Больше, чем любовь - Даниэла Стил
Сейчас она никак не может ни остановить Малкольма и Алексис, ни догнать, если они уже сбежали из города. Остается только вернуться в Сан-Франциско и ждать, что Алексис позвонит. Днем она сообщила о своем решении Сэму, а наутро отбыла в Сан-Франциско с Тедди и Фанни. Дорога домой получилась долгой и невеселой. Эдвину терзали тревожные мысли о младшей сестре, а Фанни чувствовала себя виноватой, потому что не расспросила сестру как следует.
Эдвина пыталась ее утешить, но безуспешно.
– А если она не вернется? – заплакала Фанни, а Эдвина грустно вздохнула. Конечно, она вернется… но бог весть когда… и в каком состоянии. И мысль, что сестра с Малкольмом Стоуном, уже не казалась ей такой страшной: гораздо хуже пребывать в полной неизвестности.
Прошло три дня, прежде чем она дала о себе знать. К этому времени Эдвина уже была едва жива от горя. Звонок раздался около десяти вечера.
– Господи, ты хоть понимаешь, что мы тут с ума сходим? Где ты?
Голос сестры дрожал. Ей было стыдно звонить домой, но даже Малкольм считал, что это следует сделать. Это была худшая неделя в жизни Алексис. Сначала ее рвало в поезде – она даже думала, что умирает, – а потом Малкольм сообщил, что она проспала первую брачную ночь, что перед тем, как сесть в поезд, они якобы поженились. В подкрепление своих слов он всю вторую ночь занимался с ней любовью. Это было ужасно: она ожидала совсем другого, – а теперь вообще не понимала, зачем все сотворила. Она его не узнавала – в Лос-Анджелесе Малкольм казался ей и вежливым, и привлекательным, а сейчас, при свете дня, был похож на потасканного старика.
– Со мной все в порядке, – пролепетала Алексис, но даже по телефону ее слова звучали неубедительно. – Я с Малкольмом.
– Я так и думала. Но зачем? Ради бога, что случилось, Алексис? – Эдвина спрашивала себя, где допустила ошибку. – Почему ты мне лгала?
– Я не лгала. То есть не совсем. На свадьбе мы действительно почти не говорили, просто потанцевали один раз, а потом я согласилась с ним пообедать.
– А где вы? – Если так, то это был самый долгий обед в истории, и теперь Эдвина не питала иллюзий относительно того, что произошло.
– Я в Нью-Йорке, – нервно ответила Алексис.
Эдвина ахнула: может, дать знать Джорджу? Но нельзя же беспокоить человека в его медовый месяц! Да и что теперь изменишь? Больше всего ей хотелось замять это дело. Она собиралась сказать Сэму, что беглянка нашлась, а Джорджу не скажет ничего. Может даже, попросит молчать Фанни и Тедди. Чем меньше людей будут знать, тем лучше для Алексис.
Такие мысли вертелись у нее в голове, но ум лихорадочно работал.
– Где именно в Нью-Йорке? В каком отеле?
– «Иллинойс», – ответила Алексис и продиктовала адрес где-то в Вест-Сайде. Да уж, не «Ритц-Карлтон» и не «Плаза», но это и понятно: Малкольм Стоун – птица не того полета. – И еще, Эдвина… – Ее голос осекся. Она понимала, что разобьет сестре сердце, но должна признаться: – Он теперь мой муж.
– Что-о? – Эдвина едва не выронила трубку. – Стоун?
– Да, мы поженились, прежде чем сесть в поезд. – Алексис не стала говорить, что была пьяна и ничегошеньки не помнит. Достаточно и того, что уже наговорила.
– Ты собираешься вернуться? – Эдвина намеревалась добиться, чтобы этот брак расторгли. Но сначала нужно, чтобы она вернулась домой.
– Не знаю… – Казалось, Алексис сейчас расплачется. – Малкольм говорит, что хочет попытаться найти работу в театре в Нью-Йорке.
– О-о, не говори глупости. Послушай… – Эдвина на минуту закрыла глаза, быстро прикидывая варианты. – Сиди в своем отеле. Я приеду и заберу тебя.
– А ты скажешь Джорджу?
Эдвина чувствовала, что ей стыдно, и поделом!
– Нет, не скажу. Никому не скажу. Но и ты будешь молчать, и Малкольм тоже. Чем меньше народу будет знать, тем лучше. Я привезу тебя домой, и мы покончим с этим безумием. Мы потребуем аннулировать этот брак, и дело с концом. – Оставалось лишь молить Бога, чтобы – как ранее выразился Джордж – она «не принесла в подоле» в память о Малкольме Стоуне. – Через пять дней я буду у тебя.
Повесив трубку, Алексис вдруг пожалела, что позвонила Эдвине. Малкольм опять сделался ласковым, а когда занялся с ней любовью, ей даже понравилось. Теперь она не хотела возвращаться в Калифорнию, но отель, в котором они жили, больше походил на ночлежку, и это было ужасно.
На следующий день Алексис позвонила в Сан-Франциско, чтобы попытаться убедить старшую сестру не приезжать, но Фанни сказала, что Эдвина уже отправилась в Нью-Йорк.
– Лекси, зачем ты это сделала? – разрыдалась в трубку бедная Фанни.
Алексис почувствовала, как рука Малкольма гладит ее по бедру, и, затрепетав, выдавила:
– Мы будем вместе сниматься в кино, я и мой муж Малкольм.
Фанни даже вскрикнула от ужаса – Эдвина не говорила, что сестра вышла замуж.
– Что? Ты теперь замужем?
Алексис только теперь сообразила, что Эдвина им ничего не сказала! И ей вроде бы полагалось молчать.
– Ну, вроде того.
Алексис пожалела, что позвонила. Повесив трубку, она так и сказала Малкольму. Он и без того злился. Похоже, в Нью-Йорке работы для него не предвиделось ни в одном театре.
– Не бери в голову, детка! Иди к папочке! Он повалил Алексис на кровать и сорвал с нее блузку. В Чикаго он купил для нее кое-что из дешевой одежды, но она отнеслась к этому как к веселому приключению, как будто это была новая роль.
Они занялись любовью, а потом он ушел, оставив ее в одиночестве, и вернулся поздно вечером – в стельку пьяный, но с двумя билетами. Пока его не было, Алексис сходила с ума, но он пришел и сказал, что теперь дела наладятся. Они отправятся в Лондон, он там будет играть в театре, а потом вернутся в Калифорнию, и к тому времени будет поздно что-то предпринимать: по его расчетам, Алексис будет беременна, и Эдвина останется с носом. А если и нет, они побоятся скандала – а он был бы грандиозный! Так что всю оставшуюся жизнь он сможет безбедно жить за счет Джорджа Уинфилда.
Глава 33
Перед отъездом из Сан-Франциско Эдвина позвонила Сэму, чтобы успокоить. Все в порядке, сказала она, произошло недоразумение. Обидевшись за что-то на Эдвину, Алексис села в поезд и одна уехала в Сан-Франциско, домой. Там они ее и обнаружили, исполненную раскаяния за причиненное беспокойство. Она цела и невредима. В общем, много шума из ничего.
– А Малкольм Стоун? – подозрительно спросил Сэм: отчего-то он не поверил Эдвине.
– Бесследно исчез, – убедительно солгала Эдвина, поблагодарила за его помощь и на следующее утро уехала в Нью-Йорк за Алексис, оставив Фанни и Тедди на попечение экономки.
Она строго-настрого велела им молчать: на тот случай, если позвонит Джордж, – и обещала вернуться как можно скорее. Но главное – ни при каких обстоятельствах не проговориться Джорджу!
Она села в поезд до Нью-Йорка, вся во власти тяжелых дум и печальных воспоминаний. В прошлый раз, когда поезд уносил ее в Нью-Йорк, рядом были родители, братья и сестры, Чарлз. В Нью-Йорке им предстояло сесть на «Мавританию»… Путешествие на восток было долгим, всю дорогу в голове крутились одни и те же мысли, поэтому в отель «Иллинойс» она отправилась прямо с вокзала и прибыла туда взвинченная до предела, ожидая найти несчастную Алексис и предполагая пригрозить законом Малкольму Стоуну, но вместо сестры ее ожидало письмо, написанное детским почерком. Алексис сообщала, что Малкольму предложили место в одном из театров Лондона, а она, как послушная жена, поехала с ним. Кое-что Эдвина прочла и между строк: видимо, сестра совсем потеряла голову, раз согласилась сесть на корабль – она-то могла представить, чего ей это стоило! Интересно, понимает ли этот Малкольм Стоун, с кем связался? И сказала ли ему Алексис о том, что она одна из тех, кто одиннадцать лет назад выжил после крушения «Титаника»?
Из отеля «Иллинойс» Эдвина вышла в слезах. Что ей теперь делать? Плыть вдогонку за Алексис? Но стоит ли вообще преследовать беглецов? Может, сестра и в самом деле хотела выйти за него замуж? И они действительно поженились? А что, если она уже забеременела? Что тут поделаешь? Брак не расторгнуть, если Алексис носит его ребенка.
На заднем сиденье такси она проплакала всю дорогу до отеля «Ритц-Карлтон». Зарегистрировавшись, она пошла в номер, который слишком живо напомнил ей тех, с кем она останавливалась здесь в тот последний раз. Вдруг ей до боли захотелось, чтобы рядом кто-то был, чтобы помог. Но кто? Родителей и Филиппа нет в живых. Джордж женился. Сэма она едва знала. Не признаваться же Бену, что потерпела поражение! Итак, обратиться не к кому. Лежа в постели без сна, она понимала, что решение придется принимать самой. Выбора
