Дорога дней - Хажак Месропович Гюльназарян
Сердце мое бешено заколотилось.
— В Эчмиадзине меня подобрали, — не подозревая ни о чем, ровным голосом продолжал мой друг. — Мать моя там от тифа умерла. Мариам звали…
— Вай, Каро! Каро! — закричал я и выскочил из палаты.
На лестнице я налетел на сестру, которая несла стеклянную пробирку с какой-то жидкостью. Пробирка упала и разбилась, но я не остановился, а сестра разъяренно закричала мне вслед:
— Черт бы тебя побрал!.. Ну что за наказание!..
Но я уже мчался по улице. Я ничего не замечал, не замечал детворы, которая гналась за мной:
— Держите его, держите хулигана!..
А какой-то милиционер, громыхая тяжелыми ботинками, пытался остановить меня:
— Эй, малыш, погоди! Не бойся, постой-ка…
Ворота двора с шумом распахнулись и ударились об стену. Увидев меня и вошедшего вслед за мной милиционера, все сидевшие под тутовым деревом вскочили от удивления.
Я подбежал к Мариам-баджи, повис у нее на шее, и задыхаясь от волнения и от слез, еле пролепетал:
— Баджи-джан, баджи-джан, Каро, Каро…
Баджи изумленно перекрестилась:
— Господи Иисусе…
А я стал плясать перед ней, смеясь и всхлипывая.
Как и все, опешив от изумления, растерянно следил за моими бешеными прыжками милиционер.
ПОЛДЕНЬ
ПРОШЛО ДВА ГОДА
Прошло два года.
За это время, как говорится, много воды утекло. Изменился наш квартал. Многие семьи разъехались, и не знаешь, радоваться этому или печалиться. В городе там и тут высятся новые дома, белые и розовые, похожие на цветущие абрикосовые деревья. Вот в эти дома и перебираются обитатели нашего квартала. Первым в нашем дворе получает квартиру Газар, у которого теперь уже полдюжины дочек. Домоуправ сестрица Вергуш вместе с Србун уже побывала на новой квартире и теперь радостно рассказывает моей матери:
— Не дом — царские палаты, Вардуш-джан! И тебе кухня, и кладавой, и целых два балкона…
Моя мать не понимает слова «кладавой», но не спрашивает — не до мелочей теперь. Ну, а Вергуш?.. Для полного счастья Вергуш не хватает только одного:
— А куры как же, Газар, а куры?..
В квартале все уже поговаривают о том, что скоро на месте Кантара разобьют большой парк.
Но Кантар все еще существует, спекулянты и торговцы с Кантара разъезжают в фаэтонах, они самые богатые люди в округе.
Не по душе мне это. Не по душе и то, что товарищ Шахнабатян все еще заведует школой, а Газет-Маркар преподает. Что поделаешь, этот бывший надзиратель приюта, избивавший своих воспитанников, все-таки образованный человек, «специалист», а такие нужны. Товарищ Шахнабатян ввела новый метод преподавания, так что ее ученики теперь больше обучают друг друга, нежели учатся. Теперь учитель только следит за тем, чтобы ученики исправно готовили уроки и спрашивали их друг у друга.
К счастью, в нашей музыкальной школе новый метод еще не применяется, несмотря на то что там, «наверху», товарища Папаяна уже не раз пробирали.
Есть и другие новости. Во-первых, Папаян и Егинэ убедили меня оставить механическую мастерскую и всерьез заняться музыкой. Мастер Амазасп одобрил это:
— Правильно делаешь. Как говорится, одной рукой два арбуза не удержишь.
Отец мой теперь понимает, что не скоморохом я готовлюсь стать. Нарком просвещения сфотографировался с учениками нашей школы. Случайно я оказался рядом с ним. Отец повесил эту фотографию на стену и с гордостью показывает ее всем:
— Поглядите-ка, с кем наш Рач знакомство водит…
Отец доволен мною. Он признателен Папаяну и Егинэ и в знак благодарности собственноручно сшил пару «модельных» туфель для Егинэ. Егинэ очень обрадовалась подарку, но туфли не носит. Может, они ей не нравятся.
Погос и Амо закончили семилетку. Амо учится в педагогическом техникуме. Погос работает на электростанции. Его матери тоже есть чем гордиться:
— Мой Погос сказал, на два дня свет выключат, ремонтировать будут…
А Мариам-баджи никак не наглядится на своего сыночка. Его по-прежнему все зовут Вардан, а я — полководец Вардан. Только Мариам-баджи помнит настоящее имя сына и зовет его даже не Каро, а полностью — Карапет. А к имени, кстати или некстати, прибавляет слово «джан»: «Мой Карапет-джан на комбинат пошел».
Да, не только Вардан-Карапет, но и Шаво, Татос, Пап и другие бывшие беспризорники днем работают на масло-комбинате, а по вечерам учатся на рабфаке.
Только Овик сглупил. Он хотел непременно быть валторнистом в духовом оркестре детдома, но у него не оказалось слуха, его не взяли в оркестр, и Овик удрал из детдома. Наш бывший вожатый товарищ Аршо, который теперь назначен директором детдома, послал за ним людей — его обязательно найдут.
Спустя два месяца после того, как нашелся Вардан-Карапет, товарищ Сурен и Каринэ поженились. Справили красную свадьбу, без попа. По этой причине целую неделю Мариам-баджи ходила грустная. А Газар сказал:
— Бедняжка, вздыхает так, что леса клонит…
Теперь у них уже есть маленькая Анаит. Моя мать настаивает, что девочка как две капли воды похожа на Каринэ, а сестрица Вергуш заявила:
— Глаза и брови Сурена.
Каринэ работает, а Мариам-баджи смотрит за ребенком. Она нянчит девочку, поет ей песенки, но когда Анаит не унимается, бормочет сердито:
— Да уймись ты! Ишь, некрещеная!..
Скоро летние каникулы. Сегодня в школе вечер, и я буду выступать.
МОИ И ЧУЖИЕ ЗАБОТЫ
Еще весной на нашем дворе появились какие-то люди. Один из них держал в руках папку, другой — круглую плоскую коробку с железной лентой внутри; лента сама
