Ирвинг Стоун - Происхождение
После того как с ремонтом и расширением Даун-Хауса было покончено, Дарвин вызвал представителя страховой компании "Сан иншуранс офис лимитед", чтобы осмотреть имение, прежде чем выписать полис. Его годовой взнос составил четыре фунта шестнадцать шиллингов от суммы в 2100 фунтов стерлингов.
В очередную поездку в Лондон он обедал у Лайелей. Лайель только что сдал в типографию новую книгу - "Путешествия по Северной Америке".
- Интересная все-таки страна - эти Штаты, - заметил он. - Люди там очень жизнерадостны и так и сыплют анекдотами.
- Я помню это по встрече с американскими моряками, которые снабдили "Бигль" свежей водой и провиантом, когда у нас иссякли последние запасы. Невероятно щедрый народ.
- Да. И в массе своей те, кто активно участвует в политической жизни, лет на пятнадцать - двадцать моложе, чем у нас или в Европе. Удивительно, как мало знают в Англии о том, что там происходит, а между тем у них есть так много стоящего, чтобы перенять, и не меньше - чтобы отвергнуть. Вам с Эммой надо бы съездить в Северную Америку: после издания "Дневника" теплый прием вам гарантирован.
Чарлз в притворном ужасе воздел руки к небу:
- Что, снова пересекать Атлантический океан? Начав затем обсуждать геологию Соединенных Штатов, они перешли к чарлзовым "Геологическим наблюдениям над Южной Америкой", шестьдесят страниц которых были к тому времени уже написаны. Дарвин признался Лайелю:
- У меня такое чувство, что вы - соавтор моих книг. Я всегда считал величайшим достоинством ваших "Основ" то, что они меняют образ мысли таким образом: когда сталкиваешься с новым явлением, которое вы не могли наблюдать, смотришь на него отчасти вашими глазами.
- Будьте осторожны, дорогой мой Дарвин. Ведь в один прекрасный день, особенно после публикации вашей книги о происхождении видов, какой-нибудь молодой ученый наверняка бросит вам в лицо тот же очаровательный комплимент.
Чарлз не стал говорить Лайелю, что не намерен публиковать свою книгу о видах. Да, он будет упорно над ней работать и соберет все исчерпывающие свидетельства по столь широкому кругу естественных наук, чтобы выводы его теории были неопровержимыми. Но с официальной идеологией он не собирается связываться: всякого, кто посягнул бы на откровения Библии, не станут увещевать с помощью логики или разума. Нет, против него обратят "веру, которая выше всякого понимания". Отказаться от своего труда из-за страха перед таким приемом, значило бы проявить малодушие. Он закончит свой труд, даже если на это уйдет вся жизнь, и договорится о его посмертном издании... И пусть тогда бушует любой ураган.
По какой-то неведомой ему причине издание книги о вулканических островах отложили до ноября, хотя с версткой уже давно ознакомились и сам Лайель, и отец его жены Леонард Хорнер, отозвавшийся о работе весьма лестно: Прочтя отзыв, Чарлз сказал Эмме:.
- Если хотя бы треть того, что пишет Хорнер, правда, а не продиктовано его пристрастием ко мне, то я могу гордиться своим томиком.
Хорнеру он писал: "Хотя работа и небольшая, она стоила мне уймы времени. Удовольствие от наблюдений целиком окупает себя. Но не писательство! Оно предполагает хоть какую-нибудь надежду на конечную пользу от твоего труда, ради которой стоило бы корпеть над моим отвратительным английским языком, чтобы сделать его чуточку лучше".
Эмма пришла в ужас.
- Как "отвратительный английский"? Специальная терминология - да, но это совсем другое дело. Не забывай, прошу тебя, что я сказала, когда прочла твои "Коралловые рифы". Я назвала тебя поэтом и была бы весьма тебе признательна, если бы ты всегда помнил об этом.
- Постараюсь, - ответил он кротко, явно довольный тем, как заблестели ее тлаза.
Вскоре после этрго разговора, в октябре 1844 года.. Англия заговорила о книге под названием "Следы естественной истории сотворения мира". Она была напечатана анонимно. Дарвин ходил мрачнее тучи. Неужели анонимный автор каким-то образом ознакомился с его рукописью? Чепуха! Даже то, что "Следы" (как сокращенно называли вышедшую книгу) сразу же разругали, нисколько его не утешило. Один из критиков сравнил ее с опытной уличной девкой. Хотя, писал он, пение ее может быть столь же сладкоголосым, как у сирены, сама она являет собой "грязное и порочное существо, чье прикосновение заразно, а дыхание тлетворно". "Научный ежеквартальнию" обрушился на книгу как на отъявленную ересь; "Атеней" отнес ее к числу таких же надувательств, как алхимия, астрология, колдовство, месмеризм и френология.
Дарвин прочел книгу с карандашом в руке, составив подробный список вопросов и замечаний по тексту. "Следы", считал он, в целом неплохо написаны, хотя разделы геологии и особенно зоологии ниже всякой критики. Его и забавляло, и ужасало, что авторство книги, среди прочих, приписывалось также и ему. Своим друзьям в Лондоне он заявил:
- Я должен быть столько же польщен, сколько и уязвлен.
Между тем "Следы" продолжали читать с жадностью, главным образом благодаря радикальности взгляда на естественную эволюцию. Но именно это и вызывало оскорбительные замечания по поводу книги. Большинство из них, по мнению Дарвина, были совершенно неуместными, но острота самой реакции его нисколько не удивляла.
- Книга, конечно, слабая и неубедительная, - заметил Чарлз в разговоре с Гукером, который приехал навестить его в Даун-Хаусе в начале декабря, захватив с собой первую часть своей новой книги "Флора Антарктики". - Автор страдает теми же пороками, что и мой дед в своей "Зоономии". Чувствуется, что ни тот, ни другой не занимались самостоятельными исследованиями, не вели наблюдений за природой, как делал это я на "Бигле". С другой стороны, оба прочли всю имевшуюся в их распоряжении литературу. Так что "Следы" тоже плод кабинетного творчества.
- Не знаю, лично меня они больше позабавили, чем взволновали, ответил Гукер.
- Вы правы, - согласился Чарлз. - Представление о том, что рыба превращается в пресмыкающееся, и в самом деле смехотворно.
Немного поколебавшись, Дарвин принял смелое решение.
- Дорогой мой Гукер! У меня имеется собственная рукопись, страниц на двести тридцать, об эволюции видов. Ее никто не видел, кроме переписчика. Не хотите ли вы с ней познакомиться? Тогда можно будет сравнить ее со "Следами". Я знаю, что могу рассчитывать на ваше благоразумие.
- О да, безусловно.
Гукер читал рукопись, запершись в кабинете Чарлза. На следующий день в полдень они отправились в дальнюю прогулку. Первым заговорил Гукер - голос его звучал вежливо, но твердо.
- Особенно по душе мне пришлись те примеры, которые взяты из моей области. То место, например, где вы пишете: "Может ли кто-нибудь утверждать, что если огородничество и цветоводство будут процветать еще несколько столетий, то у нас не появятся многочисленные новые сорта картофеля и георгинов?.."
- А мои принципы отбора, постепенное появление новых видов, вымирание старых - что вы думаете обо всем этом?
Гукер набрал в легкие побольше воздуха.
- Я согласен с вашими предположениями... до известной степени. Вы безусловно правы, говоря о бесконечной изменчивости видов, о способах их передвижения и расселения. Я принимаю и взаимосвязанность отдельных видов, их родство с ископаемыми предшественниками. Но когда я добираюсь до главного вопроса о превращении одного вида в другой, то здесь ваши аргументы меня не убеждают.
Солнце постепенно угасало на зимнем небе, и Чарлз потуже затянул на шее шерстяной шарф.
- Ничего, дорогой мой. Придет время - и вы убедитесь.
Они повернули обратно к дому, где в гостиной вовсю полыхал камин и Эмма ждала их с чаем.
Наступил новый, 1845 год. Выяснилось, что Эмма снова беременна. 13 февраля она отправилась в Мэр повидаться с матерью и сестрами, оставив Чарлза дома с тремя детьми. Погода стояла такая сырая и туманная, что играть можно было только в комнатах. Целые часы Чарлз проводил с ними за игрой в снап с двумя колодами карт или возился с Этти. Иногда, когда дети начинали слишком уж шуметь, прыгать на диванах или играть в салки, опрокидывая стулья, Чарлз ворчал:
- Я тоже буду прыгать - от радости, когда зазвенит звонок на обед.
Уильям добавлял:
- А я знаю, когда ты будешь прыгать еще выше: когда мама приедет, вот когда.
Несмотря на нездоровье, к концу апреля он закончил вчерне свои "Геологические наблюдения над Южной Америкой". Тогда же Чарлз в первый раз получил за свои писания приличный гонорар - сто пятьдесят фунтов стерлингов. Их заплатил ему Джон Мэррей, приобретший права на издание его "Дневника изысканий ("Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль") в сериях "Колониальная библиотека" и "Домашняя библиотека".
- Правда за эти денежки мне придется изрядно попотеть, - сообщил он Эмме. - И Джон, и я - мы оба считаем, что книга выиграет от переработки и сокращений.
Игра в данном случае стоила свеч. Ведь "Дневник" попадал теперь к более широкому кругу читателей: книга должна была стоить всего полкроны. Издание, конечно, не назовешь роскошным: мелкий шрифт, крошечные поля. Жертвовал Мэррей и картами, о чем Чарлз весьма сожалел. Но зато увеличивалось число иллюстраций. Выпуски этой серии пользовались большим спросом. Всем этим Дарвин был обязан Лайелю, под чьим влиянием Мэррей приобрел права на публикацию.
