо, так что большинство из присутствующих в зале могли её слышать, и все они возрадовались её словам, поскольку граф Джеффри не так уж плохо управлял страной. Он был мудр и опытен, хорошо говорил сам и понимал других, а кроме того был прекрасным воином. Во время его правления никто не соглашался лишь с тем, чтобы их госпожа и королева вдруг стала бы для них чужой, поэтому слова Голдилинд вызвали радостный крик. Все ожидали мира и королевского благорасположения.
Итак, Джеффри сел вместе со всеми к столу, и Кристофер, улыбаясь ему, сказал:
– Видите, лорд, не поступил ли я так, как Вы просили меня, когда давали это сокровище – Голдилинд? Я привёл разбойников на помощь Вам, а не на погибель. Помогите и Вы мне, будьте хорошим графом для миледи и для меня, и тогда Вы проживёте жизнь и умрёте счастливым человеком и моим другом, в противном же случае…
– Противного случая не будет, Ваше величество, – ответил ему Джеффри. – Каждый из присутствующих в этом зале подтвердит, что я умею держать слово.
Им было радостно вместе, и они были счастливы. Спустя же семь дней на опушке вне стен Лугфорда созвали всенародное собрание. Поистине, оно было многолюдным! Голдилинд встала посреди народа и назвала сэра Джеффри графом, поручив ему управлять страной от её имени, и никто не спорил с этим, поскольку все знали, что он, как никто другой, подходит для этого. Затем она называла представителей баронского и рыцарского сословий, о которых ей сообщили, что на них можно положиться. Голдилинд раздавала им должности, и не было никого из названных ею, кем бы народ был недоволен, ибо Голдилинд заранее советовалась с мудрейшими людьми из разных сословий.
Её саму все любили, ей поклонялись. Единственное, что принимали с трудом, это её неизбежное возвращения в Дуболесье через несколько дней. Когда Голдилинд услышала разговоры об этом, она решила, что по одному месяцу каждый год будет проводить в Лугодолье и, по возможности, выберет для этого май. Все хвалили королеву за мудрое решение, и каждый остался им доволен. С тех пор так и повелось, и второго своего сына Голдилинд родила в Лугфорде. Она решила, что он будет править после неё, и это вызвало бурную радость в народе. Ребёнок вырос сильными и пригожим и начал править страной, когда его мать была ещё жива. Он был хорошим человеком, и народ любил его.
