Ангел ходит голым - Андрей Нариманович Измайлов
* * *
С какого рожна он — дон?! Га-а-андон, а не дон! Старый га-а-андон! Ибо по делам их узнаете их. Но уплочено задолго до того, наперёд, с обязательством и впредь. Репуатация у дона, видите ли! Эх, пепсы вы, пепсы! Грош вам цена! Платить, правда, не грошами. (Склеротикам: пепсы — арго. PEPs — politically exposed persons, публично значимые люди. Га-а-андоны вы, а не пепсы! Без имён! Имена одиозны, оглашению не подлежат!) Щёки надували, смотрели сквозь, лёд непробиваемый. А как приспичило, так сразу (не сразу, но): у вас, коллеги, не возникнет вдруг некий приемлемый вариант? ни в коем случае не требуем, но вдруг вы у себя там, в Питере, скреативите? вы ж такая культурная столица, просто гордимся, просто робеем! а? в долгу не останемся, вы нас знаете!
О да! Знаем. Га-а-андоны вы, пепсы! Но и… коллеги. Бывшими не бывают. Никуда тут не деться. Ни в коем случае не требуем. Ага, конечно. Взгляд был мучительно красноречив… Скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть мог и взглядом мог попросить о поддержке. И попробуй не поддержи. Даже не пробуй не… Себе дороже.
Разумеется, одного взгляда мало. Всё строго. Договор. Отдельная история — как он, договор, заключается. Личные встречи на крыше небоскрёба или в развалинах недостроя, серые костюмы, начеку, осознают, подчёркнутость — глупости, сериальная лабуда. Файлы, флэшки, пароли — тоже туда же, лабуда. Вопрос «а как тогда?» риторичен. Ответ «не ваше дело!» однозначен. У женщин — свои секреты, у нас — тоже свои. Шутка непритязательная. Какая есть.
А задача таки возникла. И тебе её решать. Не мужик, что ли?!
Tu l’as voulu, Georges Dandin!
Ты этого хотел, Жорж Данден! (воскликнул он в крайнем огорчении).
Мольер, однако.
* * *
…В крайнем огорчении, да, есть такое. Ибо — мужик. Некая блонда Ева подтвердит! А она (не блонда Ева) сейчас на Крестовском острове у этого га-а-андона. Гм, что и требовалось. Но вот сейчас обидно стало. Не так чтобы, но… Кто Жорж Данден? Я Жорж Данден? Идите в жопу! И не хотел этого. А надо. Патамушта! Идите в жопу со своим патамушта! Если по— хорошему, и сам бы шёл — до дому. Где тот дом? Мой дом там, где я есть! Сегодня — здесь.
Всё! Баиньки. И в душ сегодня — не-е-е… Просто лень. Да и смысл? Своё не пахнет, рядом никого, ни-ко-го. Или ту ласточку вызвонить? Чаниту? Макс в Казачьи бани приводил. Помнится, ничего так, Чанита, визитки нам пораздавала. Но это ж тогда надо в душ… и вообще. Нет, баиньки… и-баиньки, ибаиньки… а рядом никого. Покатаюся-поваляюся… Но завтра с утра — душ, душ, душ. Надо. Тяжёлый день. Что-то каждый день после Макса — тяжёлый. И не раздвоишься на злой-добрый, на добрый-злой. Мы выбираем, нас выбирают.
И получилось так, что уже три часа ночи. Вот сейчас взять и таки позвонить! Да не ей, а ей! Ничего не сказать. Подышать в трубку. Напустить suspense. Пусть гадает.
А всё-таки! Нет, но всё-таки! Почему? Одни готовы жизнь положить ради какого-то футбола (и не одну, и не гипербола), другие же… нащупывай их и нащупывай! Справедливости нет, полковник!
Х… хорошо, совсем последний стопарь на сегодня. Просто чтобы заснуть. А то что-то никак не заснуть.
Вот Лилька! И нащупывать не пришлось. Так, слегка. Придать направление. Возникла такая задача! Возникла!
Ещё чуть-чуть терпения, ещё чуть-чуть. Я приближался к месту моего назначения.
Не угодно ли? С просторов Интернета:
Срочно нужна помощь. Друг купил билеты на финальную игру Лиги Чемпионов в Милане, в субботу. Проблема в том, что забыл: в эту субботу у него свадьба. Билеты купил месяцем раньше, до объявления даты свадьбы. Спрашивает, никто не хочет пожениться? Фото невесты вышлет в личку.
Или так, да.
Или… иначе.
Ибо футбол для человека, но не человек для футбола.
Когда Лилька в одночасье стала своей для звёзд и для фанатов звёзд?
А просто. Пришла к старушке. Пришла и говорит: говорите. Ни слова, говорит, не поправлю.
Знает наперёд. Откуда? Бог весть…
* * *
…Но хотя бы из почтения к моему возрасту…
Ах да, возраст! (Девочка, уже записываете? Вся аппаратура работает нормально?) Не скажу! Выгляжу хорошо. Я хорошо выгляжу? Не лгите. Да, не лжёте. Стаж болельщика «Зенита» — семьдесят пять лет.
Впервые пришла на стадион, «Петровский» нынче, когда восемнадцать исполнилось как раз.
Он оказался подлец. Я ради него — даже на стадион вместе с ним! Футбол какой-то! Один мячик, и вокруг него дрыгоножество и рукомашество!
Сразу беру свои слова обратно! Молодая была, глупая. Просто ничего не поняла. Старик Хоттабыч на матче «Шайба» — «Зубило». Чтоб вы все корью заболели, что ли!
Мне тогда важней было, что он меня с собой взял. Пусть не в «Асторию» на кофе с пломбиром, не на танцы в Дом культуры связи, не в Летний сад погулять, на худой конец. Но взял же! Пусть и на стадион… Я готова была ради него хоть на край света! Повторюсь: глупая была, молодая.
Всё! Про него больше ни слова! Забыла, вычеркнула! Не склероз, а дело принципа. Доказать, что не склероз? Пожалуйста! Ведь помню, что забыла и вычеркнула. Значит, не склероз! Не дождётесь!
А он был очень представительный — в шляпе, в реглане. Ответственный работник! «Фира, — говорил с хрипотцой, — ты прелесть, ты нежный цветок. Но у меня семья, и дочка почти твоя ровесница!»
Его расстреляли потом. Ни за что. Уж не за то, что у него семья, и дочка почти моя ровесница. Буквально через некоторое время после того, как мы с ним на стадионе были. Расстреляли, да. Но не за то, разумеется.
Из газеты узнала. Японский шпион. Распустила нюни, плакала в подушку. На следующую игру «Зенита» сама пошла, никто не тянул на аркане. Зачем? Просто он такой искренний был тогда, в первый раз. Вопил, подскакивал! Шляпу, кстати, потерял. Не потерял — запустил в небо, когда наши гол забили.
Я и пошла. И села. Чтобы, может быть, ещё раз испытать? То есть вот ту его искренность… Да расстреляли, но мысленно он со мной, на трибуне!
Всё-всё! Забыла, вычеркнула! Сказала же, подлец оказался. Оскорбил бездействием. Старая дева… Насчёт старости ещё поспорю. Но что дева, то дева. Прелесть и нежный цветок.
И никакой не маразм. На той, второй,
